Стюарт Вудс - Лос Анжелес Таймс

— О чем конкретно они вас спрашивали?

— Они спрашивали, чем вызван мой интерес к Каллабрезе.

— И что же именно вы им ответили?

— Я рассказал им, что обнаружил пальцы Каллабрезе в машине, задавившей адвоката.

— Что еще?

— Больше ничего.

— Рик, вы сказали, что оставив службу, забрали с собой отпечатки пальцев, верно?

— Верно. Ривера развел руками. — Майкл, я не собирался вас сдавать. Это просто страховка, вот и все.

— Из чего конкретно состоит свидетельство?

— Карточка с отпечатками пальцев, снятыми с машины, и карточка с отпечатками пальцев с факса из ФБР.

— А карточка с отпечатками, найденными в машине, является оригиналом?

— Да.

— А копии имеются?

— Нет.

— Имеются какие-либо иные свидетельства, помимо тех, что были в машине?

— Нет.

— А ваш партнер в курсе?

— Нет. Он тогда был в отпуске.

— А где эти свидетельства сейчас?

— Я уже говорил вам, что они у моего адвоката.

— Ясно. Майкл подошел к выходу из дома и открыл дверь. Подойдите сюда. Я хочу показать вам кое-что.

Ривера подошел к открытой двери и выглянул в темноту ночи. — Что?

Майкл размахнулся изо всех сил и нанес Рику удар по шее изготовленным им мешком с песком.

У того подкосились ноги, и он упал навзничь. Майкл оттащил его от двери и запер ее. Затем начал массировать шею экс-копа с целью не допустить никаких царапин и кровоподтеков. Потом он обошел дом, по пути включая и выключая за собой свет. Он вернулся в гостиную, поднял Рика под мышки, дотащил его до спальни и усадил на кровать. Снял с него банный халат, оставив в трусах, и уложил в постель.

После этого Майкл достал из кармана большой коричневый конверт Шейлы, надел резиновые перчатки и раскрыл упаковку. Внутри лежал морфин, с полдюжины шприцев и длинный кусок резинового жгута.

Ривера издал булькающий звук, и его веки пришли в движение. Надо было торопиться. Майкл наполнил морфином шприц, затем встал позади экс копа и завязал резиновым жгутом ему руку так, как тот бы сделал это себе сам. На руке у Рика вздулась вена. Тот очнулся и уставился на Майкла. В тот же момент Майкл вставил иглу в вену и ввел в нее раствор. Ривера раскрыл, было, рот, чтобы что то сказать, но глаза у него стали закрываться, и голова запрокинулась в сторону. Майкл оставил иглу в вене, взял вторую руку и прижал пальцы Рика к стенкам шприца. То же он проделал с остальными шприцами и со склянками морфина, после чего положил их в ящик тумбочки, стоящей возле кровати.

Не снимая резиновых перчаток, он предпринял более основательный осмотр дома. Удача пришла к нему минут через десять. В ящике письменного стола он обнаружил конверт с пометкой отдела лос анжелеской полиции. Внутри лежали две карточки с отпечатками пальцев и блокнот Рика, который носят офицеры полиции. Майкл закрыл ящик стола, погасил свет и вернулся в спальню. Потом придал телу более естественный вид, включил телевизор и переключил его на программу ночных фильмов. Оставив свет в спальне, он вытер свои следы, ведущие к входной двери, чтобы не оставить ни малейшего намека на свое присутствие. Прежде чем выйти наружу, внимательно оглядел улицу вдоль и поперек, и только после этого, сняв защелку с предохранителя, закрыл за собой дверь.

Медленно дошел до того места, где оставил Порше, сел в машину и включил зажигание. Перед тем, как включить фары, посмотрел в зеркало заднего вида. Но улица словно вымерла. Внимательно следя за тем, чтобы не превышать допустимую скорость, он поехал к себе в Малибу.

Майкл подъехал к воротам, ведущим в комплекс, открыл шлагбаум своей карточкой, въехал в дом и поставил машину в гараж. В это время ночи ни в одном из соседних домов не горел свет.

Войдя в дом, он зашел на кухню, положил под раковину свежую пару резиновых перчаток и достал из ящика стола спичечный коробок. Затем вышел из дома и направился к освещенному луной пляжу, по пути высыпая песок из пластиковых мешков. Пройдя сотню ярдов вдоль берега, Майкл подошел к самой кромке воды, и еще раз убедившись, что рядом никого нет, зажег спичку и поднес ее к конверту с отпечатками своих пальцев. Он не выпускал конверт из рук, пока тот не догорел, и бросил пепел в воду. Наступил отлив, и море унесло с собой остатки пепла.

Майкл вернулся в дом и уже собрался подняться по лестнице, как, отворив дверь ключом, в дом вошел Томми, а за ним тащилась Шейла. Томми подошел к Майклу и по-дружески крепко обнял его.

— Ну, ты, сукин сын, добился своего! — Томми был растроган и стал трясти друга, будто любимую куклу.

— Майкл, мои поздравления, — сказала Шейла. — Томми, я хочу спать. Она выглядела усталой.

— Отправляйся, дорогая, я приду через минуту. Мужчины наблюдали за уходящей блондинкой.

— Томми, — сказал Майкл. — Боюсь признаться, но я одолжил дозу Шейлы. Надо было выручить одного друга.

— Ты, что, взял все? — удивился Томми.

— Да, пришлось отдать ему все. Надеюсь, ты без особого труда сумеешь возместить потерю.

— Нет проблем, дружище. К утру я все возмещу.

— Слушай, Томми, я валюсь с ног. Давай поговорим утром за завтраком.

— Хорошо. Томми чмокнул Майкла в щеку и направился в дом для гостей.

А Майкл, измученный донельзя, потащился к себе наверх. Его грело сознание, что он хорошо замел все следы.

ГЛАВА 48

Майкл почти что закончил завтракать на террасе с видом на Тихий океан, когда из дома для гостей появился Томми. На нем были пижама и шелковый халат.

— Доброе утро, Винни, — поздоровался он.

— С добрым утром, Томми.

Появился буфетчик, и Томми заказал завтрак. Когда буфетчик удалился, Майкл положил ладонь на руку друга.

— Мне нужна твоя помощь.

— Нет вопросов. В любое время. Что тебе нужно?

— Две вещи. Мне нужно алиби на то время, когда я вчера вернулся домой примерно около полуночи и до пол третьего утра. Как насчет того, что вы с Шейлой пришли домой, скажем, в двенадцать тридцать, и мы общались до двух тридцати, а после разошлись по своим спальням.

Томми покачал головой. — Не стоит ввязывать в это меня. Копам достаточно услышать мое имя, и ты у них в руках. Он задумался на минуту. — Так будет лучше. Твоими гостями были Шейла Смит и Дон Тэннер из Нью-Йорка. А все остальное произошло, так как ты сказал.

— Кто такой Дон Тэннер?

— Нормальный мужик, каким его и считают копы. Работает на меня в легальном бизнесе. Не волнуйся, он подыграет.

— Хорошо. Меня это устраивает.

— Что еще?

— Можешь передать сообщение Винфелду из банка Кенсингтон Траст, но так, чтобы об этом не прознали ребята из ФБР?

— Могу. Что надо передать?

— Передай ему следующее. Я положил на счет три четверти миллиона два года назад, а потом забрал их в апреле этого года. Попроси его снять все, что у меня накопилось от «уличных» инвестиций и перевести по телеграфу в его отделение на Каймановых островах.

— Считай, что это уже сделано. Да, кстати, Винни, вчера я говорил тебе кое-что насчет наших дел с японцами?

— Было дело.

— Все сводится к одному: как ты отнесся бы к идее возглавить главную студию?

— Центурион?

— Да, именно ее.

— Томми, это очень занятная мысль.

— Ну, вот что, ты именно тот, кого я имел в виду. С Академической наградой за пазухой и с твоими способностями снижать издержки по кинопроизводству я могу смело рекомендовать тебя японцам.

— Ну, а как насчет контрольного пакета акций в руках у Лео?

— Дело обстоит следующим образом: лично Голдмэн владеет менее, чем десятью процентами акций. Ключевая фигура — его жена. Она — наследница. Ее покойный отец владел практически всем и незадолго до смерти все перевел на ее имя. Ее доля составляет сорок пять процентов от пакета акций Центурион.

— Согласен, но его контролирует Лео.

— Вот в том-то и штука, что имеются три доверенных лица, осуществляющих контроль за пакетом акций миссис Голдмэн. Они назначают представителя, который заседает в совете директоров и обладает правом голоса. Сама миссис Голдмэн обладает решающим голосом. Поэтому Лео Голдмэн является ее полномочным представителем.

Майкл кивнул. — Продолжай!

— Человека, который является главным уполномоченным, зовут Норман Гелдолф. Он — глава инвестиционного банка и когда-то был другом отца миссис Голдмэн. И, самое главное, он в некоторой степени завязан с нами.

— Каким образом?

— Не имеет значения. Все вполне легально. Гелдолф — целиком законопослушный человек. Дело в том, что мы вложили много денег в его банк, и, таким образом, у нас имеется рычаг влияния, и, если я сумею доказать ему, что капитал миссис Голдмэн принесет ему больше выгоды от перехода студии в другие руки, тогда, считай, что Центурион у нас в кармане.

— Но разве он не прислушается к мнению Аманды Голдмэн? Разве он не посчитается с ее интересами?

— Вот в этом-то и загвоздка. Она должна прозреть и увидеть мир в нужном нам свете. Томми улыбнулся и развел руками.