Джон Харвуд - Мой загадочный двойник

— Но, мисс Феррарс, — вдруг спохватился он, — я совсем забыл о своих обязанностях. Не для того же вы проделали такой путь, чтобы выслушивать мою болтовню.

— Мне интересны ваши рассказы про близких. Но действительно, у меня есть к вам еще одно дело, никак не связанное с завещанием.

— Вам нужно лишь сказать, в чем оно заключается.

— Я хотела бы узнать кое-какие сведения о двух людях: выяснить, живы ли оба, и если да, то где обретаются. Но ни один из них не должен знать о моем расследовании.

Лицо мистера Ловелла, прояснившееся при словах «не связанное с завещанием дело», снова вытянулось.

— О ком именно идет речь?

— Один из них — Томас Вентворт, — медленно проговорила я, пристально глядя на него, — отец Розины Вентворт.

— Пожалуй, здесь я сумею вам помочь, — нерешительно произнес он. — Что еще вы можете рассказать о нем?

— Он был человеком богатым — каким-то предпринимателем или финансистом — и жил на Портленд-плейс, по крайней мере с пятьдесят девятого по шестидесятый год. Его старшая дочь Кларисса сбежала из дома летом пятьдесят девятого; она и ее любовник, некий Джордж Харрингтон… оба погибли вследствие несчастного случая в октябре того же года; сообщение об этом было в «Таймс».

— Понятно. — Мистер Ловелл взял со стола листок бумаги и черканул на нем несколько строк, с видом обеспокоенным, но не сказать чтобы очень уж встревоженным. — А другой?

— Феликс Мордаунт из Треганнон-хауса в Корнуолле.

На сей раз мистер Ловелл испытал явное потрясение; он низко склонился над листком, прилежно записывая, но раздраженная кожа у него на челюсти внезапно посерела.

Я отгадала загадку, но по-прежнему оставалась в глубоком недоумении. Феликс Мордаунт мог быть отъявленным распутником, но с чего вдруг матушка вообразила, что из всех мужчин королевства я выберу в мужья именно его?

— Можно полюбопытствовать, почему он вас интересует? — спросил мистер Ловелл, не поднимая глаз от листка.

Я хотела сказать: «Потому что он тот самый человек, которого назвала в завещании моя мать», но в последний момент сообразила, что не знаю этого наверное.

— О… он дальний свойственник семьи, — ответила я со всем спокойствием, какое сумела изобразить. — Тетушка несколько раз упоминала его имя — оно вам знакомо, мистер Ловелл?

Он вскинул голову, покраснев от досады:

— Если вы знали, мисс Феррарс, то зачем же?.. — и осекся, пораженный догадкой.

— Уверяю вас, мистер Ловелл, до встречи с вами я не имела ни малейшего подозрения. И ни за что не угадала бы имя, если бы вы сами не подвели меня к правильному ответу. Но теперь, когда вы сказали мне…

Мистер Ловелл снова испустил стон и взъерошил волосы столь яростно, что я испугалась, как бы он не выдрал пару пучков.

— Вы хотя бы объясните, — наконец проговорил он, — на каком основании вы пришли к такому заключению?

— Я не могу сделать это, не выдав чужую тайну, мистер Ловелл. Но я точно знаю, почему моя матушка не хотела, чтобы я вышла замуж за этого человека… — (тут он опять неуловимо переменился в лице), — и могу заверить вас, что наше с кузиной счастье зависит от вашего согласия отдать мне пакет, как велела бы вам моя матушка, находись она сейчас здесь. Я обещаю вам — поклянусь на Библии, коли хотите, — что никто на свете, кроме меня и мисс Эрден, никогда не узнает, что вы передали мне бумаги.

Мистер Ловелл откинулся на спинку стула, взбалтывая остатки чая в чашке.

— Признаться, мисс Феррарс, я просто не знаю, как поступить. Мне иногда кажется, что зря я подался в юристы… Но факт остается фактом: условия, оговоренные в завещании, на сегодняшний день не выполнены, и я еще раз настоятельно советую вам положиться на здравое суждение вашей матери. Вы говорите, что от моего согласия зависит ваше счастье, но ведь вам, как и мне, неизвестно содержимое пакета, и вы можете ошибаться.

— Мне очень жаль, мистер Ловелл, но я не отступлюсь от своего решения.

— Этого я и боялся. Вы позволите мне взять двадцать четыре часа на раздумье?

— Я смогу увидеться с вами утром? Мне хотелось бы вернуться домой завтра же вечером.

— Увы, все утро у меня занято. Но я освобожусь самое позднее к половине третьего.

Мистер Ловелл встал и подал мне руку, приятно теплую и сухую; несколько мгновений мы стояли, держась за руки и улыбаясь друг другу.

— Вы были очень любезны, — сказала я, выходя с ним на лестничную площадку, — и чрезвычайно терпеливы — гораздо более терпеливы, чем я заслуживаю.

— Напротив, мисс Феррарс, это я восхищен вашей выдержкой. Итак, жду вас завтра, в половине третьего.

Только спустившись до второго этажа, я осознала, что еле держусь на ногах и вся дрожу от волнения.

На часах лишь девять вечера, но в гостинице стоит полная тишина — оно и неудивительно, поскольку, кроме меня, здесь всего один постоялец. Комната моя просторна и очень уютна: хозяйка гостиницы миссис Гиффорд — пожилая дама с белоснежными волосами, уложенными в затейливейшую прическу, — в высшей степени услужлива. Из моего окна видна вереница газовых фонарей, протянувшаяся вдоль пустынной улицы в одну и другую сторону.

Записав со всей возможной точностью разговор, состоявшийся в адвокатской конторе, я надела плащ и вышла на улицу с намерением прогуляться до набережной Хоу и полюбоваться морем. Но уже начинало смеркаться, в воздухе веяло вечерней прохладой, а потому я дошла только до телеграфной конторы на Ройял-Парейд, чтобы сообщить Люсии: рассчитываю, мол, вернуться домой завтра вечером (очень было странно отправлять телеграмму на собственное имя). По моем возвращении миссис Гиффорд, без дела сидевшая в холле, пригласила меня выпить чаю у камина в общей гостиной. Я хотела было отказаться, но потом мне пришло в голову, что она может знать что-нибудь о семействе Мордаунт.

Общая гостиная здесь выглядит уныло, как большинство помещений такого рода; за время путешествий с тетей Вайдой я повидала с полдюжины таких комнат, заставленных креслами и диванами эпохи Регентства, обитыми выцветшим плюшем, с обязательными подножными скамейками и маленькими столиками при каждом из них, с тяжелыми темно-малиновыми портьерами на окне и отваливающимися обоями, тоже выцветшими и тоже эпохи Регентства. Но огонь в камине весело потрескивал, и во избежание расспросов о себе (мне необходимо научиться откликаться на имя «мисс Эрден» без малейшего колебания) я сразу же поинтересовалась у миссис Гиффорд, знает ли она Мордаунтов из Треганнон-хауса.

— Мордаунты, Мордаунты… Нет, не припомню что-то, — ответила она, присаживаясь в кресло рядом со мной. — Но вот Треганнон звучит знакомо. Так называется психиатрическая лечебница в окрестностях Лискерда.

«Значит, Эдмунд Мордаунт все-таки настоял на своем», — подумала я и сказала:

— Наверное, это и есть Треганнон-хаус. А где находится Лискерд?

— Милях в двадцати к западу от Плимута, мисс Эрден, на самой границе Бодминской пустоши.

— Думаю, лечебницей Треганнон владеет семейство Мордаунт. — Еще не договорив, я заметила краем глаза, что в комнату кто-то вошел.

— О миссис Ферфакс! — Хозяйка вскочила на ноги. — Не изволите ли испить чаю с нами? Мисс Эрден, миссис Ферфакс.

Я разминулась с этой дамой на лестнице нынче днем, когда направлялась в контору мистера Ловелла. У нее по-девичьи стройная фигура и темно-каштановые волосы без малейшей седины, но лицо изможденное, с глубокими складками у рта и синеватыми сморщенными мешочками под блестящими, почти черными глазами.

Пока мы обменивались приветствиями, в гостиную вошла служанка и шепнула что-то миссис Гиффорд.

— К сожалению, я должна вас покинуть, — промолвила хозяйка. — Вы здесь располагайтесь, а Марта сейчас принесет еще одну чашку.

Вести светские беседы с миссис Ферфакс мне не хотелось, но уйти сейчас было бы невежливо, поэтому я опустилась обратно в кресло.

— Очень уютная гостиница, вы не находите, мисс Эрден?

— Да, чрезвычайно.

— И такой чудесный вид на город. Я живу в седьмом номере, этажом выше вас. Вы надолго в Плимут?

— Нет… то есть пока не знаю. А вы, миссис Ферфакс?

— Я думаю задержаться здесь еще на пару дней… Прошу прощения, мисс Эрден, — она заговорила приглушенно, — надеюсь, вы не сочтете меня навязчивой, но я невольно услышала, что вы упомянули психиатрическую лечебницу Треганнон.

У нее был чуть хрипловатый мелодичный голос, показавшийся мне смутно знакомым. Наверное, она разговаривала в холле с миссис Гиффорд перед тем, как мы встретились на лестнице сегодня.

— Да, совершенно верно.

— Я не собираюсь совать нос не в свое дело, боже упаси. Просто, знаете ли… я только что навещала там одну свою дорогую подругу.

Я приняла участливый вид, пытаясь сообразить, следует ли мне выразить соболезнование.