Энн Бенсон - Похититель душ
Жан де Малеструа обнял меня за плечи и наградил братским поцелуем в лоб.
– Решать не мне, сестра, а нашему Господу, – проговорил он.
– Я слишком хорошо знаю, как это будет, – дрожащим голосом прошептала я. – Бог всегда принимает решения, которые не сулят ничего хорошего ни мне, ни моим близким.
– Вы должны укрепить в себе веру в Него. Он благоволит ко всем своим творениям, только мы часто не замечаем Его благоволения. И никто из нас не может спрятаться – мы должны принимать Его волю с покорностью и готовностью.
Жиль де Ре не сможет с готовностью и покорностью принять эту волю Бога. Понимая, что его ждет и что конец близок, милорд совершил самый смелый поступок – если не смелый, то, по крайней мере, безумный. Он отправился к герцогу Иоанну.
Он всегда отличался храбростью и мужеством; говорят, когда Жанна д'Арк повела его за собой, он сражался как лев. На четвертый день мая, в год 1429-й молодой милорд де Ре прибыл с милордом Дюнуа в Орлеан с подкреплением и провиантом, которые требовались армии Девы, если они рассчитывали победить. На поле за городом Жанна вышла их встретить в компании с прославленными лордами, среди которых были Сен-Север и барон де Кулонсе, люди, захват которых подарил бы англичанам возможность получить хороший выкуп. Вместе с бастардом Карлом они въехали в Орлеан под самым носом англичан. А величайшее чудо из чудес состоит в том, что ни один меч не был поднят, ни одна стрела не полетела в их сторону.
Но в тот же день лорд Дюнуа получил сведения от разведчиков, что английский капитан Джон Фастольф направляется к Орлеану со свежими войсками и провиантом, так что стало понятно, почему англичане их не атаковали, – они решили подождать подкрепления.
– Дюнуа сразу отправился к Деве, чтобы сообщить ей это неприятное известие, – рассказывал мне Этьен. – Он был вне себя от негодования. Она попросила Дюнуа сообщить ей, когда появится Фастольф, а затем, поскольку очень устала, она легла спать в постель, которую делила с хозяйкой дома. Как может солдат лечь спать, когда приближается такое важное событие? Солдаты так себя не ведут!
– Солдатом была молодая девушка, – пояснила я мужу. – Она нуждалась в отдыхе.
– Мы все считали такое поведение возмутительным и исключительно глупым. То, что воин не готовится к грядущему сражению…
Впрочем, она спала недолго. Как только ее пажи и хозяйка устроили ее и сами решили немного отдохнуть, она проснулась, сжимая руками голову – внутри кричали новые голоса. Она видела и слышала шум яростного сражения, но клялась Пресвятой Девой, что это было видение, а не сон. Поэтому она вскочила с кровати и вышла наружу, чтобы понять, где могло происходить это сражение. И тут ей снова было видение; она упала на землю, сжимая руками голову. «Les voix, les voix!»[36] Голоса ей что-то приказывали, но она не знала, чего хочет от нее Бог. Должна ли она перехватить Фастольфа, который еще не появился здесь, или искать другое сражение? Ее громкие крики разбудили всех в доме и в тех, что находились рядом.
А потом Жанна д'Арк сумела справиться с собственными сомнениями; она надела свои белые доспехи и поехала к воротам Бургонь, где в небо взлетали языки пламени. Оттуда доносился едва слышный шум сражения, и, прежде чем кто-либо успел ее остановить, она помчалась в ту сторону. Ее паж протрубил сигнал тревоги, который разбудил лордов, чьи армии пришли, чтобы ее поддержать, и среди них милорда Жиля, который, по словам Этьена…
– …Выкрикнул длинное ругательство, столь непристойное, что от него могли увянуть все листья. Если бы Дева его услышала, она прогнала бы его, потому что она строго-настрого запретила своей армии употреблять такие слова. И все было бы потеряно.
Я могу только представить себе, какие слова срывались с его языка в тот день; Этьен категорически отказался их повторить, так как не мог допустить, чтобы они были произнесены в присутствии женщины, а тем более его собственной жены. Но я знала, что милорду известно очень много самых разных слов. Еще в детстве он любил приводить меня в ужас непристойностями, не менее вульгарными, чем те, что частенько употреблял его отвратительный дед.
Мне делается страшно от одной только мысли о том, что, если бы Жанна д'Арк оказалась в тот момент рядом с ним, Франция могла бы погибнуть, потому что именно милорд Жиль в тот день спас Деву от верной смерти. Если бы она его прогнала, кто знает, чем бы все закончилось?
У ворот воительница обнаружила, что горожане, не дожидаясь подкрепления, начали сражение с ненавистными им англичанами. У них не было опыта битв, вооружены они были дубинками и косами, так что, когда появилась Дева, повсюду валялись тела раненых и погибших, а земля покраснела от крови. Она сидела на своей лошади, не в силах пошевелиться, и плакала, глядя на мертвые тела, – так, по крайней мере, рассказывали немногие очевидцы. Говорят, она пришла в такое отчаяние, что готова была покаяться в грехах, еще до того, как подошел к концу этот день, полный страшных событий. Но сам Бог вмешался в ее печальные размышления – что уже чудо – и посоветовал ей встать во главе уцелевших горожан.
А потом Он чуть ее не оставил. Командир англичан Тальбот увидел открывшиеся перед ними новые возможности и отправил часть своей армии атаковать Деву с тыла. Таким образом, она оказалась зажата врагами с двух сторон. Без надежды на отступление. Когда милорд узнал об этом, вместе с отчаянным воякой ла Гиром они поскакали прямо в Сен-Лу. Они подобрались к врагу с тыла и набросились на него с такой яростью, с какой англичане убивали жителей деревни, над которыми Жанна плакала всего час назад. Она тоже повела свою потрепанную армию на врага, и теперь англичане оказались в ловушке.
Если бы милорд не пришел в тот день к ней на помощь, бастард Карл никогда не получил бы корону. Мы победили в сражении, несмотря на то что преимущество было не нашей стороне, главным образом благодаря Жилю де Ре.
Подносы с ужином стояли перед нами на столе. Жан де Малеструа, деликатно прикрыв рот рукой, рыгнул и удивил меня очередным откровением.
– Милорд сказал своим слугам, что он отправился в Жосселин, чтобы получить у герцога деньги, которые тот ему должен. Но ему никого не удалось обмануть. Многие из его слуг давно не получают жалованья и уже начали ворчать по этому поводу.
– Видимо, у вас среди них имеются шпионы.
Жан де Малеструа не стал ничего отрицать. Вместо этого он вытер рот салфеткой и отодвинул поднос.
– Пришло время вечерней молитвы, и нам следует к ней подготовиться.
Мне оставалось только опустить глаза и молча кивнуть. Мы поднялись одновременно, и я вышла из его комнаты, покорная, как всегда.
Но уже в коридоре я изобразила смущение и воскликнула:
– О Господи, чуть не забыла! Сестра Элен попросила меня разыскать ее, видимо, у нее возникли какие-то хозяйственные вопросы.
– В таком случае поторопитесь. Бог не любит, когда ему приходится ждать.
Я кивнула и, быстро поклонившись, подобрала юбки и помчалась по коридору, постаравшись оказаться как можно дальше от епископа, чтобы он не услышал моих рыданий.
Во дворе было темно и тихо; легкий ветерок нес облегчение после дневной жары, а меня все еще наполняло таинство мессы.
– Я только что узнал интересную новость, – сказал брат Демьен, когда мы медленно шли в сторону аббатства. – Я слышал, что Эсташ Бланше некоторое время назад бежал из Машекуля.
– Нет, – проговорила я. – Он никогда этого не сделал бы.
– Да. В Мортань… говорят, он решил покинуть службу у милорда.
Говорят.
Тогда понятно, почему Бланше отсутствовал во время торжественной службы в Прощеное воскресенье.
– Но почему? Он мечтал стать священником милорда, и я не могу себе представить, чтобы он отказался от своего места.
Брат Демьен только пожал плечами в ответ.
– Ничего не известно, сестра. Все это действительно очень странно. Возможно, его заставили. Сейчас он вернулся в Машекуль, но отношения между ним и милордом далеко не мирные.
Смелые или отчаянные поступки простых людей никого не интересуют, а вот действия священников всегда привлекают пристальное внимание, особенно тех, кто занимает более высокое положение в церковной иерархии. Я не могла понять, почему Жан де Малеструа ничего мне не рассказал.
Впрочем, позже, когда я услышала личное свидетельство Бланше, мне все стало ясно.
– Пуату и Анри заставили Франческо Прелати и меня покинуть дом, в котором мы жили в Сен-Флоран-ле-Вьей в Туре, и отвели нас в замок милорда в Тиффоже. В этот период милорд часто искал общества Прелати – да, я могу подтвердить, что чародей-итальянец заинтриговал его своими разнообразными фокусами, и я вскоре начал проклинать себя за то, что привез его к милорду. Когда милорд вошел в комнату, где жили я и еще несколько человек, мы все вышли в другое помещение, чтобы оставить Прелати и милорда наедине. Следующей ночью я видел, как они покинули комнату и вошли в низкий коридор, расположенный прямо позади нас. Они оставались там некоторое время. Я слышал крики следующего содержания: «Приди, Сатана» или просто: «Приди!» А еще Прелати сказал: «К нам на помощь…» или что-то в этом роде. Звучали еще какие-то слова, которых я не понимал, а потом милорд и Прелати оставались в той комнате еще примерно час, при этом они зажгли множество свечей.
