Чарльз Холдефер - Наемник
– Видеокамеру бы сюда! Великолепная вышла бы реклама. «Пейте кока-колу – ее предпочитают четверо из пяти идиотов контракторов!»
Банки хватило ненадолго, так что он дал мне еще одну. Я присел на камень и прикончил ее, а затем попросил воды; ее я пил мелкими глотками вперемежку с жуткой отрыжкой от газировки.
– Ты, парень, пожалуй, помедленнее, а то плохо будет.
Мне не стало плохо; более того, головная боль уже уходила. Вообще, я чувствовал себя почти пьяным. Способным, по крайней мере, выругать его, что и сделал.
– Ну да, я знаю, – сказал он. – Именно так это выглядит с твоей стороны. Но я, между прочим, тот, кто освободит тебе руки – если пообещаешь не делать глупостей. Ты не в том состоянии, не стоит даже думать об этом. Ты ведь и сам это знаешь, правда?
– Я не буду делать глупостей. Не хочу опускаться до твоего уровня.
– О-о-ох, вы только послушайте! Ты что думаешь, ты хренов Христос воскресший, да? Ты и близко не подошел к порогу, умник, даже близко не подошел! Твои основные органы вообще не затронуты. Пока. – Он швырнул мне хирургическую маску. – Когда соберешься, придется нам с тобой немного прибраться. Конечно, если твой приятель не выйдет к нам сам. Если выйдет, тогда все в порядке. Может возвращаться домой. Мы отпустим его, пусть идет по воде.
* * *Мы натянули маски и латексные перчатки, вернулись обратно в группу дознания и вынесли № 4141. Он начал раздуваться, так что занятие было, мягко говоря, неприятное. Его трудно было ухватить и удержать; я боялся, что он окажется непрочным и порвется, когда я потяну его за руку. К счастью, его ткани оказались еще упругими.
– Я не хочу, чтобы он провонял мне катер, – заявил Берти. – Мы сейчас дотащим его до причала и пойдем дальше, за лагуну, за те острые скалы. Там за ними сразу начинается глубина. Там мы сбросим его в воду. Здесь достаточно сильное течение, так что ему не придется долго болтаться поблизости.
Мне пришлось несколько раз останавливаться и отдыхать, да и тропа оказалась неровной. Один раз, еще на пути к причалу, он вырвался у меня из рук.
– О, прости, – сказал я.
– Ты сделал это специально, ублюдок! Идем дальше. Бери его за ноги!
Берти был прав: я действительно сделал это специально. Просто чтобы дать ему возможность тоже подержать № 4141 в руках. На самом деле я чувствовал себя гораздо лучше.
Когда мы сошли с тропинки и начали взбираться вдоль берега к скалам, наше продвижение еще замедлилось. Наконец мы добрались до точки, которую наметил для себя Берти. От высоты захватывало дух. Под ногами волны медленно набегали на скалы и разбивались, а затем отступали, причем не на мелководье, а сразу в глубокий голубой омут.
– Ну давай, Джордж. Раз, два… три.
Я выпустил труп чуть раньше, и Берти пришлось несколько мгновений танцевать с № 4141 на самом краю обрыва; он сумел все же удержаться. Труп ударился о воду как раз в тот момент, когда набежала очередная волна, и мы не увидели даже всплеска. Невозможно было понять, как глубоко он ушел под воду и как далеко его утащила волна; я ждал, что он мелькнет еще на поверхности, может быть, махнет рукой или ногой. Но ничего не произошло.
Его поглотило море.
– Ну вот, там! – сказал Берти.
Он, разумеется, имел в виду, что дело сделано. Но я мысленно спросил: где именно? И все пытался высмотреть внизу, в солнечных бликах, хоть что-нибудь. Затем оглянулся вокруг, посмотрел на ближние скалы.
Непонятно.
Берти угадал мои мысли.
– Троглов здесь давно нет, – сказал он. – Они получили приказ, когда ты был еще в Штатах. И вообще, здесь ничего не произошло. Абсолютно ничего.
* * *Когда, еще запертый в группе дознания, я услышал наконец шум возвращающегося катера, сознание мое было совершенно в другом месте – далеко-далеко во времени и пространстве. Я мысленно перенесся в тот давний день, когда мы с Верноном вместе рыбачили. Он подробно рассказал мне, что нужно делать, насадил наживку на крючок, закинул удочку. Я тогда обгорел на солнце и пребывал в растерянности – да и было мне, пожалуй, не больше четырех лет.
– Теперь ты должен сидеть тихо-тихо, – сказал Вернон. – Ты должен быть терпеливым. Не своди глаз с поплавка. Вон там. Видишь? Могу поспорить, видишь. Когда он уйдет в воду, знаешь, что это значит?
Я не ответил. Мой взгляд был прикован к поплавку. Я верил брату без всяких сомнений и уже начал вести себя тихо-тихо.
– Это значит, что у тебя клюет. Это значит, что тебе на крючок могла попасться большая рыбина!
Вернон взял свою удочку и пошел через заросли на другую сторону пруда, чтобы не мешать мне. Там он закинул удочку и присел на берегу.
Мои глаза снова приклеились к поплавку. Как я ни старался, запихнуть его усилием воли под воду мне не удавалось. Вскоре мне надоело сидеть неподвижно, я устал и начал вертеться. Шею напекло, и я тайком поглядел на Вернона. Тот сидел бесстрастно и неподвижно. Мне показалось, что он может просидеть так целый час. В ухе зажужжало какое-то насекомое. Я хлопнул ладонью. Что же получается, Вернон вытащил меня из постели ни свет ни заря ради этого?
Внезапно я почувствовал давление на удочку. Перевел взгляд на воду и, к полному своему изумлению, понял, что поплавка нигде не видно. Леска метнулась влево, потом вправо.
– Вернон! – завопил я.
– Что? Не шуми так!
– Поплавок пропал! Посмотри!
– Тогда вытаскивай! Давай! Просто дерни как следует!
Он побежал ко мне. Я глупо замер на месте, вцепившись в удочку, и ничего не делал. Леска продолжала метаться из стороны в сторону, вода кипела.
Вернон выхватил у меня удилище. Я был уверен, что все пропало, он опоздал. Но он резко рванул удилище вверх… и в воздухе пронеслась сверкающая голубая рыбина, словно созданная в это самое мгновение специально для нас. Она пролетела у нас над головой. Затем упала в траву позади нас и запрыгала.
– Она сорвалась с крючка! Хватай!
Рыба прыгала уже в опасной близости к воде, но нам удалось снова отбросить ее подальше. Еще секунда, и Вернон прижал ее к земле коленом.
– Вау! Посмотри, какая огромная! И какая красавица, Джорджи!
Я все еще был в ступоре и смог только кивнуть. Рыбина была великолепна. Сверкающая чешуя и сильное длинное тело в пыли делали ее похожей на таинственное существо из другого мира.
– Принеси мне кукан, – велел он.
Я побежал по берегу туда, где он оставил снаряжение, и вытащил из ящика тонкую цепочку. Еще минута, и Вернон продел цепочку через жабры и поднялся.
– Ну вот! Теперь никуда не денется. Громадина, Джорджи, правда?
Больше нам в то утро не везло; в конце концов мы собрали удочки и все остальное и двинулись домой. Он разрешил мне самому нести рыбину, но отругал, когда она начала задевать о землю.
– Дай сюда! – сказал он.
Мы прошли в сад и издалека увидели отца, который рыхлил мотыгой землю под яблоней. Он остановился на минутку, достал платок и вытер пот с лица.
– Подержи секунду, – велел мне Вернон и отдал рыбину. – Только не волочи по земле. Эй, пап!
Мы подошли ближе.
– Посмотри, какую рыбину поймал Джорджи!
Отец заколебался, затем подошел к нам:
– Вот это да! И правда, прекрасный экземпляр.
Мы постояли с ним немного, Вернон и я с удочками на плечах, отец с мотыгой – и посередине мой улов, рыбина. На отца она произвела сильное впечатление. Вернон не стал говорить, что это он приготовил для меня наживку, и забросил удочку, и вытащил добычу, и не дал ей упрыгать обратно в воду – в общем, что он сделал все. Нет, он считал эту рыбину моей и так к ней и относился. Он заботился обо мне.
* * *– Не вздумай появляться в Центре – сказал Берти. – Твой пропуск не сработает.
Это было первое, что он сказал мне после прибытия на главный остров; он уже выключил движок, и лодка заходила на место стоянки по инерции. Он выпрыгнул на причал и начал ее привязывать. Я двигался гораздо медленнее, тело еще плохо слушалось. Мне в голову не пришло помогать ему.
– Я и не собирался, – сказал я ему. – Я здесь больше не работаю.
– И не думай, что сможешь появиться с этой историей где-нибудь в другом месте. Не сможешь. С показаниями, которые ты подписал, доверия тебе не будет никакого.
– Это мы потеряли давно, гораздо раньше, чем я подписал что бы то ни было.
– Да заткнись ты!
Он молча смотрел, как я достаю изо рта ракушку. Я заметил эту штуку – ярко-желтую ракушку размером с полдоллара – перед отъездом на берегу Омеги и подобрал для Джинни. Я увидел ее и сразу понял, что ничего подобного никогда дочке не привозил, поэтому подобрал ракушку и сунул в карман. Берти заметил, как я это делаю, и рассмеялся:
– Последний сувенир на память, да?
Я ничего не ответил, но все время переезда с Омеги на главный остров рассматривал свою находку и пробовал ногтем ее шершавую поверхность. Эта маленькая ракушка действовала на меня успокаивающе. Ближе к концу пути я положил ее в рот. Я не мог бы сказать в точности зачем. Раньше мне не раз приходилось ругать Джинни за то, что она любит совать ракушки в рот. Ракушка – не леденец. Ей можно подавиться. Когда я вытащил раковину изо рта, Берти посмотрел на меня странно и сказал:
