Альбина Нурисламова - Вычеркнутая из жизни
– О господи… Как же… Боже мой, я беременна! – прошептала Кира, физически ощущая, как все ее существо наполняется доселе невиданным счастьем. – Ты уверен? Точно уверен? Почему же я ничего не помню?!
– Уверен, уверен, не сомневайся! Может, твоя амнезия как раз поэтому: ну, гормональный взрыв и все такое…
Он что-то говорил, но Кира его не слушала. Она задрала куртку и восхищенно уставилась на свой живот. Теперь это домик для малыша! Ее собственного малыша!
– Ура!!! А-а-а! – вне себя заорала Кира, и ее дикий торжествующий вопль пронесся над сизой гладью озера. – Я беременна! БЕ-РЕ-МЕН-НА!
– Тише, тише! Угомонись, хватит уже, – хохоча, уговаривал Саша.
– Абсурд какой-то! – немного успокоившись, проговорила она. – Как могло случиться, что я этого не помню?
Сашка осторожно молчал. Боялся сказать что-нибудь не то.
– Ты не волнуйся, Кирюха. Наверное, стресс. Постепенно все вспомнишь, никуда не денешься.
– Приезжай быстрее, – снова попросила Кира. – Ты еще далеко?
– Надеюсь, скоро буду. Я эту дорогу не знаю, но навигатор…
«Разберусь! К тому же у меня навигатор!» – яркой лампочкой вспыхнули в голове у Киры непонятно кем произнесенные слова. Вспыхнули и погасли.
– Что ты сказал, Саш? Я не расслышала.
– Говорю, приеду – позвоню. Жди звонка, Кирюха!
Саша увез Киру из Кара-Чокыра через полтора часа. Приехал, оставил машину у обочины и на лыжах двинулся вызволять жену. Она уже ждала его, подпрыгивая от нетерпения.
Он помог Кире вскарабкаться на поляну и встать на лыжи. Взвалил на плечи ее рюкзак, и они заскользили вперед. С каждым шагом берег озера оставался дальше. Таял его тихий плеск, и Кира чувствовала себя все лучше.
«Наверное, ночью шел снег», – подумала она. Заснеженную поляну пересекала единственная лыжная дорожка – Сашкина. Никаких следов того, как она сама попала на берег озера накануне, не осталось.
Палатку они с Сашей так и оставили стоять на одиноком голом берегу. Кира категорически отказалась брать ее в город. Смутная, необъяснимая, но твердая уверенность: оранжевый шатер должен остаться здесь. Кира не стала говорить этого вслух, но палатка почему-то напоминала ей кокон, из которого она выпорхнула, как бабочка. Теперь кокон пуст.
Стоя возле машины, наблюдая, как муж засовывает в багажник лыжи и рюкзак, Кира тихонько погладила «Форд» по гладкому темно-синему боку. У нее возникло смутное ощущение, что некоторое время назад автомобиль был какого-то светлого цвета. Чувство быстро растаяло, и Кира не успела толком осознать его. Подошла к Саше, обняла его и прижалась головой к его груди.
– Папочка, – с наслаждением проговорила она.
– Мамочка, – откликнулся он, целуя ее в макушку.
Кира и Саша постояли, обнявшись, потом сели в машину и уехали из Кара-Чокыра, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.
Они ехали домой. Они были вместе. И все было хорошо.
Эпилог
Полгода – с первого августа по первое февраля – навсегда выпали из памяти Киры. Последним, что запомнилось, было то, как их неразлучная институтская пятерка ехала после летнего пикника с ночевкой обратно в город. Миля уговорила всех съездить с ночевкой куда-нибудь на природу. После долгих обсуждений было решено ехать к озеру Кара-Чокыр. Это живописное местечко постепенно становилось модным: туда ездили многие, особенно любители пощекотать нервы. Ходили слухи, будто в тех краях водятся привидения или что-то вроде того. Кира считала себя реалисткой, но пришла в полный восторг при мысли столкнуться с чем-нибудь эдаким. Саша, который тоже ни во что запредельное не верил, посмеялся и отпустил жену на поиски приключений.
Кира так никогда и не вспомнила, как оказалась одна на берегу озера зимой. Эти шесть месяцев, закончившиеся необъяснимой поездкой в Кара-Чокыр, остались в ее сознании настоящей черной ямой. Провалом.
Первое время это беспокоило Киру, напоминало саднящую рану. Однако неприятное чувство вскоре пропало. Поначалу на ум приходили странные образы, которые исчезали прежде, чем Кира успевала их осмыслить. Мелькали в сознании воспоминания, которые ей никак не удавалось ухватить. Но к весне пропали и они.
Родные были убеждены, что знают, почему с Кирой такое случилось. А как же иначе, у нее ведь был сильнейший стресс. И травма. Осторожно подбирая слова, Саша рассказал жене, какой кошмар произошел в ее жизни в начале августа.
Кира с ужасом узнала, что автомобиль, в котором они с ребятами возвращались в Казань, столкнулся с грузовой «Газелью». Водитель «Газели», виновник происшествия, в крови которого был обнаружен алкоголь, погиб на месте. Как и Миля, сидевшая на переднем сиденье рядом с Денисом, и Леня, который сидел позади нее. Именно в этот бок на полной скорости и въехала «Газель».
Авария произошла до выезда на федеральную трассу. Движение на проселочной дороге слабое, так что пока их обнаружили, прошло почти полтора часа. За это время Денис и Элка, поначалу еще живые, скончались от многочисленных ран и потери крови. Кира, которая сидела за спиной водителя, была единственной выжившей. Она сильно ударилась головой, получила сильное сотрясение мозга и в сознание пришла только спустя несколько дней. Кроме того, у Киры были сломаны ребра и правая рука. По словам врачей, она легко отделалась. Просто счастливица.
Репортажи о трагедии показывали по всем местным телеканалам: еще бы, столько погибших – молодых, здоровых, успешных. Народу на похоронах было море. Среди пришедших Саша вдруг увидел Полину. «Что она здесь делает?» – удивился он, но тут же вспомнил: во время их последней случайной встречи она говорила, что работает в одной фирме с Леней Казаковым. Он тогда еще решил, что у них роман. Ошибся, судя по всему: заплаканную Полину бережно поддерживал под руку высокий худой мужчина. Она повернулась боком, и Саша увидел округлившийся живот. «Надо же, как славно, – подумал он. – Должно быть, она очень счастлива». Бывшая возлюбленная тоже заметила его, кивнула с грустной улыбкой и отвернулась.
Полностью и без последствий восстановив физическое здоровье, «счастливица» Кира впала в сильнейшую депрессию. Провалявшись в больнице больше месяца, она почти до середины октября не могла заставить себя выйти из дома, вернуться на работу.
Улыбаться, шутить, краситься, пить кофе, говорить о пустяках – все это было невыносимо. Назначать встречи, отвечать на звонки и куда-то звонить самой, готовить презентации, писать доклады и пресс-релизы казалось пустым и бессмысленным.
Кира заикнулась было об увольнении, но Марик безапелляционным тоном заявил, что никем ее заменять не собирается, пусть не выдумывает. Они все будут ждать ее, сколько потребуется.
Сам Леднев, Оленька и Альберт не оставляли Киру в покое, тормошили, постоянно звонили, рассказывали новости, старались пробудить интерес к новым проектам. И каждый раз – кто в лоб, кто завуалированными намеками – давали понять, как без нее плохо и скучно, и вообще, как выразился однажды Альберт, он устал тут в одиночку расхлебывать этот сладкий сироп.
«Какой еще сироп?» – спросила Кира, когда Саша рассказывал ей обо всех этих событиях. И с изумлением узнала, что Оленька и Марик, оказывается, теперь вместе. Все началось с августовской поездки на форум в Сочи. Вырванный из привычного делового круговорота, Марик, видимо, взглянул на коллегу другими глазами и разглядел-таки! Вернувшись домой, они стали встречаться, отношения развились, окрепли, и летом пара планирует пожениться.
Позже, увидев Оленьку, Кира поразилась, насколько сильно изменился их «цыпленок»: оказалось, что у нее сияющий взгляд, искристая улыбка и заразительный звонкий смех. Карпова сделала новую прическу и даже стала как будто чуть выше: словно нежный хрупкий росток, потянулась ввысь, навстречу своему выстраданному долгожданному счастью. Итак, двадцатого октября Кира вышла на работу. Саша и Гелька буквально стащили ее с дивана и выволокли из дома. Вопреки ее ожиданиям, в родном офисе Кире стало легче. Некогда стало лить слезы и предаваться унынию. Волей-неволей она включилась в работу: большие и малые дела ежеминутно требовали внимания, нужно было что-то решать, с кем-то говорить. К тому же к Новому году Генерал задумал издать рекламный альбом о деятельности компании, и Марик назначил Киру ответственной за его выпуск.
Постепенно Кира вернулась к привычному ритму жизни. Раны затягивались. Она по-прежнему просыпалась в слезах, но уже реже и реже. Саша радовался: любимая жена приходит в себя. К тому же в начале зимы они узнали, что Кира беременна. И это было не просто счастье – целая симфония радости, настоящая эйфория.
Но после Нового года с Кирой стало твориться что-то непонятное. Тоска, слезливость, апатия. Вернулись старые сны про аварию. Она взяла на работе отпуск до десятого февраля, снова осела дома. Часто ходила на кладбище, подолгу стояла у могил Дениса, Элки и Лени. Они были похоронены рядом. Джамилю похоронили в Аракчеевке.
