Джеффри Линдсей - Дремлющий демон Декстера
— Почти уверен, — повторил он мягким и довольным голосом потревоженного ребенка. — Но если ты здесь, значит, это то самое место. Как думаешь?
Мне трудно сформулировать это словами; истина состояла в том, что я пялился на него с открытым ртом. Уверен, у меня только что слюни не текли. Я просто смотрел. Это он. Несомненно. Вот человек, изображение которого засняла веб-камера, человек, которым, как подумали мы с Деборой, вполне мог быть я.
С такого близкого расстояния было видно, что он на самом деле не так уж похож на меня; не очень, и от осознания этого факта я почувствовал легкую волну благодарности. Ура! Я — совсем другой человек! Я еще не совсем сошел с ума. Конечно, в значительной степени антисоциальный, спорадически смертоносный, с этим все нормально. Но не сумасшедший. Есть кто-то еще, и этот кто-то — не я. Трижды «ура» мозгам Декстера.
Хотя он очень похож на меня. Возможно, на пару дюймов выше, плотнее в плечах и груди, как будто долго занимался тяжелой атлетикой. В сочетании с бледным лицом это наводило на мысль, что он недавно вышел из тюрьмы. Впрочем, если исключить бледность, то его лицо очень похоже на мое: тот же нос и скулы, тот же взгляд (свет горит, а дома никого). Даже его волосы так же нелепо вьются. На самом деле он не так уж похож на меня, но очень напоминает.
— Да, — сказал он. — В первый раз небольшой шок, не так ли?
— Совсем небольшой, — ответил я. — Кто ты? И почему… Я не закончил фразу, потому что не знал, что все это означает.
Он скорчил гримасу — очень напоминающую лицо разочарованного Декстера.
— О Боже! А я был так уверен, что ты все поймешь.
Я покачал головой:
— Даже не знаю, как я здесь оказался.
Он мягко улыбнулся:
— Кто-то другой сегодня вечером за рулем? — И как только волосы у меня на затылке снова встали дыбом, он усмехнулся, легким механическим звуком, который и внимания-то не стоит, если бы не полное совпадение — нота в ноту — с вкрадчивым голосом темной стороны моего мозга. — А ведь луна еще не полная, не так ли?
— Однако и не пустая, — ответил я.
Не особенно остроумно, но хоть какая-то попытка, что при сложившихся обстоятельствах казалось немаловажным. И я понял, что вдруг опьянел от осознания, что наконец появился кто-то, кто знает. Он не бросал пустые замечания, которые случайно попадали в мое персональное «яблочко». Это «яблочко» было и его тоже. Он знал. Впервые я мог посмотреть через гигантский пролив между моими глазами и чьими-то еще и сказать без тени тревоги: он такой же, как я.
Кем бы я ни был, он такой же.
— Серьезно, — снова сказал я. — Кто ты?
Его лицо вытянулось в улыбку Декстера — Чеширского кота, но только потому, что она так напоминала мою, я понял, что за ней не было настоящего счастья.
— Что ты помнишь о том, что было раньше? — спросил он.
И эхо вопроса запрыгало по стенкам контейнера и чуть не раздробило мне голову.
Глава 27
— Что ты помнишь из того, что было раньше? — спрашивал меня Гарри.
— Ничего, папа. Кроме…
Образы начали всплывать из подсознания. Ментальные картинки… Сны? Воспоминания? Очень ясные видения, как их ни называй. И они отсюда — из этого помещения? Нет. Невозможно. Контейнер стоит здесь не так давно, и я определенно здесь раньше не был. Но замкнутость пространства, прохладный воздух, нагнетаемый компрессором, приглушенный свет — все взывало ко мне симфонией возвращения домой. Разумеется, это не мог быть тот же контейнер, однако картины были такими ясными, схожими, почти полностью правильными, кроме…
Я моргнул; перед глазами трепетал образ. Я закрыл их.
И передо мной возникли внутренности другого контейнера. В том, другом контейнере нет картонных ящиков. Но там… другие вещи. Они прикрывают… маму? Я вижу ее лицо, она там как бы прячется, выглядывает из-под этих… вещей… Показывается только ее лицо, немигающее, неподвижное лицо. И я сначала хочу засмеяться, потому что мама так хорошо спряталась. Я не могу видеть ее всю — только лицо. Она, наверное, сделала дырку в полу. Она, наверное, прячется в этой дырке — и выглядывает… Но почему она не отвечает мне теперь, ведь я ее увидел? Почему она даже не моргает? И когда я уже громко зову ее, почему она не отвечает, не двигается, вообще ничего не делает, а только смотрит на меня? А без мамы — я совсем один.
Но нет, я не совсем один. Я поворачиваю голову, и память поворачивается вместе со мной. Я не один. Кто-то еще есть со мной. Я сбит с толку, потому что это я… но это кто-то еще… но так похож на меня… мы оба похожи на меня…
… Что мы делаем в этом контейнере? И почему мама не двигается? Пусть она поможет нам. Мы сидим здесь в глубокой луже… чего? Мама должна увести нас отсюда, из этого… этой лужи…
— Кровь?.. — прошептал я.
— Ты вспомнил? — произнес он позади меня. — Я рад.
Я открыл глаза. Голова моя страшно тряслась. Я почти видел изображение того, другого помещения, наложенное на это. И в том другом помещении сидел крошечный Декстер. Я мог бы даже дотронуться до него. А другой я сидел рядом со мной, но это был не я, конечно; это кто-то другой, хотя я знаю его так же хорошо, как самого себя, и его зовут…
— Байни? — нерешительно произнес я.
Звучание было таким же, но имя казалось не совсем правильным.
Он радостно кивнул.
— Так ты меня и звал. Тогда тебе было трудно сказать «Брайан». Ты говорил Байни. — Он похлопал меня по руке. — Все нормально. Это здорово — иметь прозвище.
Он сделал паузу, лицо улыбается, только глаза смотрят прямо на меня.
— Младший брат.
Я сел. Он сел рядом.
— Как… — единственное, что я смог сказать.
— Брат, — повторил он. — Ирландские близнецы. Ты родился всего через год после меня. Наша мама была несколько неосторожна. — Его лицо перекосила страшная, но очень счастливая улыбка. — Причем не только в тот раз.
Я попытался сглотнуть, ничего не получилось. Он… Брайан… Мой брат…
— Кое о чем я просто догадался, — продолжил он. — В моем распоряжении оказалось достаточно времени, и когда подвернулось научиться полезному делу, я так и сделал. Я очень хорошо научился находить всякие эти штуки на компьютере. Я разыскал старые полицейские дела. Наша дорогая мамочка общалась с очень сомнительной компанией. В важном бизнесе, прямо как я. Конечно, их продукция была немного нежнее. — Он сунул руку в картонную коробку позади него и вытащил несколько кепок с вышитой пантерой в прыжке. — Мой товар сделан в Тайване. Их был из Колумбии. Скорее всего мама с несколькими друзьями решили осуществить небольшой независимый проект с товаром, который, строго говоря, ей не принадлежал, а ее деловым партнерам не понравился ее дух независимости, и они решили воспрепятствовать ей.
Мой брат аккуратно сложил кепки назад в коробку, и я почувствовал, что он смотрит на меня, но я не смог даже отвернуться. Через мгновение Брайан отвел взгляд.
— Нас нашли здесь. Прямо здесь.
Он опустил руку на пол и коснулся точно того места, где в другом, давнем контейнере сидел тот другой маленький не-я.
— Через двое с половиной суток. Приклеившихся к полу, в засохшей крови, слой — в дюйм толщиной. — Здесь голос его стал жутким, скрежещущим; Брайан произнес это ужасное слово «кровь» так же, как произнес бы его я, — презрительно, с крайним отвращением. — В соответствии с полицейским отчетом здесь было еще несколько мужчин. Возможно, трое или четверо. Один из них, а может быть, и больше, вполне могли быть нашими отцами. Конечно, бензопила очень усложняет идентификацию. Но они совершенно уверены, что женщина была всего одна. Наша дорогая старушка — мама. Тебе было три года. Мне — четыре.
— Но… — произнес я. Больше ничего не вышло.
— Совершенно верно, — сказал Брайан. — И тебя тоже трудно было найти. В этом штате так суетятся по поводу регистрации усыновления. Но я все равно нашел тебя, братишка. Ведь нашел, разве нет?
Он еще раз похлопал меня по руке — странный жест, я такого за всю жизнь не замечал ни у кого. Впрочем, прежде я никогда не видел и родного, кровного брата. Может быть, похлопывание ладонью мне тоже нужно бы практиковать со своим братом или с Деборой… И тут я понял, с волнением и беспокойством, что совсем забыл о Деборе.
Я оглянулся на нее: на том же месте, футах в шести от меня, аккуратно прикручена лентой.
— Она хороша, — сказал мой брат. — Я не хотел начинать без тебя.
Может показаться странным для первого вразумительного вопроса, но я спросил его:
— Откуда ты знаешь, что мне хочется?
Что, вероятно, можно расценить, как будто я действительно хочу этого; уж конечно, у меня нет никакого желания исследовать строение Деборы. Безусловно, нет. И все же — рядом мой старший брат, и он хочет поиграть — несомненно, достаточно редкое стечение обстоятельств. Больше, чем наша связь через общего родителя, намного больше значит то, что он такой же, как я.
