Насу Киноко - Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 05 — Спираль парадокса
- Я никогда не был способен на что-то великое. Я только желал определенного конца. Если все, что эти смертные могли оставить в истории, это свое уродливое существование, то, по меньшей мере, я бы мог назвать это их ценой. Если бы я пронаблюдал, что несправедливость – это их наследие, то я бы, по крайней мере, увидел это, и этого было бы достаточно, – отвечает Арайя, не глядя на Токо. Токо делает то же самое, презрительно хмурясь в ночное небо.
- И потому ты должен был достигнуть спирали Истока. Да, теперь я понимаю. Потому что там находится запись всего, от начала до конца, и ты мог бы наблюдать ее. Ты хотел, чтобы все умерли – и ты увидел бы цену человечества со своей высокой башни.
- Оставалось лишь несколько шагов, но реальность опять взяла верх. Она оскорбляет меня, даря мне сосуд для открытия пути только чтобы разрушить все, чего я достиг. Воистину непреодолимая сила. Хотя я принял боль так, чтобы никто не узнал, чтобы никто не вызывал парадокс, который повредил бы карманному миру реальностью. Даже когда я так подготовился, меня смогли остановить. Сила, которая обеспечивает продолжение существования мира, была моим истинным врагом.
Слова Арайи выходят с дребезжанием, короткими вспышками, с запинками. Он уже начинает угасать.
Токо глубоко вздыхает.
- Реальность? Нет, Арайя. В этот раз тебя остановила не Контр-сила. Ты все сделал идеально, и Контр-сила бездействовала. Хочешь – верь, хочешь - нет, но тебя – косвенно, по крайней мере – погубил Томое Эндзе и его простая привязанность к собственной семье.
Но Арайя отказывается верить, что был побежден такой банальностью. Он, обманувший реальность и сделавший ее своим врагом, не может этого принять.
- Даже если и так, это Контр-сила усилила его, позволила ему принимать решения и направила его действия, приведшие меня к поражению. Он делал это не из любви к своей семье. Люди действуют только ради выживания, и прячут это за такими жалкими украшениями, как привязанность.
Ненависть в его голосе сильна, но Токо просто отмахивается.
Потому что она понимает, что Арайя видит себя не человеком, а носителем идеала. Человек, ведомый так сильно и так долго, что он потерял всю человечность. Токо вспоминает время, когда она была еще неофитом, когда Арайя сделал заключение, которое когда-то было простым наблюдением, но в итоге стало самым глубоким: враг всех магов – мой враг. Мой враг – консенсус. Хотя она знает, что бесполезно говорить ему это, она продолжает свою прощальную речь, обращенную к другу и человеку, которого она знала.
- Последнее, что я хочу сказать тебе, Арайя. Это довольно занятно. Я не знаю, знаком ли ты с ним, но известный психиатр однажды создал теорию коллективного бессознательного. Это идея большого ментального бассейна, где хранятся все архетипы коллективной истории и идей человечества. Это похоже на Буддистский концепт, который ты уже знаешь. Это не теория Гайи, но походит на консенсус коллективного человечества. Буддисты называют ее арайя-шики.
- Чт…Что? – спрашивает Арайя, слово выходит резко. Токо игнорирует его.
- Не находишь это странным, Арайя Сорен? Ты был рожден с именем, привязавшим тебя к твоей цели, и ты никогда не знал об этом. Как будто реальность сама опутала тебя с самого начала. Ты выковал сегодня много парадоксов, но величайшим из них был ты сам.
Слова Токо зарываются в разум Арайи, подкапываясь под его мысли, чтобы потрясти основы того, за что он стоял. Хотя он не отвечает, блеск в глазах начинает меркнуть. Но его отягощенное выражение лица все еще на месте. «До самого конца», - думает Токо.
Не принимая слова Токо, Арайя говорит:
- Это тело достигло своего конца.
- И ты снова начнешь с нуля? Уже в который раз. Ты действительно одержим.
Токо знала, что эта жизнь тоже была спиралью. Наконец, обернувшись к Арайе, она бросает сигарету на землю и тушит ее ногой, так и не вложив ее в рот. Она не ненавидела этого человека. Потому что она осознавала, что если бы совершила ошибку… или, быть может, не сделала ошибки, она стала бы такой же, как он: кем-то, кто не столько человек, сколько аватар идеи, посвятивший себя одной теории.
Арайю мучает жестокий кашель, и в который раз из его рта вылетает кровь. Задержанные весом многих лет его жизни, Глаза Шики начинают творить свое дело медленно, но верно, превращая его в серый пепел, начиная от левого плеча.
- У меня нет другого сосуда, в который я могу перенести свою душу. Но когда колесо повернется, и цикл снова выдавит меня в материальный мир, тут уже пройдут столетия.
- И в тот момент уже не будет ни магов, ни магии, ни волшебства. Консенсус выигрывает. И ты, как всегда, будешь один. Но я знаю, ты не остановишься.
- Конечно. Я не побежден.
Токо закрывает глаза, годы их разлуки и скудные часы встречи завершаются. Не поднимая век, она задает последние вопросы Арайе Сорену.
- Что ты ищешь, Арайя?
- Истинную мудрость.
Его рука превращается в ничто.
- Где ты ищешь ее, Арайя?
- Лишь в себе.
Его левая половина тела обращается в прах и танцует на ветру, черный плащ улетает. В последние мгновения Арайи, Токо открывает глаза, чтобы увидеть его конец.
- Куда ведет тебя твоя борьба, Арайя?
Но прежде чем он ответит, остаток Арайи Сорена исчезает. Токо чувствует, что знает, что бы он ответил.
За этот спиральный материальный мир парадокса.
Токо отводит глаза от пепла, летящего по ветру, вытаскивает еще одну сигарету и зажигает ее.
Дым танцует, словно невозможная, нереальная иллюзия.
/20
Хотя я не помню, зачем и почему это делаю, я иду по городу. Погода приятная, небо ясное и голубое. Хотя нет ни облачка, чтобы прикрыть солнце, белый, словно во сне, свет согревает, но не раздражает. Но он бросает на город и главную улицу слабую дымку миража, купающего их в атмосфере дикой пустыни. Ноябрь принес облачные дни, но сегодня мне в моем темно-красном кимоно кажется, что этот день сбежал из лета.
В какой-то момент я вошла в кафе, в которое часто захожу в последнее время. Кафе Анненербе выглядит намного угрюмее, чем обычно. Проходящий сквозь окна дневной свет лишь подчеркивают затененные участки. Но это именно то, чего хотят посетители.
Я вижу свободный столик, стоящий рядом с открытым окном, омытый потоком белого света Его поверхность чиста и проста. Сразу за ним стоит другой стол, куда не доходит свет и он окутан сухой тьмой. Контраст, создающий в воздухе атмосферу церковного торжества вокруг всего этого - то, что делает это место столь популярным в определенных кругах. Сегодня я часть этих кругов.
Лишь эти два столика сейчас свободны, и я занимаю пустой у окна. Я случайно сажусь в одно время с другим парнем, подростком, который занимает другой пустой стол. И так я жду, и ждет подросток, сидя со мной спина к спине.
Тишина кажется чудом сама по себе. Я мирно сижу, как и все вокруг меня, и моя вспыльчивость не проявляет себя, пока я жду без единой жалобы. Обдумывая причины моего редкого молчания, я нахожу удовлетворение в том, что человек, сидящий за моей спиной, ждет вместе со мной. Рядом есть родной по духу человек, и это облегчает ожидание.
Спустя долго время, идиот, которого я жду, наконец объявляется за окном машет мне рукой. Кажется, сюда он бежал, судя по сбившемуся дыханию. Интересно, все ли с ним хорошо. Все-таки он решил надеть черный костюм в такой ясный, солнечный день. Рано или поздно ему придется переодеться. Я снова смотрю и вижу кого-то еще: девушку в белом платье.
Я встаю, и в то же время встает парень позади меня.
Я чувствую облегчение, когда мне кажется, что именно девушку в белом этот парень и ждал. Со вздохом, я направляюсь к выходу. Странно, в заведении есть два выхода в противоположных концах, один на востоке и один на западе. Пока я иду к западному выходу, парень идет к восточному. Прежде, чем я выйду из кафе, я оборачиваюсь через плечо, только чтобы увидеть, что он тоже обернулся. Рыжий парень, с худым телом. Когда наши глаза встречаются, он отворачивается и поднимает руку. Я тоже, отворачиваюсь и поднимаю руку. Приветствие. И хотя я не слышу голоса, я почти уверена, что он говорит «прощай». Беззвучно, я тоже прощаюсь и выхожу из кафе.
Снаружи улица все еще залита давящей белой дымкой. Жара становится сильнее, и я чувствую, что начинаю потеть. Под ярким светом я иду к человеку, что машет мне рукой. Непонятно почему, но он выглядит обрадованным и огорченным одновременно. Хотя я пытаюсь закрыть свет рукой, он достаточно ярок, чтобы скрыть его лицо.
Я молюсь какому-нибудь Богу, чтобы рыжеволосый парень тоже пришел туда, где он может встретить кого-то, кого он ждал. Торжественный церковный воздух внутри Анненербе, должно быть, и правда влияет на меня, если я уже начинаю молиться. Обернувшись, я вижу, что кафе исчезло, на его месте теперь равнина, протягивающаяся до горизонта. Хотя почему-то я ожидала этого.
