Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

— Я не обязан тебе докладывать, майор.

— А по-человечески сказать можете? Там стреляли. В больнице тяжелораненый.

— Я не посылал никого в Ильины.

— Автобус в «Ритуале» заказывали?

— Свихнулся!

— Может от вашего имени кто звонил, — засомневался Мешков.

— Не ерунди, майор! В части своего транспорта хватает. Но есть разведчики спецназа, которые мне не подчиняются. Они на ту сторону ходят.

— На ту сторону, — повторил полицейский, прикидывая, что хутор Ильины расположен у самой границе.

Артемов закончил разговор. Мешков убрал телефон и сказал Колесникову:

— Спецназовцы, конечно, герои, но стрелять по мирным я им не позволю. Давай ка смотаемся на Ильинскую ферму.

Полицейские сели в машину, проехали мимо ломбарда. Мешков кивнул на вывеску и спросил:

— Игорь, со скупщиком как следует поговорил?

— Вы про кольцо убитой Настены? Я постоянно захожу, спрашиваю и фотку оставил. Кольцо приметное, с тремя камушками. — Колесников горестно вздохнул. — Никто не сдавал.

— Я про Марию Федоровну Синицу. У нее после нападения хулигана крестик с бриллиантом пропал.

— И про крест спрашивал. В скупку другой приносили, дешевый. Еще перед нападением на Синицу. Там бытовой конфликт, муж с женой поцапался.

— Ссора в быту — дорожка в небытие. Так бывший начальник Тышкевич нас учил, — припомнил Мешков.

— Олег Николаевич, у нас убийства, стрельба, раненные. Да еще обстрелы. Когда бытовухой заниматься?

Майор понимающе кивнул:

— Аргумент ребром!

Они проехали мимо сквера рядом с Дворцом культуры и спорта. Навстречу проскочила затонированная машина ФСБ с недовольным или чересчур сосредоточенным Сотниковым за рулем. Мешков кинул подполковнику, но тот его не заметил.

Зато обоих заметил рослый светловолосый мужчина с байкерскими усами, напоминающими подкову. Он гулял по аллее сквера вдоль высоких густых кустов, пока его не окликнул невидимый человек с другой стороны насаждений:

— Ударник, какого лешего меня вызвал?

— Боялся пользоваться телефоном.

— Говори коротко и по делу, — потребовал неизвестный тоном начальника.

— На ферму сунулись местные. Была перестрелка. Шпиля убили, Шрам в лес сбежал. Теперь не знаю, мне в городе ховаться или в лес к Шраму.

— Что с рюкзаками?

— Перепрятали в два схрона по плану Б.

— Оставайся в городе. «Ритуал» забудь, тебя спалили.

— Как?

— Тебя видел старый знакомый.

— Наши их положили на ферме.

— Тот выжил. Он в больнице и не должен проболтаться.

— Ясно.

— И характерную примету сбрей.

— Шо?

— Шо под носом!

Ударник вжал голову в плечи и прикрыл ладонью подковообразные усы. Собеседник за кустами с позывным Наследник исчез.

Глава 43

На Ильинской ферме следы от автобуса вели к индюшатнику. Туда и подъехал на «Патриоте» Олег Мешков. Железная дверь с выбитым окошком была раскрыта, и полицейские вошли внутрь. Колесников тут же поскользнулся на чем-то круглом, под ногами звякнуло.

— Гильзы! — указал лейтенант.

— Девятимиллиметровые. И мышиный помет, — разглядел Мешков.

Он перешагнул через прогрызенные мешки с птичьим кормом и присвистнул:

— Да тут патроны от пулемета! — На дощатом полу валялась помятая оцинкованная коробка и рассыпанные крупнокалиберные патроны. — Спецназ так спешил, что не успел собрать? Странно.

Колесников присел и рассматривал рваные пакеты.

— Мыши погрызли сухпайки. Украинские! Олег Николаевич, такие же, как в схроне у бобровой плотины.

Мешков наморщил лоб:

— Похоже, украинские диверсанты сюда оружие перетащили, а после перестрелки в спешке вывезли.

— Перестрелка со спецназом? Мы бы знали.

— Аргумент ребром, — кивнул майор и велел сотруднику: — Игорь, ты засними здесь шо требуется и собери патроны. А я снаружи осмотрюсь.

Олег вышел из индюшатника с пистолетом в руке. Прошел по примятой траве и увидел пакет из-под семечек, а рядом стрелянные гильзы из-под пуль того же калибра, что извлекли из раненного Хвороста. Бурые пятна на траве скорее всего были от крови.

«Здесь ранили Хвороста? — мысленно рассуждал Мешков. — А вот еще пятно, да побольше. Трава вокруг смята, лютики сломаны, след ведет… Что там виднеется?»

Майор прошел к сточной канаве и увидел тело.

Колесников застал начальника фотографирующим сточную канаву. Подошел ближе, заметил в канаве труп, побледнел. Мешков присел и проверил карманы убитого.

— Виталий Ломакин, друг Паши Хвороста, — констатировал он. — Я думал, Ломакин Хвороста в больничку притащил. Ан нет, должно быть Штанько.

— И что теперь делать? Криминалиста вызывать?

Вдоль канавы росли кусты, за ними набирал силу подлесок, переходящий в лесную чащу. Олег вспомнил присказку Тышкевича.

— Если ты не видишь зверя, это не значит, что зверь не видит тебя.

— Какой зверь? — не понял лейтенант.

— О двух ногах. Я всё заснял. Потом Кринский с Росгвардией приедет. А мы заберем тело — и в морг.

Труп погрузили в багажник. На обратном пути при въезде в Грайгород Мешков оценил запас топлива и остановился на автозаправке. Со стороны границы это была единственная работающая АЗС. Колесников тоже вышел из машины, не хотел оставаться один на один с трупом.

Мешков заправил полный бак и вспомнил слова хозяина ритуальной конторы.

— Жинкину всегда автобус с полным баком возвращали, — вслух сказал он.

— Жинкина не обмишуришь, — подтвердил Колесников.

— Где, как не здесь. — Майор решительно направился на АЗС. Лейтенант увязался за начальником, но был остановлен. — Колесников, охраняй… задержанного!

Предъявлять удостоверение Мешкову не пришлось, майора полиции знали и впустили в служебное помещение.

— Видеокамера есть? — спросил он оператора.

— А как же! Одна внутри, другая снаружи.

— Мне надо посмотреть сегодняшний день.

— За этот монитор, пожалуйста. — Оператор подсказал, как пользоваться просмотром.

Оперативник внимательно просмотрел записи и вернулся к Колесникову. Выглядел майор озадаченным.

— Автобус «Ритуал» проехал мимо, не заправлялся.

— И что теперь? — Лейтенант сел в машину после начальника и старался не смотреть назад.

— В морг, сдать труп.

По пути Мешков позвонил Штанько:

— Добрый день, Заступ. Или для тебя день не добрый?

— Шо сказать хочешь, начальник?

— Желаешь со своим дружком попрощаться?

— Паша Хворост того? — напрягся собеседник.

— Шо Хворост в больничке знаешь. Но речь не о нем. Я Ломакина везу в морг. Подъезжай.

Штанько умолк, Мешков отключил связь.

На фоне кирпичной одноэтажки городского морга с немытыми зарешетчатыми окнами и бурьяном из-под фасада чистый автобус «Ритуал» выглядел современным лимузином. Дверцы ПАЗа были распахнуты, старый водитель, которого все звали Кузьмичом, проверял состояние транспорта. Глубокие морщины, пшеничные усы и непокорная седая челка придавали старику бравый вид.

Мешков поздоровался с Кузьмичом, заглянул в салон и спросил:

— Транспорт вернули в целости сохранности?

— Без претензий. Мусора нет, салон помыт.

— А бензин?

— Полный бак!

— Сколько раз автобус брали?

— Это третий. Помогаем нашим военным.

— Кузьмич, а почему с их водителем не встречаешься?

— То понятно. Дело скорбное, не для всяких глаз. Лишняя болтовня народу ни к чему.

Из морга санитар выкатил каталку. Мешков распахнул заднюю