Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
Завершил он этот вечер посещением «Макдоналдса» в Хедестаде и вернулся на остров только с последним автобусом, около полуночи. Дома он заварил кофе, уселся за кухонный стол и достал папку. И читал до четырех утра.
В деле Харриет Вангер имелось некоторое количество странностей, которые, по мере того как Микаэль углублялся в документацию, все более привлекали его внимание. Сам он никаких революционных открытий не сделал, и проблемы эти занимали комиссара Густава Морелля в течение долгого времени, особенно на досуге.
В последний год перед своим исчезновением Харриет Вангер изменилась. В какой-то степени это могло объясняться сложностями переходного периода, через который так или иначе проходят все. Харриет взрослела, и опрошенные одноклассники, учителя и члены семьи утверждали, что она постепенно становилась все более скрытной и замкнутой.
Девушка, которая двумя годами раньше была обычным веселым подростком, явно отдалилась от своего окружения. В школе она по-прежнему общалась с друзьями, но, по словам одной из ее подруг, как-то «безразлично». Выбранное подругой слово оказалось достаточно необычным, чтобы Морелль его записал и стал расспрашивать дальше. Ему объяснили, что Харриет прекратила говорить о себе, утратила интерес к сплетням и мелким житейским секретам.
В детстве религиозная жизнь Харриет Вангер, как у всех детей, сводилась к посещению воскресной школы, вечерней молитве и конфирмации. В последний же год она, похоже, сделалась верующей, читала Библию и регулярно ходила в церковь. Однако к местному пастору Отто Фальку — другу семьи Вангеров, она не обращалась, а ездила в Хедестад, в общину пятидесятников. Правда, интерес к пятидесятникам продолжался недолго. Уже через два месяца она покинула общину и стала читать книги о католицизме.
Было ли это религиозной одержимостью, свойственной некоторым подросткам? Возможно. Однако в семье Вангер никто особой набожностью не отличался, и осталось непонятным, что именно таким образом на нее повлияло. Конечно, направить мысли Харриет к Богу могла внезапная смерть ее отца, утонувшего за год перед этим. Во всяком случае, Густав Морелль сделал вывод, что некие события в жизни Харриет угнетали ее и влияли на ее поведение, но установить, какие именно, ему было трудно. Как и Хенрик Вангер, Морелль посвятил много времени разговорам с ее подругами, пытаясь найти кого-нибудь, кому Харриет доверяла.
Определенные надежды возлагались на Аниту Вангер, ту самую дочь Харальда Вангера, бывшую на два года старше Харриет, которая провела лето 1966 года в Хедебю и считала, что очень сблизилась с девушкой. Но Анита Вангер тоже не смогла ничего прояснить. Они общались все лето — купались, гуляли, болтали о фильмах, поп-группах и книгах. Харриет часто сопровождала Аниту на уроки вождения. Однажды они стащили из дома бутылку вина и здорово напились, а как-то они несколько недель прожили одни на краю острова, в хижине Готфрида — бревенчатом домишке, который отец Харриет построил в 50-х годах.
Вопросы о тайных мыслях и чувствах Харриет остались без ответа. Микаэль, однако, отметил одно несоответствие в этом описании: скрытной ее называли школьные друзья и некоторые родственники, в то время как Анита Вангер отнюдь не считала подругу замкнутой. Он взял это на заметку, чтобы при случае обсудить с Хенриком.
Более конкретную пищу для размышлений дала Мореллю страничка из ежедневника Харриет Вангер, тетради в красивом переплете, которую девушка получила в подарок на Рождество за год до исчезновения. В нем она записывала дела на каждый день, встречи, разные планы, даты контрольных работ в гимназии, домашние задания и прочее. В ежедневнике имелось много места для дневниковых записей, но Харриет вела дневник крайне нерегулярно. В январе она взялась было за дело основательно: отметила, с кем встречалась в рождественские каникулы и какие фильмы посмотрела. Потом она не писала ничего личного до окончания учебного года, а новые записи давали некоторые основания думать, что в этот период Харриет серьезно увлеклась каким-то мальчиком, чье имя не было названо.
Страницы с номерами телефонов тоже содержали некую загадку. Здесь аккуратно и в алфавитном порядке были переписаны члены семьи, одноклассники, некоторые учителя, несколько членов общины пятидесятников и другие, легко устанавливаемые лица из ее окружения. На последней страничке, чистой и уже, собственно, не относящейся к телефонной книжке, имелось пять имен и столько же номеров телефонов. Три женских имени и два инициала.
Магда — 32016
Сара — 32109
РЯ — 30112
РЛ — 32027
Мари — 32018
Пятизначные номера, начинавшиеся на «32», в 60-е годы принадлежали Хедестаду. Затесавшийся между ними номер на «30» указывал на селение Норрбю, за пределами Хедестада. Проблема заключалась в том, что, систематично опросив весь круг знакомых Харриет, инспектор Морелль так и не выяснил, кому эти номера телефонов принадлежат.
Первый, номер некой Магды, казался многообещающим. Он привел к магазину тканей и швейных принадлежностей на Паркгатан, 12, и принадлежал Маргот Лундмарк. Магдой звали ее мать, которая иногда подрабатывала в магазине. Однако этой Магде было шестьдесят девять лет, и она не имела представления о том, кто такая Харриет Вангер. Шитьем девушка не увлекалась, и не нашлось никаких доказательств того, что она когда-либо посещала этот магазин.
Второй номер, по которому должна была находиться Сара, привел в семью по фамилии Турессон, которая жила в западной части города, по другую сторону от железной дороги. Семья состояла из супругов Андерса и Моники, а также их сыновей Юнаса и Петера, в то время еще дошкольников. Никакой Сары в семье не было, и о Харриет Вангер они узнали только тогда, когда о ее исчезновении сообщили в средствах массовой информации. Единственная связь между Харриет и семьей Турессон, которую удалось нащупать, состояла в том, что Андерс, по профессии кровельщик, годом раньше в течение нескольких недель менял черепицу на здании школы, где Харриет тогда училась в девятом классе. Значит, все же существовала теоретическая возможность, что они встречались, правда, крайне небольшая.
Оставшиеся три номера также привели в тупики. Номер 32027, сопровождаемый инициалами «РЛ», действительно когда-то принадлежал Розмари Ларссон, но, к сожалению, она уже несколько лет как скончалась.
В течение зимы 1966–1967 года инспектор Морелль значительную часть своих усилий направил на попытки объяснить, почему Харриет записала эти имена и телефоны.
Первым ему пришло в голову вполне логичное соображение, что телефонные номера были записаны с использованием некоего личного кода. Морелль старался следовать ходу рассуждений шестнадцатилетней девушки. Поскольку число «32» явно указывало на Хедестад, он поэкспериментировал с перестановкой остальных цифр. Варианты «32601» и «32160» ни к какой Магде его не привели. Правда, по ходу изучения таинственных номеров Морелль обнаружил, что если менять достаточно много цифр, то какая-то связь с Харриет рано или поздно появляется. Например, когда он пытался увеличивать на единицу каждую из последних трех цифр в номере «32016», получался номер «32127», принадлежавший адвокатской конторе Дирка Фруде в Хедестаде. Проблема заключалась лишь в том, что выявленные связи такого рода абсолютно ничего не объясняли. Кроме того, ему так и не удалось найти код, подходивший ко всем пяти номерам одновременно.
Морелль пошел в своих рассуждениях дальше. А не могли ли цифры означать нечто другое? Ну например, автомобильные номера 60-х годов включали букву из названия лена и пять цифр — опять тупик.
Потом комиссар оставил цифры и сосредоточил внимание на именах. Он даже составил список всех жительниц Хедестада, носивших имена Мари, Магда и Сара, а также людей, имевших инициалы «РЛ» и «РЯ». В общей сложности получилось триста семь человек. Среди них двадцать девять человек были как-то связаны с Харриет; например, одного юношу, который вместе с ней учился в девятом классе, звали Роланд Якобсон, то есть инициалы «РЯ» ему подходили. Однако они были знакомы поверхностно и совсем не общались после того, как Харриет перешла в гимназию. И к тому же парень не имел никакого отношения к указанному номеру телефона.
Загадка телефонной книжки так и осталась неразгаданной.
Четвертая встреча с адвокатом Бьюрманом не относилась к плановым: Лисбет Саландер оказалась вынуждена с ним связаться.
На второй неделе февраля ее ноутбук погиб в результате несчастного случая, настолько нелепого, что ей от отчаяния хотелось кого-нибудь убить. Саландер приехала на встречу в «Милтон секьюрити» на велосипеде и в гараже закатила его за столб. Когда она поставила рюкзак на пол, чтобы добраться до велосипедного замка, какой-то темно-красный «сааб» сдал назад. Она стояла к нему спиной и не обнаружила опасности, пока не услышала хруст. Шофер автомобиля ничего не заметил и спокойно выехал из гаража.
