Михей Натан - Боги Абердина
Мы шли по узкой улице. Арт остановился у низкой каменной стены. Поверх нее шел черный железный забор с заржавелыми пиками. С забора свисал коричневый плющ, напоминая неухоженные волосы. Мы с Артуром попытались заглянуть на территорию сквозь забор.
— Предположительно, это здесь, — сказал Арт. — Угол Остры и Берека. Ты что-нибудь видишь?
Я видел только ровную землю, покрытую снегом, и желтые бульдозеры с белыми ковшами, которые стояли рядом с горами земли и кучами пиломатериалов. Высокие серые здания окружали пустой участок. Показалась собака, которая бежала вприпрыжку. Она остановилась и стала что-то нюхать рядом с одним из бульдозеров. Арт свистнул, собака подняла голову, увидела нас и снова примялась обнюхивать бульдозер.
— Может, у тебя неправильно записан адрес? — заметил я.
— Я только в прошлом месяце разговаривал со знакомым из университета, — сказал мой приятель.
Он развернулся и прислонился к стене. Арт не выглядел очень расстроенным, но я видел, что настроение у него испортилось.
— Если только он дал мне неправильный адрес… Но я не понимаю, как такое возможно? — продолжал он. Сколько здесь может быть монастырей святого Тельдена?
Мимо проходил молодой человек. Он остановился и повернулся к нам.
— Вы американцы? — спросил он.
Я кивнул. Похоже, Арт его не заметил. Вместо этого он уставился на улицу, глубоко погрузившись и свои мысли.
Молодой человек улыбнулся. На нем была ярко-оранжевая куртка и наушники. Он сиял их, до меня донесся звук музыки правда, негромкий. Молодой человек запустил руку под куртку и выключил музыку.
— Классно, — судя по акценту, он был чехом. — Вы из Нью-Йорка?
— Из окрестностей Нью-Йорка, — ответил я.
Парень кивнул. Лоб у него был покрыт прыщами, столь же красными, как и обветренные щеки.
— Я поеду в Нью-Йорк этой весной, — сообщил он. — К сестре. Она учится в университете. А вы?
— В Абердине.
— Вы ходите там на вечеринки? Много девушек?
— Девушек полно, — медленно произнес Арт, поднял голову и посмотрел на парня. — Ты знаешь, где находится монастырь святого Тельдена?
Молодой человек покачал головой.
— Я не христианин, — сказал он. — Мои родители ходят в церковь, а я не хожу. — Парень улыбнулся и посмотрел нам за спины. — Здесь что-то стояло, — показал он пальцем. — Думаю, церковь. Она сгорела в прошлом месяце. — Молодой человек развел руками. — Был большой пожар. Мы с друзьями сидели у меня на крыльце, курили травку и наблюдали за огнем.
Налетел порыв ветра и растрепал ему волосы.
— Вам нравится курить травку? — спросил он.
Арт посмотрел на меня. Я пожал плечами.
— Сколько? — спросил Арт.
Молодой человек повернулся, посмотрел куда-то в конец улицы и свистнул, сунув два пальца в рот. Мгновение спустя я услышал шум небольшого мотора и увидел пария на «харлее», который ехал к нам. Он был в шлеме и в длинной кожаной куртке. Щиток для лица оказался затененным.
Мотоциклист остановился и снял шлем. У него оказались короткие черные волосы, как и у его приятеля, но выглядел он несколько старше. Они стали переговариваться друг с другом, и парень на мотоцикле бросал в нашу сторону осторожные взгляды.
— Сколько хотите? — спросил мотоциклист. Его акцент оказался не таким сильным, как у товарища.
— Несколько сигареток, — ответил Арт. — Если товар окажется хорошим, вероятно, возьмем еще.
Мотоциклист кивнул:
— Он хороший.
Парень на мотоцикле расстегнул куртку, достал трубку из одного из внутренних карманов и украдкой протянул ее Арту. Мой приятель кивнул в сторону узкого переулка между двумя маленькими домиками, и мы туда нырнули. По обеим сторонам возвышались кирпичные стены, из одного из закрытых окон доносился звук работающего телевизора. Парень в оранжевой куртке остался на улице, вероятно, он стоял на стреме.
Арт сделал несколько затяжек и протянул трубку мне. Я сделал одну большую затяжку, и у меня возникло ощущение, будто кто-то бросил раскаленный уголек мне в горло.
Я сложился пополам и попытался не кашлять, но это было бесполезно. Дым валил из меня, как из трубы. Артур и мотоциклист расхохотались.
— Неплохо, — услышал я голос Арта.
— Гораздо лучше, чем неплохо, — ответил мотоциклист. — Отличный товар, черт побери! Возьмешь весь мешок?
Я снова закашлялся и поднял голову. Трава оказалась крепкой. Уже чувствовалось, что она будто бы гладит мой мозг спереди. Я потер лицо руками и посмотрел в зимнее сумеречное небо, потом сделал несколько глубоких вдохов. Стало лучше.
— Ты знаешь что-нибудь про церковь, которая здесь сгорела? — спросил Арт и вручил мотоциклисту несколько сложенных купюр.
Мотоциклист быстро пересчитал деньги, убрал их в карман и передал Артуру раскрытый мешочек. Внутри лежало что-то темно-зеленое.
— Это была не церковь, а монастырь, — сообщил он, хлюпая носом, потом застегнул куртку. Ветер стал холоднее. — Место сгорело дотла, парень. Думаю, что здесь собираются построить «Макдоналдс». Будут продавить биг-маки и картошку, — сказал он, улыбнулся и погладил живот. — Есть хотите?
Арт покачал головой.
— А куда делись монахи? — спросил он.
Мотоциклист мгновение раздумывал, затем щелкнул пальцами.
— Гостиница «Париж», — сказал он. — В Старе Место. Вы знаете, где находится улица Махова?
Арт кивнул, посмотрел на мешочек, раскрыл и опустил туда нос.
— Это не то, что мы курили, — сказал он.
— Нет, то, — ответил мотоциклист.
Мой приятель достал немного травы и размял пальцами.
— Нет, — повторил он. — Пахнет по-другому, бутончики короткие и узенькие. — Он поднял один кверху. — Это дикорастущая трава. А мы курили посевную, специально разводимую. Уверен в этом, могу определить по ощущениям.
Казалось, слова Арта никак не тронули мотоциклиста.
— Это неважно, — обратился Арт ко мне, показательно игнорируя парня на мотоцикле. — На самом деле, трава здесь такая дешевая, что это не имеет значения.
Он улыбнулся и бросил мешочек в снег. Мотоциклист недоверчиво рассмеялся, а Артур пошел назад на улицу. Похоже, ему хотелось уйти.
— Ступайте с Богом, — сказал мотоциклист, снова надел шлем и завел мотоцикл.
Парень в оранжевой куртке держат мешочек, брошенный Артом, смотрел на него и быстро что-то говорил другу на чешском.
Артур сунул руки в карманы, и мы продолжили путь по узкой улочке.
Человека характеризуют мелкие детали. Теперь, наблюдая за приятелем, шагающим по снегу и опустившим голову, не замечающим чудеса вокруг нас — шпилей, мощеных улиц, древних церквей, которые, словно каменные кулаки, торчали из склона, — я, наконец, понял масштаб его навязчивой идеи. Это не испугало меня. Наоборот, я стал уважать Артура еще больше.
* * *Мы прошли по Карлову мосту и направились в Старе Место, оказавшись на площади в Старом Городе. Хотя я сделал всего лишь одну затяжку, но находился под кайфом. Думаю, что и Арт тоже был под кайфом, потому что мы бродили где-то с час перед тем, как найти улицу Махова. Снова пошел снег, легкие снежинки напоминали пух. Они лениво и неторопливо спускались с черного неба, их или проглатывали темные, медленно текущие воды Влтавы, или они кружились вокруг фонарей, словно мотыльки с дрожащими крыльями.
Из баров на улицы вываливались группы людей, смеясь и держась друг за друга. Некоторые несли в руках бутылки и победно поднимали их к ночному небу, словно языческие короли, выли на луну. Я увидел, как один человек согнулся пополам и блевал в сугроб. Ему спину терла женщина, одновременно разговаривавшая с подругой. Я поразился тому, сколько хороших людей живет в мире. В этот момент мне не хотелось бы оказаться в каком-то другом месте. Этим зимним вечером в Праге я с радостью скользил по покрытым снегом улицам Старе Место, рядом со мной шел Арт. Его черное пальто развивалось сзади на ветру, через плечо была перекинута сумка. Я слушал его рассказ про первую богемскую династию, Пржемыслов — о том, как они поднялись к власти в десятом веке.
Затем внезапно мы оказались на месте — перед остроконечным, стоящим в низине кирпичным забитым досками зданием. Оно шло вдоль тротуара вплоть до перекрестка. На старой поблекшей вывеске облезающей черной краской значилось «Гостиница „Париж“». Под названием красовался силуэт танцовщицы.
Мы с Артом мгновение стояли на месте, глядя на вывеску. Каждое окно было забито доской, а дверь изрисована граффити.
— Этот мотоциклист был полон дерьма, — сказал Артур, закрыв глаза и потирая лоб.
— Ты все еще под кайфом? — спросил я.
Арт продолжал тереть лоб.
— Думаю, да, — ответил он, резко выдохнув воздух и открыв глаза. — На самом деле, я под большим кайфом. Я просто одурел от наркотиков.
