Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

В гостиной Элиас лежал в кресле. Голова запрокинута назад, рот приоткрыт. Он дышал тяжело и неровно.

Одд положил руку ему на лоб:

— Как ты?

Бергер приоткрыл один глаз.

— Можешь прибрать, — простонал он и кивнул на письменный стол.

Одд подошел туда, выдвинул верхний ящик. Там лежал жгут и шприц с остатками жидкости молочного цвета с тоненькой ниточкой крови.

— Пожалуйста, предупреждай меня в следующий раз, когда к нам заявится полиция.

— Я предупреждал! — воскликнул Одд.

Бергер отмахнулся от него. Он лежал и смотрел в потолок. Потом выпрямился.

— Мигрень прошла? — спросил он дружелюбно.

Одд встал рядом, погладил его по голове:

— Спасибо за беспокойство, Элиас.

Из горла Бергера вырвался хрип.

— Мне нужно остаться одному ненадолго, — сказал он. — Можешь придумать себе что-нибудь на вечер?

Одд убрал руку и присел на журнальный столик. Он мог бы разозлиться. Сказать, как оно обстоит на самом деле. Что квартира — его. И Элиас живет там, потому что он, Одд, это ему позволяет. Что Элиас может найти себе другое жилье и принимать там своих трахалей. Именно это слово он бы сказал. Он бы мог крикнуть, что ненавидит его. Но такое Элиаса не заденет. Тем более сейчас, после случившегося. Нет смысла говорить правду, ведь Элиас жил здесь не потому, что больше негде, а потому, что он, Одд, хотел, чтобы Элиас жил здесь, а не в другом месте. Потому что он хотел его у себя. Потому что хотел, чтобы Элиас был именно таким, какой он есть.

— Как же мне тебе помочь, если ты меня гонишь?

Бергер долго смотрел на него. Взгляд прояснился и на секунду перестал быть насмешливым. Потом он положил свою руку на руку Одда, о чем Одд давно мечтал.

— Знак глубочайшей дружбы, Одд, когда ты хочешь помочь другу закопать труп.

— Нет, — возразил Одд и встал, потом снова сел на подлокотник рядом с ним. Уже не в первый раз за последние недели Элиас так говорил, и теперь он придумал ответ: — Знак глубокой дружбы, когда помогаешь ему этот труп откопать.

Но Бергер провалился в кресло, не говоря больше ничего, и снова уставился в потолок.

«Помочь ему, — подумал Одд. — Вот что надо сделать — помочь ему выбраться из этого. И не думать потом. Нет этого „потом“».

13

Среда, 31 декабря

Спускаясь в лифте с шестого этажа Полицейского управления, Роар Хорват думал о предстоящем допросе. Он, как всегда, поставил себе цели, что следует прояснить. Конечно, эта программа была гибкой и не должна была помешать другим значимым вещам, которые могли всплыть по ходу. Он потратил утро, чтобы еще раз просмотреть стопку протоколов допросов. Он перечитал рапорт, который один из полицейских в следовательской группе составил по истории убитой женщины, и внес ряд дополнений и собственных записей. В голове он подытожил самые важные вопросы, которые следовало задать сестре Майлин Бьерке.

Выходя из лифта, он ее заметил. Она стояла в нескольких метрах от проходной, посреди зала. Когда он протянул руку и представился, он вдруг почувствовал себя совершенно неподготовленным. Ему пришлось напрячься, чтобы удержать ее взгляд. Позже он обнаружил, что не расслышал ее ответа. Он допрашивал много молодых женщин, некрасивых и красивых, а большинство средних. Он должен был уже стать профи и не давать таким чувствам брать над собой верх. Он выпрямился, разворачиваясь, и прошел вперед. «Соберись, Роар, — скомандовал он. — Концентрация пятой степени».

— Соболезную, — догадался сказать он в узкой кабине лифта.

Она была почти с него ростом. Волосы рыжевато-каштановые. А глаза такие зеленые в резком свете лампы…

Она опустила взгляд и не ответила.

— Близким, наверное, сейчас очень тяжело.

Роар считал себя вполне ничего, когда дело касалось разговора с людьми в непростых ситуациях. Теперь же он чувствовал себя слоном.

Он закрыл за ней дверь в кабинет и почувствовал легкий аромат парфюма. «Соберись, Роар, — повторил он раздраженно. — Концентрация восьмой степени». Десятая степень была крайней в шкале сил, затрачиваемых на то, чтобы Роар Хорват собрался.

Она была в обычной одежде, отметил он про себя, когда занял место за письменным столом. Демисезонная куртка, явно ей велика. Под ней зеленый шерстяной свитер. Черные брюки, не сильно в обтяжку, и сапоги на высоком каблуке. Она была совсем не накрашена. Руки узкие, пальцы длинные и тонкие, с ухоженными ногтями. Роар повторил про себя описание, и от этого стал лучше справляться с ситуацией.

— Мы пытались найти вас несколько дней, — начал он. — Никто не знал, где вы.

— Кто это никто? — спросила она. Голос был спокойный и очень глубокий.

— Ваши родители. Они не видели вас с Рождества.

Он был удивлен, что она в первые дни шока и сомнения не была вместе с самыми близкими.

— Когда вы в последний раз видели сестру? — поинтересовался он.

— Летом, — ответила Лисс Бьерке и посмотрела прямо на него.

Он уже привык к ее взгляду.

— Наверное, у вас были не очень близкие отношения?

Лисс Бьерке провела замшевыми перчатками по бедру:

— Почему вы так думаете?

— Ну… У братьев и сестер бывают разные отношения.

— А у вас есть сестра или брат? — спросила она.

Допрос длился уже несколько минут и принял совершенно другой оборот, чем он намечал, но он не стал отметать ее вопрос и ответил:

— И сестра, и брат.

— А вы — старший.

— Угадали, — улыбнулся он.

— Майлин значит для меня больше всего на свете, — сказала она резко. — Я видела ее не так часто после того, как переехала в Амстердам, но мы общались, как прежде.

— Понимаю, — вмешался Роар. — Должно быть, ужасно…

— Насколько я знаю, вы не священник и не психолог, — прервала его Лисс Бьерке. — Я пришла сюда отвечать на вопросы, которые, может быть, помогут вам найти решение.

«Соберись, Роар», — подумал он еще раз и повернулся к компьютеру. Он достал список вопросов, приготовленный заранее, перечитал его сверху донизу. Теперь стало лучше. Надо размотать контакты между сестрами в последние месяцы. Они говорили по телефону минимум раз в неделю. И еще постоянно слали СМС. Лисс Бьерке показала ему некоторые, и голос ее снова стал спокойным и глубоким. Роар между тем понял, что должен двигаться с осторожностью.

Последнее сообщение от сестры было отправлено в четверг, одиннадцатого декабря. «Еду с дачи. Всегда думаю там о тебе. Не занимай праздник Ивана Купалы на будущий год. Позвоню завтра».

— Что значит это сообщение про праздник? — спросил Роар.

Лисс Бьерке сначала задумалась, потом сказала:

— Она собиралась замуж.

Роар записал.

— За кого? — выпалил он.

— Не говорите мне, что не знаете, с кем она жила, — нетерпеливо ответила Лисс Бьерке. — Он был на допросах по меньшей мере трижды. — В ее голосе снова прозвучало раздражение.

— Значит, за Вильяма Вогт-Нильсена, — кивнул Роар.

— Майлин была не из тех, кто живет с одним и в то же время планирует свадьбу с другим, — прокомментировала Лисс Бьерке, и Роар признал ее правоту.

Он уже начал привыкать к ее сменам настроения. Она была немного странной, отметил он, что неудивительно для женщины с такой внешностью. Он планировал перейти к вопросам о роде ее деятельности в Амстердаме, но оказалось, ей не нужно говорить о себе. Во всяком случае, не с ним.

— Вы были раньше знакомы с Вильямом Вогт-Нильсеном? — спросил он вместо этого.

Она посмотрела на него скептически или, может, уничижительно, будто собиралась развеять и этот вопрос, но ответила:

— Я увидела его впервые, когда приехала домой. Две недели назад. — Не успел он спросить еще, она сказала: — Вы хотите знать, что я о нем думаю? Мог ли он сотворить такое с Майлин?

— А что вы думаете?

— Хотя он был у моих родителей, когда она исчезла? Хотя им с Майлин было хорошо вместе? — Она слегка покраснела.

Он подумал о ее манере защищать возлюбленного сестры. Надо проверить, действительно ли они не были раньше знакомы.

В дверь постучали, потом появилась голова Викена. Заметив Лисс Бьерке, он вошел. Как всегда, он был отлично одет — темно-синий блейзер, а под ним белая рубашка — и мог сойти за солиста биг-бенда. Несколько секунд он стоял и смотрел на нее.

— Викен, инспектор. — Он сжал руку молодой женщины. — Соболезную, — добавил он.

— Спасибо, — сказала она.

Он продолжил говорить какие-то еще правильные слова, которые вполне мог произнести священник, подумал Роар, но Викен избежал едких комментариев, которые достались его коллеге. Наоборот, по лицу Лисс Бьерке он прочитал, что она принимает слова инспектора за сочувствие.

— Очень удачно вы здесь оказались, — продолжил Викен. — Пару минут назад мне ответили про эту запись на мобильном.