Обнуление - Илья Сергеевич Ермаков

и вся. Без разбору. Давить. Давить. Давить. И только тогда ты получишь то, что хочешь от жизни. Никто не принесет тебе счастье на тарелочке. Выиграть лотерею в жизни — вздор. Ты останешься ни с чем. Или будешь бедной. Или несчастной. Выбирай, Василиса. Или же иди вперед и дави всех под собой. Их жизнь — это их проблемы. А твоя жизнь… она только одна. И никто не даст тебе второго шанса, чтобы все исправить. Когда окажешься у разбитого корыта, будет слишком поздно. Ты пожалеешь, что не убила старика и не поймала в плен золотую рыбку. Понимаешь, к чему я веду, Катерина? Это мир взрослых. Это реальная действительность. Если я хочу получить что-то — я требую. Я ставлю ультиматум. Я топчу и получаю то, что хочу. Руки в крови? Плевать. У кого они чисты? У тех, кто сидит с разбитым корытом и тешится своим благочестием. Чистые душонки. Они надеются заслужить награды после смерти. Они просто боятся Ада, Василиса. Но мы обе знаем, что Ада там нет. Он здесь, на Земле.

Отчего Василисе становилось так тошно?

Неужели, она видит здравый смысл в словах Катерины? Неужели, она внутри своих мыслей готова с ней согласиться во всем?

— Наш мир таков, Василиса. Чтобы добиться большого успеха, придется пойти на большие грехи. Сжигать мосты за спиной. Оставлять за собой лишь руины. И идти вперед. Как ты сказала, по дороге, залитой кровью. И я шла долго. Очень долго и упорно, чтобы теперь сдаться перед лицом… твоим лицом, Василиса? Ты и представить не можешь, через что мне пришлось пройти, чтобы оказаться здесь и стать той, кем я стала. А потому я намерена и дальше идти до конца. Я грызла и не таких, как ты, Василиса. Думаешь, у тебя силенок хватит? Храбрости хватит? И силы хватит, чтобы одолеть меня? Не смеши, милая. Не делай глупостей. Со мной бороться бессмысленно.

Катерина резко подалась вперед. Василиса рефлекторно отшатнулась назад. Их глаза смотрели друг на друга. Лицо Катерины оказалось перед лицом Василисы.

— Я раздавила слишком многих на своем пути и не намерена останавливаться. И я раздавлю тебя, если будешь мешаться. Я не боюсь говорить тебе обо всем прямо в лицо. Знай это, Василиса: я готова сражаться до победы. Позади слишком много огня и трупов. И если потребуется — будут новые.

Выразив угрозу, Катерина снова отодвинулась от Василисы. Она не переставала ни на минуту смотреть ей в глаза, а Василиса всячески старалась контролировать мысли, не поддаваясь на зрительный гипноз.

— Почему ты это делаешь? — спросила Василиса с отчаянием в голосе. — Тебе мало того, что ты уже и так имеешь? Я прошу лишь об одном. Верни мне маму. Это все.

— Ты готова оставить мне остальных родителей и детей? Взамен на свою маму?

Такого предложения Василиса не ожидала.

Она не была готова к подобному повороту.

— Вы покинете «Поток» вдвоем. Остальные останутся.

— Ты это серьезно?

— Серьезней не бывает.

Что же ей делать? Уйти с мамой? И бросить всех остальных? Как же…

— Это и называется «топтать», Василиса. Ты берешь свое и бросаешь всех остальных. И сжигаешь мост за спиной. Так я и жила всегда. А теперь посмотри на себя. Даже ради родной матери ты не готова раздавить других людишек. Ты слишком слаба, Василиса. Чем они тебе потом помогут? От них нет толку. Если вы спасетесь, то разбежитесь по миру. Каждый вернется к себе домой. И что дальше? Стоит оно того? Стоят ли твои старания их спасения? А их жизни? Они стоят жизни твоей матери?

«Она сумасшедшая», — подумала Василиса.

Как можно такое предлагать?

И почему она, Василиса, не может просто взять и уйти с мамой? Почему ее так гнетет это чувство? Так режет? Так ранит?

— Больно, да? Ничего, Василиса, привыкнешь. Человек способен привыкнуть ко многим пыткам. И ты привыкнешь к своей. У каждого из нас своя ноша, свое бремя, свой крест. И у тебя он тоже появится. И ты с ним будешь жить до самого гроба. И ни один священник его не скинет с тебя. Никакая молитва, никакая исповедь, никакое причастие и никакое прощение тебя не спасет. Такова жизнь, Василиса. Либо ты давишь всех, либо давят тебя. Или ты считаешь, что я — одна такая? Как бы не так. Там, за стенами «Потока» все человечество подобно мне. А ты не готова. Ты не способна идти к своим целям, оставляя за спиной пожар. В тебе мало силенок… мало храбрости… мало стали… ты слишком мягка и нежна. Ты недостаточно черства для таких вещей. Но ничего. Это поправимо. Я тебя научу…

Научит?

О чем она?

— Что ты несешь?

В глазах Катерины заиграл довольный блеск.

— Ты так ничего не поняла, правда ведь? Ты вечно задаешься вопросом, почему я собрала в «Потоке» пять взрослых и их детей. Зачем мне вы, дети, верно? Об этом ты спрашивала себя по ночам? Почему я не могла ограничиться взрослыми? Ведь именно взрослые — платежеспособные клиенты. Зачем так все усложнять?

Именно этими вопросами Василиса и задавалась. Катерина видит ее насквозь.

Зачем ей дети?

— Мне нужны были именно вы, а не ваши родители. Весь смысл программы состоял лишь в том, чтобы отвлечь внимание взрослых от вас. Теперь, когда они заняты самими собой и не обращают на вас внимания, я могу заняться вами.

Василисе стало дурно.

Только что она осознала то, о чем не подозревала.

Дело не в родителях. Дело в них, в детях. Но на что они понадобились Катерине?

— «Поток» — великое место, Василиса. Я его создала. Это золотая жила. Это источник, которым можно вечно питаться. И я не хочу, чтобы он исчез. Я хочу, чтобы мое дело имело продолжение в будущем.

Она наклонилась ближе к Василисе и произнесла тихим голосом:

— Мне нужен наследник.

От этих слов все внутри Василисы разом заледенело.

— А точнее — наследница.

Катерина отпрянула от Василисы и продолжила:

— Новая Духовная Наставница, которая поведет других к последующему Обнулению.

Обнулению… таинство этого события все еще оставалось большим секретом и загадкой для Василисы.

— Обнуление ждет всех нас. И твою маму. И меня. И тебя, Василиса.

— Меня?

— Ты — самая способная из всех. Я за тобой долго наблюдала. Я бы хотела…

— Нет! — закричала Василиса. — Ты безумна! Ты просто сумасшедшая тетка! Я пришла за своей мамой! Я никуда не уйду без нее! Ты меня не загипнотизируешь! Я не стану тебе помогать! Я