Макс Коллинз - Захоронение
Бреннан не отрываясь смотрела на Бусса. Он дышал тяжело и выглядел напряженным, но продолжал таращиться сквозь ветровое стекло, молча и даже не глядя на собеседника.
Гианелли выдержал паузу и сказал:
– Специальный агент Роберт Дилан.
Бусс кивнул, как будто услышал вчерашнюю новость.
Бреннан же чуть не упала в обморок.
Дилан?!
Она покосилась на Бусса – он что, верит этому? Вот так, без доказательств?
Словно услышав ее мысли, Гианелли сказал:
– У меня достаточно улик для вас. Я арендую банковскую ячейку, там находятся кассеты с записями наших разговоров. Ублюдок о них не знает. Они понадобятся?
– Да. – Бусс наконец повернулся к своему собеседнику. – Я пришлю к вам человека, вы вместе поедете в банк, мистер Гианелли, и заберете оттуда улики. И получите все, о чем мы договорились.
Гианелли кивнул.
Бусс сказал:
– Дайте мне время выкинуть крысу из наших рядов, и мы снова поговорим. Я приеду сюда.
Гианелли сделал почти неуловимый жест, и к машине тут же подскочил охранник. Он открыл дверь и придержал ее, на сей раз без запинок.
Проследив за тем, как постаревший на глазах глава организованной преступности скрылся в доме, Бусс медленно развернул машину и поехал в сторону центра города.
Бреннан не могла молчать ни минуты.
– Ты что, веришь ему?
Бусс искоса глянул на нее:
– Какой ему смысл лгать?
– Он лжец. И хочет отомстить за смерть сына.
– Последняя часть предложения верна, но с первой ты просчиталась, Бонз. Гианелли кто угодно, только не лжец. Он живет в собственном мире и играет по его правилам. Каждое его слово – на вес золота. Для него это дело чести.
– Значит, ты ему веришь?
– Трудно ему не поверить. Несмотря на то что он совершил за все эти годы, сейчас Гианелли играет на стороне ФБР.
Она нахмурилась.
– Трудно себе это представить.
– Думаешь, его враги успокоятся после смерти Винсента?
– Ох. Нет, конечно нет.
– Так что Раймонд получает двойную выгоду. И, как ты и сказала, помимо всего прочего он хочет отомстить за сына.
Они медленно ехали в потоке машин, направляясь к офису Бусса.
Он продолжил:
– Чего я не сказал открытым текстом, так это того, что сейчас Гианелли нужна защита. Если уж их враги добрались до Винсента, они доберутся и до него. И он и я знаем это, так что говорить об этом вслух необязательно.
– Защищаешь ранимое мужское самолюбие от горькой правды в присутствии женщины?
Бусс кивнул.
– Гианелли принадлежит к людям старой закалки.
– А Дилан? Ты что, подозревал его и раньше?
– Вообще-то… да.
– И ты ни разу об этом мне не сказал?
Бусс улыбнулся самодовольной мальчишеской улыбкой. Бреннан мысленно зашипела.
– Бонз, у меня не было ничего, кроме подозрений. Ни улик, ни состава преступления. И я должен был тебе признаваться в своих подозрениях? Тебе, ученому? Ни за что.
Она откинулась на сиденье. Сегодня все слишком часто переворачивалось с ног на голову.
Пока Бреннан обдумывала происшедшее, Бусс связался с Вулфолком и объяснил ему сложившуюся ситуацию. Разговор был на удивление коротким… Значит, с Вулфолком он своими подозрениями делился, и еще как…
К тому времени как они добрались до офиса, Вулфолк уже отследил счета Дилана, связался с банком и – через два часа, когда в банке побывал Гианелли – оформил изъятие кассет и документов с уликами из банковской ячейки. Теперь у них было достаточно информации, чтобы всерьез взяться за Дилана.
Следом за двумя агентами Бреннан прошла в кабинет Дилана.
Начальник Бусса и Вулфолка – уже бывший – как всегда выглядел скроенным из квадратов: квадратные челюсть, плечи, туловище… Дилан сидел за столом, который был гораздо меньше, чем в кабинете Гианелли. На нем был ладно сидящий темный костюм, рубашка в бело-голубую полоску с белым воротничком и желтый галстук.
– Какие новости с полей? Что накопали на болоте? – спросил он.
Бусс ответил ему стандартной формулой:
– Вы имеете право сохранять молчание. Все, что вы скажете…
– Какого черта? – взвился Дилан.
– Вы поняли ваши права, Роберт?
– Конечно, понял. А теперь я требую объяснений, Бусс!
– Раймонд Гианелли сдал нам тебя, Роберт. Похоже, у него начались проблемы с того момента, как кто-то отрезал голову его сыну и ободрал его тело до костей. Так что папочка решил завести друзей в ФБР. И отдал мне… тебя.
– И ты поверил этому сукину сыну?! – взревел Дилан, вставая и в бешенстве сжимая кулаки.
Вулфолк вытащил папку с бумагами.
– Мы отследили твои деньги, Роберт.
Бусс добавил:
– И получили аудиокассеты.
– Какие еще аудиокассеты?!
Бусс неприятно улыбнулся.
– Не хочу забегать вперед. На допросах ты их не раз прослушаешь.
– Черт побери, да это же подстава! Это что, расплата за все те годы, что я горбатился в этой вшивой конторе?
– Расплата, – заметил Бусс, – это очень подходящее слово. Сядь, Роберт. Я хочу, чтобы ты уяснил, в чем дело.
Когда Бусс закончил говорить, злость Дилана куда-то испарилась. Он сжался в кресле, как будто изо всех сил старался стать как можно более незаметным, а то и провалиться сквозь землю.
В голосе Бусса не было ни ехидства, ни юмора, когда он сказал:
– Просто прими это, Боб. Ты изрядно облажался в самом начале.
Дилан только затравленно фыркнул.
Бреннан почувствовала, что она что-то пропустила. В самом начале? Что он имеет в виду?
– Я понял это, когда наши агенты не пострадали при налете на Мюсетти. Это ведь ты запретил трогать наших ребят, верно? Включил такое условие в сделку. Собирался остаться лояльным по отношению к Бюро?
– Иди ты к черту, Бусс.
– Для чего ты это делал? Просто ради денег?
Но с этого момента Дилан, видимо, решил воспользоваться своим правом хранить молчание. И молчал, даже когда Вулфолк надел на него наручники и вывел из кабинета.
Что касалось Темперанс Бреннан, теперь она могла с чистой совестью бежать в свою лабораторию, к восьмисотлетнему коренному жителю Америки, который ждал ее возвращения…
Но ее планам не суждено было сбыться до следующего утра, поэтому, когда солнце коснулось горизонта, они вместе с Буссом вернулись к дому Гианелли-старшего на Форрест-парк.
– Ты действительно думаешь, что он все еще там? – спросила она, когда они прибыли на место.
– Ему некуда больше идти. Кроме того, за его домом наблюдают.
– Ах.
– И к тому же за ним будут охотиться, куда бы он ни подался. Даже если он сбежит в Тибет и залезет на Эверест, его все равно найдут и убьют.
– Кстати, к Эвересту проще добраться с юга, через Непал.
– Буду знать, – улыбнулся Бусс.
Как он и предполагал, Гианелли ждал их в своем кабинете. Он надел черную рубашку с открытым воротом и черные брюки. Со времени их последней встречи он, казалось, постарел на десять лет.
Старый гангстер стоял возле единственного окна и вглядывался куда-то вдаль, поверх темнеющих деревьев.
– Вы готовы ехать? – спросил Бусс.
– Решили свои проблемы?
– Дилан под следствием.
– Тогда я готов ехать.
Постояв немного в молчании, Гианелли повернулся к ним лицом. Его щеки были мокрыми от слез.
– Я никогда не одобрял эту его затею со скелетами… Я думал, что это немного чересчур. Слишком экспрессивно, понимаете? Но я старался уважать его решения, ведь мальчик пытался встать на ноги, выйти наконец из моей тени… Он сказал, что, если отвлечь вас делом серийного убийцы, вы от нас отвяжетесь.
– Так и случилось, – сказал Бусс. – Мой начальник Дилан снял меня с дела Мюсетти и поручил расследовать заварушку со скелетами.
– Я так и думал. Может быть, мальчик действительно знал, что делает?
– Но откуда Винсент узнал о существовании Джордженсена?
Гианелли грустно улыбнулся.
– Бусс, в этом городе без нашего ведома никто даже пукнуть не смеет. Парень убивал извращенцев, так кому какая разница? Обществу было на это абсолютно наплевать. А мой мальчик всегда интересовался серийными убийцами, изучал их… Не знаю уж, зачем ему это понадобилось… И никогда уже не узнаю…
Бреннан отметила про себя слово «извращенцы». Как многие другие люди старой закалки, Гианелли был добрым католиком и считал гомосексуализм грехом. Все поколения Гианелли выросли с четкой системой ценностей…
Внезапно она многое поняла о Гианелли. Такого, чего не замечала раньше.
Даже если Раймонд Гианелли любил своего сына, как только может любить отец своего ребенка, этому человеку не было никакого дела до человеческой жизни вообще.
Бреннан подумала, что Винсент определенно был психопатом, но он скорее всего получил это по наследству, и все его неприглядные качества вовсе не были пробелом в воспитании, наоборот, они с детства тщательно культивировались, чтобы потом он смог занять свою нишу в этой жизни.
Улицы Чикаго, да и весь мир, смогут вздохнуть свободнее, когда этих двоих не станет.
