Юхан Теорин - Ночной шторм
Я провожаю его на железнодорожную станцию в Марнэс. Молча стоим мы на перроне и ждем прибытия поезда. В этом году дорогу планируют закрыть, и настроение у пассажиров мрачное.
Маркус уехал, но Рагнар Давидсон продолжает причаливать к Олуддену.
Иногда мы даже обсуждаем с ним искусство, на самом примитивном уровне. Все началось с того, что я шла по коридору и заметила, что дверь в одну из комнат открыта. Войдя, я обнаружила там Рагнара разглядывающим картины на стенах.
Вероятно, он впервые увидел картины Торун, и они ему не понравились. Рагнар покачал головой.
— Как вам? — спросила я.
— Все какое-то серое и черное, — отвечает он, снова качая головой. — Слишком мрачно для меня.
— Так выглядит шторм в ночи, — говорю я.
— Тогда как по мне, он хреново выглядит.
— Это символичные картины… — пытаюсь объяснить я. — Это шторм, но одновременно это душа, раненая душа… Душа женщины…
Давидсон только качает головой.
— Дерьмо, — заявляет он, плюясь.
Видимо, он не читал книг Симоны де Бовуар. Я, конечно, тоже не читала, но я хотя бы о ней слышала.
В последней попытке защитить талант Торун я говорю:
— Когда-нибудь они будут стоить больших денег.
Давидсон смотрит на меня как на помешанную, потом проходит мимо и выходит из комнаты.
Войдя в свою комнату, я вижу Торун у окна, и понимаю, что она все слышала. Она почти ослепла, но сейчас смотрит в окно. Я пытаюсь заговорить с ней, но Торун трясет головой.
— Рагнар прав. Это все мусор, — бормочет она.
После отъезда Маркуса я перестала подниматься на сеновал. Слишком многое там напоминает мне о нем. Мне грустно и одиноко. Конечно, мы пишем письма друг другу, как и обещали. Я пишу длинные письма, а в ответ получаю короткие.
Маркус в своих письмах рассказывает, чем он и другие новобранцы занимаются в армии; он пишет редко, но я продолжаю каждый день опускать в почтовый ящик письма, полные моих чувств и планов на будущее. И вопросов. Когда мы снова увидимся? Когда у него отпуск? Когда он уйдет в самоволку?
Он не может пока ответить, но обещает, что скоро мы встретимся. Скоро.
Я чувствую, что мне нужно поехать повидать Маркуса. Но разве я могу уехать на материк и бросить Торун одну, слепую и беспомощную. Это невозможно.
27
Хенрик знал, что полиция им интересуется.
Два раза за последнюю неделю ему звонили из полиции и оставляли сообщение на автоответчике с просьбой явиться в участок, чтобы ответить на несколько вопросов. Он не пошел.
Конечно, рано или поздно они постучатся в дверь, но ему нужно было время, чтобы скрыть все следы своих преступлений. В первую очередь нужно было избавиться от краденых вещей, хранящихся в сарае на берегу.
— Нельзя их там больше держать, — сказал он по телефону Томми. — Вы должны все вывезти.
— О'кей, — безучастно произнес Томми. Хенрик не заметил, чтобы он нервничал. — Мы приедем в понедельник. В районе трех.
— И привезете бабки?
— Конечно, — ответил Томми. — Спокуха, парень.
Во вторник было Рождество, поэтому в понедельник Хенрик закончил работать уже в два и сразу поехал к сараю в Энслунде.
По радио метеорологи обещали сильный ветер и снег и давали штормовое предупреждение на Балтике. Это удивило Хенрика, потому что, глядя по сторонам из машины, он находил погоду хорошей; только далеко на горизонте виднелись серые тучи, но к тому времени, как они достигнут острова, он уже будет дома.
Внизу у моря было по обыкновению безлюдно. Припарковав машину рядом с белой лодкой, Хенрик вышел и огляделся по сторонам. В прошлые выходные он был здесь с Камиллой. Ей очень хотелось заглянуть в сарай, и только каким-то чудом Хенрику удалось ее отговорить. Вместо этого они вытащили лодку из воды, погрузили на лодочный прицеп и закрепили и прибрались рядом с сараем. Они тогда не успели накрыть лодку брезентом, и Хенрик собирался сделать это сейчас. Вдохнув аромат водорослей, он на секунду подумал о дедушке и начал состыковывать прицеп с машиной. Закончив, Хенрик пошел в сарай, где ему впервые пришла в голову идея припрятать что-нибудь для себя. В сарае было много больших и маленьких предметов, украденных Хенриком и его подельниками. Вряд ли братья их пересчитывали. Они не заметили бы пропажу одной или двух ценных вещей.
Лодка Хенрика не была зарегистрирована, поэтому он мог спокойно поставить ее в съемном гараже в Боргхольме и хранить там награбленное.
Решение было принято быстро. Он взял пару ваз — в ломбарде за них дали бы пятьсот крон — и отнес в лодку.
На улице пошел снег. Белые хлопья мягко опускались на землю. Спрятав вазы под брезент, Хенрик вернулся в сарай и прихватил ящик с выдержанным виски. Под конец он взял еще с десяток мелких предметов и спрятал под сиденьями в машине. Хенрик тщательно расправил брезент, чтобы он полностью покрывал лодку и все внутри нее, и закрепил веревкой.
Готово.
Снег продолжал идти, покрывая землю тонким белым покрывалом.
Вдали показался черный фургон. Через минуту братья Серелиус остановились рядом с машиной Хенрика. Хлопнула дверца. Потом другая.
— Привет, Хенрик!
Братья широко улыбались. Одеты они были тепло: черные куртки, зимние ботинки и шерстяные охотничьи шапки.
Томми к тому же поверх шапки надел лыжные очки, словно он собрался на горнолыжный курорт. На плече его висело ружье.
Братья были под кайфом. Это было видно по расширенным зрачкам. Никаких сомнений. К тому же у Томми дрожал подбородок и вся шея была расцарапана. Дело плохо.
— Заехали поздравить тебя с Рождеством, дружище! — громко сказал Томми.
Не дождавшись ответа, он расхохотался.
— Ну и вещи забрать, конечно, — прибавил он, все еще хохоча.
— Вещи, — повторил Фредди.
— Добычу, — уточнил Томми.
— А бабки? — спросил Хенрик.
— Конечно. Разделим по-братски. — Томми улыбался во весь рот. — Ты что, думаешь, мы воры?
Это была старая шутка, и Хенрик натянуто улыбнулся, хотя ему было совсем не смешно. Они даже не обсудили, как будут делить награбленное. Но Фредди уже скрылся в сарае. Через секунду он вышел с телевизором в руках.
— Вот именно — по-братски, — сказал Хенрик.
Томми подошел к прицепу.
— Вот решил убрать лодку на зиму, — пояснил Хенрик. — Вы поедете дальше?
— Да… В Копенгаген. Но сперва обчистим тот дом у маяка. — Томми указал рукой на север. — Сопрем картины, о которых говорил Алистер. Ты с нами?
Хенрик покачал головой:
— Нет, я не успею. Мне надо еще завезти домой лодку.
Фредди уже поставил телевизор в фургон и снова исчез в сарае.
— Ну-ну, — произнес Томми, все еще изучая прицеп. — Где ты ее собираешься хранить? За мастерской в Боргхольме? — Он дернул за брезент и спросил: — А ее там никто не тронет?
— Нет, там безопасно, — ответил Хенрик.
Он услышал, как гулко бьется его сердце. Надо было лучше завязать брезент. Чтобы отвлечь Томми от прицепа, Хенрик сменил тему, сказав:
— Знаешь, что я видел тут осенью?
— Нет.
Томми все еще разглядывал прицеп.
— Это было в октябре, — продолжил Хенрик. — Я был тут и занимался лодкой, когда увидел моторку, идущую с севера. Она причалила к дамбе на Олуддене. Я видел мужчину за штурвалом. А вечером женщину из Олуддена нашли мертвой на том же самом месте, где стояла лодка. Я много об этом думал.
Он говорил быстро, слишком быстро. Но, по крайней мере, это заставило Томми повернуться.
— О ком ты говоришь? — спросил он.
— О женщине с хутора. Катрин Вестин, которой я делал полы летом.
— Олудден… Куда мы собираемся… Так ты говоришь, что видел убийство?
— Нет, только моторную лодку. Но это выглядело подозрительно, потому что сразу после этого нашли труп.
— Вот черт, — сказал Томми, но видно было, что рассказ Хенрика не произвел на него никакого впечатления. — Ты кому-нибудь рассказал об этом?
— Кому? Копам, что ли?
— Не… Они бы тебя спросили, чем ты тут занимался. А если бы еще в сарай заглянули, то тебе была бы крышка.
— Нам, — уточнил Хенрик.
Томми снова повернулся к прицепу с лодкой и проговорил:
— Фредди по дороге рассказал одну занятную историю…
— Какую?
— О парне и девушке… Они были в отпуске в США и остановились в лесу передохнуть. И там им попался скунс. Они никогда раньше не видели скунса и решили, что он очень милый. Девушка сразу пожелала взять его домой в Швецию, но парень сказал, что таможня не пропустит дикое животное. Тогда девушка сказала, что спрячет его в трусах. «А это идея, — сказал парень. — Но что мы будем делать с запахом?»
Томми сделал театральную паузу и почесал шею. После чего прибавил:
— «А что с запахом? — ответила девушка. — От скунса тоже пахнет».
