Лев Пучков - Сыч – птица ночная
— Зачем вы со мной так? — поинтересовался я. — Мстите за что-то?
— Сейчас, когда у тебя все по нулям, мы с тобой побеседуем, — Женя оживленно потер ладошки, вышел за решетку и нажал на кнопку в стене. — А если не получится, мы тебе промоем кровь и будем воздействовать другими средствами. Но лучше бы обойтись без этого. Оч-ч-чень неприятная процедура, батенька! Ну очень!
— А нельзя было просто пентаталом ширнуть? — вяло возмутился я. — Зачем такие сложности? В наш век прогресса…
— Да все перепробовали, — махнул рукой Женя. — Пентатал — это уже вчерашний день, батенька. Тут сейчас есть такие препараты… Но у тебя уникальный случай. Твое подсознание блокирует любые попытки вторжения в один малюсенький информационный сегмент — тот самый, который нам нужен. Ты нам буквально все рассказал — а про это никак не желаешь. Мы все перепробовали: глухо — как черная дыра.
— Это я такой молодец? — на всякий случай спросил я, так и не поняв толком, о чем толкует плешивый Женя.
— Это поработал чрезвычайно талантливый гипнолог, — снисходительно буркнул Женя, поглядывая на часы, и, не удержавшись, досадливо посетовал:
— И успел же, гад! Когда успел? Мы последнюю неделю тебя вели вплотную, вроде бы не должен был… Ага, а вот и сервис. Сейчас тебя помоют, покормят, в порядок приведут. Ты тут трое суток потел, как ниггер в полуденном Конго. Пусть поры откроются, тело подышит… Тогда ты почувствуешь себя чистым и светлым, и мы пообщаемся. Давай — не кашляй…
Женя удалился, предоставив меня в распоряжение двух вошедших в комнату пожилых дам в белых халатах. Дамы ловко помыли меня, ворочая, как уписавшегося беби, поменяли белье на кровати, затем влили мне из бутылки пол-литра ароматного тепленького бульона и тоже ретировались, не забыв запереть дверь в решетчатой стене на замок.
Я почувствовал себя, как и обещали, чистым, светлым и каким-то невесомым. Показалось на некоторое время, что я вообще растворился в воздухе — отсутствие каких-либо ощущений и информации извне погрузили меня в какой-то пространственно-временной вакуум. Раньше я хоть чувствовал на своем теле толстый слой пота и жира, с помощью этого слоя контактировал с миром. А сейчас — тишина. Пустота. Небытие.
Нет, так не пойдет. Не дадим недругам надругаться над своим сознанием. Что там у нас еще приятного, помимо женщин? Увы — все остальное вовсе не приятное, а скорее наоборот. Ну, тогда по порядку, продолжаем выстраивать логическую цепочку. Следующим пунктом, кажется, по хронологии, идет посещение Ростова. Итак: Ростов…
* * *В Ростове проживают много товарищей, которые в разное время общались со мной в процессе моей службы во внутренних войсках. Среди них есть надежные ребята, которые свято чтут законы боевого братства и не склонны к чрезмерной болтливости. Среди этих надежных, в свою очередь, есть несколько медиков. Учитывая перспективу определенного риска, я решил воспользоваться помощью одного из этих надежных медиков, поскольку город знаю плохо и разыскивать медучреждение, в котором находится сын Зелимхана, буду в течение неопределенно длительного времени.
Высадившись из поезда, я купил в первом попавшемся киоске Роспечати телефонный справочник и нашел в нем товарища Зленко Н.А. Надеясь на то, что в субботу товарищ Зленко Н.А. будет отдыхать, как все порядочные медики, я приобрел в том же киоске телефонную карту и принялся названивать по указанному в справочнике номеру.
— Коля к матери уехал, — сообщил мне приятный женский голос после шестой попытки — до этого все время шел отбой, дама интенсивно общалась с кем-то по телефону. — Позвоните в воскресенье вечером. До свидания…
— Он мне срочно нужен! — поспешил сообщить я. –
Не кладите, пожалуйста, трубку. Скажите мне адрес его матери — я туда подъеду.
— Сведения служебного характера, — неожиданно твердо заявила дама. — Адреса военнослужащих ВВ разглашению не подлежат. Вдруг вы киллер?
— Я — киллер?! — возмутился я. — Да я его лепший кореш, блин! Ну вы даете, дамочка… Мы не виделись два года — я проездом здесь, хотел бы встретиться. Да я вам про него могу все рассказать, мы служили вместе. Ну — испытайте меня!
— Кореш? — усомнилась бдительная дама. — Ага… А ну-ка: увлечения? Какой напиток предпочитает? Как он называет тех, кто употребляет наркотики?
— Увлечения: коллективные игры, — с ходу принялся перечислять я. — Волейбол, футбол, баскетбол. Когда мы общались, он употреблял в малых дозах хорошую водку — предпочитал «Звезду Улугбека». А насчет наркоманов… так и говорит — «наркбман», только ударение акцентирует на втором слоге, а не на третьем, как это делает большинство людей. Ну что — вы довольны?
— Да, вполне, — сказала дама. — Только вам придется в Батайск ехать — мать его там живет… — Она назвала адрес. — Запомнили?
— Да, спасибо. До свидания. — Я повесил трубку и прямо из будки призывно замахал скучавшему неподалеку лохматому армянистому таксисту, который до этого приставал ко мне с предложением отвезти хоть на край света.
В Батайске я сразу угодил за стол. Эскулап Зленко, как выяснилось, приехал к родителям специально, чтобы вывести в расход годовалого борова Борьку, который повинен был в том, что людям к новогодним праздникам потребовалось мясо.
— А что — скоро Новый год? — глупо удивился я после третьей рюмки и солидной порции отменной свежатины.
— Ты вообще чем занимаешься? — ответно удивился Николай. — Совсем от жизни отстал!
После застолья я изложил свою просьбу, и слегка хмельной Николай, получив определенную сумму на оперативные расходы, укатил в Ростов на своей персональной престарелой «пятерке» — хотя я категорически возражал против такой постановки вопроса, упирая на повсеместное присутствие бдительных гибэдэдэшников.
— Завтра будь готов к восьми утра, — покровительственно заявил эскулап. — Заеду заберу. А пока — отдыхай…
В восемь утра «пятерка» Николая уже стояла у ворот. Мы плотно закусили все тем же несчастным Борькой в трех видах (холодец, жаркое и запеченная с салом кровь) и убыли в город.
— Значит, так, — следя за дорогой, начал доклад Николай. — Нашел я эту частную больничку — никаких проблем. Она у Октябрьского рынка одна такая. Три этажа, евроремонт, свой двор, стоянка — крутых там нянчат. Первый и второй этажи — поликлиника, третий — стационар. Твой Ахсалтаков там лежит — фамилию и не думали скрывать. У меня там аж трое приятелей работают, так что…
— Отец к нему приезжает? — поинтересовался я.
— Насчет отца не спросил, — озаботился Николай. — Но ты же не сказал…
— Да нет, все нормально, — поспешил я успокоить его. — С отцом сам разберусь — дальше давай.
— Ага, дальше, — Николай поскреб подбородок и покачал головой. — Охрана там. В палате трое сидят. В коридоре еще двое ходят. На стоянке «Форд» — фургончик, в нем еще четверо. Целая кодла! И все, между прочим, вооружены.
— Что — с автоматами? — удивился я. — Средь бела дня, в городе?!
— Да нет — с пистолетами, — Николай пожал плечами. — Но шибко не таятся, заметно, что оружие носят… Так, что там у нас еще…
— Возможность наружного наблюдения? — подсказал я.
— Ага, вот, — Николай вытащил из кармана листок и протянул мне. — Вот я схемку начертал. Значит, там сразу рядом с больницей торцом два трехэтажных дома, но они неудобные. А в трехстах метрах располагается девятиэтажка, по вдоль — вот она очень даже ничего. Просто прелесть. Второй подъезд проходной. Я поднялся — в этом же подъезде есть выход на чердак. Чердак — технический этаж, куча выходных отверстий и окон. Наш больной лежит в пятой палате, окна которой выходят как раз на эту девятиэтажку. Там, правда, тюль, он частично затрудняет возможность наблюдения. Зато вечером, когда свет включают, все видно как на ладони, возможность для прицеливания — просто великолепная. У тебя оптика есть?
— Я не собираюсь ни в кого стрелять! — увесисто сообщил я, пристально глядя на своего приятеля. — Чего ты там себе выдумал?
— Ну, это твои дела… — пробормотал Николай, недоверчиво хмыкнув. — Но хочу сказать — местечко очень удобное. Помнишь, когда мы в Старопромысловском стояли, Сухова снайперша утрехсотила?[15] Я еще тогда с вас кровь собирал — не было запаса. Помнишь? Я ему полтора литра крови влил, пока борты не пришли.
— Не вижу повода для аналогий, — недовольно заметил я. — Я никого не собираюсь мочить. Мне понаблюдать надо, дождаться, когда прибудет папашка этого пацана, и сесть ему на хвост.
— Да нет, твои дела, конечно, — опять пожал плечами Николай. — Просто ситуация — как две капли. Эта девятиэтажка к больнице стоит так же, как тогда, в Старопромысловском. Снайперша, что сняла Сухова, сидела на чердаке, а мы были тогда на третьем этаже, от школы до дома было около четырехсот метров… улавливаешь?
