Джей Форд - По ту сторону страха
— Ш-шш, — зашипела на Луизу Ханна.
— Заткнись, — прошептала Коррин.
Тревис подошел к Луизе. Откинув назад голову, Луиза попятилась от него. Слушая тяжелое прерывистое дыхание подруги, Джоди подумала, что Тревис (она не видела его, потому что он стоял у нее за спиной) теперь направил пистолет в лицо Луизе. «Господи, хоть бы он не выстрелил», — взмолилась она.
— Ты поняла? — спросил он спокойным, даже тихим голосом.
«Только больше ничего не говори, Лу. Только не открывай рот», — мысленно обратилась к подруге Джоди.
Прошла секунда, потом вторая, третья, четвертая. Лу стала дышать ровнее. Она уже не наваливалась на Джоди. Еще через несколько секунд она услышала, как Тревис, грохоча ботинками по деревянному полу, пошел в противоположный конец амбара.
— Ты в порядке, Джоди? — прошептала Луиза.
Это она должна была задать этот вопрос Луизе. Это она должна была как-то подбодрить свою подругу. Однако она не могла произнести ни единого слова. Она задыхалась от рыданий. У нее болела щека, горела от боли порезанная ладонь, онемело плечо. Еще ни разу в жизни ей не было так страшно.
— Джоди, попытайся сделать несколько глубоких вдохов, — сказала Луиза.
Она попыталась. Ей стало немного легче.
— Ты ранена? — шепотом спросила Лу.
Джоди облизала губы и пошевелила ногой.
— Думаю, что это всего лишь сильный ушиб. А ты как? — спросила она.
— Просто сильно испугалась, — сказала Лу.
— И я тоже, — прошептала Ханна.
— И я, — повторила Коррин.
Что ж, лучше все-таки быть живыми, чем мертвыми.
— Ты больше не груби ему, Лу. Он может застрелить тебя, — сказала Джоди.
— Я просто не могу удержаться. Слова так и выскакивают из меня.
Джоди вспомнила, как Луиза рассказывала ей о том, что после Афганистана ее стали преследовать кошмары. Интересно, какой кошмар она видит сейчас? Джоди стало стыдно. Лу спорила с Тревисом, кричала на него, пытаясь защитить Джоди. А она в это время трусливо прижималась к стене.
— Как твоя голова, Джоди? — шепотом спросила Ханна. — Ты потеряла сознание, когда он ударил тебя?
Джоди вспомнила, что когда она упала на пол, у нее все поплыло перед глазами.
— Думаю, что все-таки я была в сознании, — сказала она.
— А как твоя нога?
Ханна, несмотря на то что у нее от страха дрожал голос, снова разговаривала с ней как профессиональная медсестра. И это был хороший знак. Ей хотелось, чтобы Ханна растерла ей плечо так, как она это делала прошлым вечером. Сегодня она бы не стала сопротивляться, она бы крепко обняла Ханну и уткнулась бы лицом ей в грудь.
— Она болит, но я думаю, что перелома все же нет, — сказала она.
— А рука как?
Опустив голову, Джоди посмотрела на свою руку.
— Она снова начала кровоточить. О, Коррин, прости меня. Я испачкала кровью твои джинсы, — сказала Джоди, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
Испачканные брюки Коррин — это самое ничтожное из всех несчастий, которые с ними случились. Однако, несмотря на это, Джоди чувствовала себя виноватой.
— Ерунда, — фыркнула Коррин. — Ты потом мне за них заплатишь.
Услышав слова Коррин, она едва не задохнулась от удивления. У нее было такое ощущение, что ее снова ударили в живот. Она согнулась пополам, и ей стало трудно дышать. Коррин думает, что они смогут вернуться домой и снова увидеть своих детей.
20
Сейчас Джоди чувствовала только горечь поражения.
Она восемнадцать лет тренировалась, закаляла свое тело и душу для того, чтобы больше никто не смог причинить ей боль и заставить ее страдать, и при первом же проявлении агрессии она потерпела сокрушительное поражение. Она даже не оказала сопротивления, даже не попыталась оценить, насколько сильны ее противники. Ей страшно было открыть глаза. Она только кричала и билась в истерике. Сжалась в комок возле стены и плакала, как ребенок.
«Посмотри правде в лицо, Джоди. Ты долгих восемнадцать лет обманывала себя», — подумала она. Джоди зажмурилась, чтобы не видеть своего позора.
«Все дело в том, что в тебе нет ничего, кроме страха. Он — твоя настоящая сущность. В ту ужасную ночь твоя душа переродилась. Теперь в ней нет ничего, кроме твердого как камень, холодного как лед, страха.»
Не сдержавшись, Джоди громко зарыдала.
— Что с тобой, Джоди? — спросила Луиза.
Джоди не ответила подруге. Ей было так стыдно и так больно, что она не могла говорить.
Да, она, наверное, просто струсила.
Тогда, восемнадцать лет назад, она убежала не потому, что хотела привести помощь, а потому, что ей было страшно.
Она убежала, оставив свою лучшую подругу умирать.
Где-то в конце коридора Тревис оглушительно хлопнул дверью, и Джоди вздрогнула. Ей снова захотелось убежать. Захотелось поднять на ноги своих подруг и вытащить их из этого ада. Однако она понимала, что это невозможно. Их руки были крепко стянуты, а развязать туго затянутые узлы они не смогут. К тому же теперь не только у Коррин, но и у нее самой болела нога. Они не успеют пробежать и двух метров, как Тревис и Кейн поймают их. И даже если Джоди каким-то чудом удастся избавиться от веревок, то…
Она подняла голову. Громко топая по коридору, Тревис возвращался в гостиную.
— Заткни свой мерзкий рот! — рявкнул он.
Тревис размахивал пистолетом перед лицом Джоди, а она продолжала рыдать. Он снова ударил ее по той же самой ноге, и Джоди буквально задохнулась от боли. Засмеявшись, он повернулся и пошел в кухню. «Я тебе все припомню», — подумала она, трясясь от боли и злости.
Восемнадцать лет назад, стоя возле свежевырытой могилы Анжелы, Джоди поклялась, положа руку на сердце, что больше никогда не оставит подругу в беде.
— Джоди, ты в порядке? — шепотом спросила Луиза.
Нет, не в порядке.
— Да, я в норме, — ответила она.
— Что он там делает?
Джоди не видела, что происходит на кухне. Она только слышала, как Тревис хлопает дверцами кухонного шкафа. Когда она повернула голову вправо, в ее поле зрения попал лишь стоявший в центре кухни стол. Если бы она наклонилась еще больше, то смогла бы рассмотреть не только стол, но и нишу, в которой находился холодильник. Однако она не стала этого делать, понимая, что если она увидит Тревиса, то и он, скорее всего, тоже увидит ее, и, разозлившись, вернется и разобьет ее голову о стену.
— Джоди, что там? — спросила Лу.
Сделав глубокий вдох, Джоди снова наклонилась вправо. Теперь в поле ее зрения оказались не только кухонный стол, но и большие окна, находившиеся в дальнем конце амбара. Наклонившись еще больше, она сразу отпрянула назад, увидев, что Тревис подошел к холодильнику. Она услышала, как звенят бутылки, стоявшие на полке, встроенной в дверцу холодильника, потом послышалось бряцанье посуды и хруст пластиковых стаканов.
Интересно, что он там делает? Джоди опять потянулась вперед. Тревис стоял, нагнувшись, возле открытого холодильника. Пистолет был засунут в задний карман его джинсов. Бутылка бурбона теперь находилась на столе. Он ел чипсы, доставая их из пакета. Второй рукой он вытаскивал из холодильника яблочный пирог, который Джоди купила на десерт.
— Он ест, — прошептала она.
Взяв с тарелки пирог, он откусил от него большой кусок. Увидев это, Джоди почувствовала, что начинает злиться. Он ел их продукты. Те деликатесы, которые они приготовили для себя.
Затем он достал большую миску, накрытую пластиковой крышкой, банку с соусом и картонное ведерко с мороженым. Закрыв ногой дверцу холодильника, он положил продукты на кухонный стол и еще раз откусил от яблочного пирога. Маленький огонек гнева, затеплившийся в душе Джоди, превратился в настоящее пламя, и это пламя сожгло ее страх.
«Чтоб ты подавился, ублюдок», — подумала она.
Этот парень ударил ее по лицу и угрожал ей пистолетом. Однако по-настоящему разозлило Джоди то, что он уничтожал содержимое их холодильника. Все это довольно нелепо. Однако какая разница, что именно вызвало ее гнев? Главное, что кроме страха, у нее появились и другие чувства. К тому же злиться — это лучше, чем бояться. Она сделала глубокий вдох. Потом еще один. Страх все еще сжимал ее железными тисками, но гнев помог взглянуть на все по-новому.
Наклонив голову, Джоди прижалась щекой к плечу, вытерла слезы и осмотрелась. Они сидели между центральной дверью и барной стойкой. Справа от нее находилась дверь, ведущая в коридор, слева — спинка одного из диванов. Прямо перед собой она видела кухню, разделочный стол, обеденный стол и почти все окна.
Шторы на окнах были задернуты, но Джоди знала, что на улице стемнело. Над барной стойкой горели галогенные лампы. Светильники, находившиеся по обе стороны камина, тоже были включены. Они излучали приятный мягкий свет, освещая верхнюю часть стены. На полу же было довольно темно. Испуганные женщины молча ожидали своей участи.
