Рассел Джеймс - Назовите как хотите
Стречи загадочно улыбнулась (она искренне надеялась, что это у нее вышло именно загадочно, а не уныло).
Миссис Ниббетт коснулась ее руки:
— Я видела миссис Дин лишь однажды — и, сказать по правде, она мне не особо понравилась.
— А по мне — в самый раз, — хохотнул Уолтер.
В руках он держал те самые пергаменты. Стречи взглянула на них и кивнула:
— Эти, кажется, правильные.
Миссис Ниббетт хлопнула в ладоши:
— Я же говорила тебе, Уолтер! Видишь — у нас настоящие бумаги. Значит, титул — твой! А теперь задумайтесь, леди Джейн, — как вышло так, что все эти люди считают, что они купили титул, когда он наш?
Стречи покачала головой:
— Понятия не имею.
— А вы видели тех, остальных? — спросила Джули. — Да они даже не знали, какой сегодня день. Понимаете, к чему я?
Стречи мигом ухватилась за ее слова:
— Полагаю, что они настолько убедили себя в своей победе, что попросту не допускают и мысли о том, что титул достанется кому-то другому. Они протестуют. Я о том, что вот они слетали сюда пару недель назад, увидели эти края, влюбились в них и возомнили себя лордами Эском, даже не купив титула. И вот, во время аукциона, они чего-то напутали и…
— Да уж, запутаться было нетрудно, — согласилась миссис Ниббетт.
— Черт подери, так оно и было, — ввернул Уолтер. — Вот что я вам скажу, Стречи, — эти люди, может, и думают, что выиграли торги, но был момент, когда мы думали, что их проиграем. Разве не так, дорогая?
Миссис Ниббетт согласилась. Ее супруг пояснил:
— Мы сказали нашу окончательную сумму, и тут — р-раз! — кто-то перебил нам цену, и тогда лорд Клайв спросил, не желаем ли мы поднять цену — ну, еще на чуток. Но мы уже не могли позволить себе этот «чуток»; и лорд Клайв сказал: все, торги окончены. Мы уж было подумали, что все, конец, и собрались предаться отчаянию, как лорд Клайв снова позвонил и сообщил, что тот, другой, не смог выплатить нужной суммы и, следовательно, что титул переходит к нам, если, разумеется, мы подтвердим наше предложение. Он назвал нас «вторыми по большинству» или кем-то в этом роде и заявил, что, как я уже сказала, если мы все еще готовы купить титул, наше предложение вступит в силу — ну и вот, мы, значит, решились на самую большую сумму, которую мы могли себе позволить, — пусть на чуточку больше, если честно, — но если мы подтвердим свое предложение, я мог бы стать лордом Эском. Ну, дальнейшее — уже история, так как мы заключили эту сделку. Вот так-то.
— Понимаю, — сказала Стречи — она-то слишком хорошо понимала, что это значило.
Джули фыркнула:
— Неудивительно, что все остальные запутались.
И злорадно рассмеялась, а за ней — и весь клан Ниббеттов.
Стречи улыбнулась Уолтеру.
— Ну, тогда за вас! — сказала она. — Я имела в виду — за нового лорда Эском!
Пребывание Эдгара Деларма лордом Эском было недолгим, зато содержательным. Последние деньки у врат рая, так сказать. Он слонялся по Кармели, заказал себе новое облачение, отправил напечатанные приглашения самым уважаемым прихожанам своей церкви, и некоторое время даже носился с идеей лететь в Великобританию первым классом. В те чудесные дни он вырос в собственных глазах — на целых несколько дюймов. И вот в одночасье все его надежды рухнули. Теперь он не только не сможет открыть в Девоншире евангелистскую миссию, искоренив новомодную ересь Тины и ее саму, — более того, теперь ему придется вернуться в Америку и признаться коллегам-проповедникам, что его — его! — надули. Все — суета сует и томление духа, злобно думал бородач. Он вышел из машины и, точно смерч, понесся в бристольский аэропорт — полы пальто хлопают, чемодан в руке качается — ни дать ни взять второй Мэтью Хопкинс.[18] И вот к вышеописанным страданиям прибавились неизбежные неприятности маленьких аэропортов: неподвижная очередь на регистрацию, бесконечные вопросы:
— Вы сами паковали свой багаж?
— Есть ли в вашем багаже что-либо из этого списка?
— Почему на паспортной фотографии вы без бороды?
— Почему пищит рентген-контроль?
— Не затруднит ли вас показать содержимое ваших карманов?
— Не могли бы вы убрать распятие, потому что это на него реагирует рентген-контроль?
Он презрел соблазны дьюти-фри и принялся рыскать по комнате отдыха в поисках места, где ему не придется сидеть плечом к плечу с толпой язычников. Он должен побыть один, решил Деларм.
Но тут…
Под плакатиком, благодарившим пассажиров за отказ от курения, он углядел прильнувшую друг к другу парочку. Волосы у обоих были светлыми: у него — прямые, крашенные прядками и лихо зачесанные на бровь, как у старшеклассника, а у нее — словно хлопья медовой сахарной ваты.
Точно карающий ангел, предстал перед ними Деларм.
— Вы бежали от гнева людского…
Клайв пришел в замешательство. Он быстро взглянул на него, точно вспугнутый кролик. Глория же почти не видела Деларма в отеле и безразлично обозрела его, словно уборщика аэропорта.
Клайв спросил:
— Вы тоже на самолет?
Он всматривался через плечо Деларма, пытаясь разглядеть, есть ли кто с ним.
— Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним.[19]
— Верно, но верно и то — как это говорится? — пусть тот, кто без греха, первый бросит камень?
— Вы перефразируете — «кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень».
— Эй! — воскликнула Глория. — А я-то вам что сделала?
— Кто может найти добродетельную жену…
— Послушайте, — отрезала она. — Если вы — типа свидетеля Иеговы, валите отсюда на хрен.
Деларм побагровел:
— Я представляю церковь истинную…
— Да ну? Нам не нужно карманных Библий, спасибо.
Клайв примиряюще вскинул руку:
— Так мы летим одним рейсом, Деларм?
— Боюсь, что… нет, я надеюсь на это. Поверьте, лорд Клайв — если вы действительно лорд, — уж теперь-то я от вас не отстану.
— Вот и хорошо.
— Хорошо?
— Именно, — ответил невозмутимый Клайв. — Потому что, если вы запамятовали, вы должны мне — э-э — сто пять тысяч долларов, так?
— Что?!
— Так он не заплатил? — взвизгнула Глория.
Клайв обернулся к ней (при этих словах Деларм густо покраснел):
— Он переоценил свои возможности. Видишь ли, во время аукциона он назвал сумму, которая впоследствии оказалась для него неподъемной — и я, по доброте душевной, позволил ему повременить с оплатой.
— Я заплатил! — взвыл Деларм.
— Первоначальный взнос, — промурлыкал Клайв. — И кажется, что-то говорили по поводу возвращения в Америку с тем, чтобы просить свою церковь собрать остаток денег?
Глаза Деларма так и вылезли из орбит.
— Я требую возврата моих денег!
— Вряд ли. Условия сделки предполагает полную выплату.
— Мы ничего вам не должны! Вы нас обманули!
Сидевшие поблизости пассажиры разом прекратили разговоры и навострили уши.
— Это я вас обманул? — повторил Клайв. — Вы должны сто пять тысяч! Как это я мог вас обмануть?
Глория кивнула:
— И ты за это ответишь, браток, — попомни мои слова.
Клайв сделал вид, что шарит в сумке:
— Где-то тут у меня была ваша расписка — в получении двадцати пяти тысяч первоначального взноса; и там указано, что вам осталось выплатить сто пять тысяч.
Деларм взорвался:
— Думайте, что говорите, лорд Клайв! Мы привлечем вас к суду за каждый цент из этих двадцати пяти тысяч — и выиграем дело!
Клайв покачал головой, притворяясь, что слова бородача его позабавили:
— Да ну? Даже с учетом того, что всех документов у вас — одно долговое обязательство на сто пять тысяч? И вообще, кто это — «мы»? Так себя именует только королева английская.
— Моя церковь поглотит вас заживо!
— Вот это по-христиански! — рассмеялась Глория.
— Мы подадим в суд!
— Только после того, как выплатите остаток, — мягко ответил Клайв. — Вы не можете потребовать свои деньги обратно, не заплатив их.
— Я платил!
— У нас есть ваша долговая расписка на сто пять тысяч!
— Мне это уже надоело, — встряла Глория. — Я не собираюсь сидеть десять часов в самолете и все десять слушать, как вы будете препираться. Послушайте! — Она оглянулась вокруг — сидевшие в радиусе нескольких рядов от них напряженно вслушивались.
— А вы что? На спектакль пришли? Нечего тут уши греть!
Сидевшая поблизости женщина в очках без оправы оказалась не из робких. Она устремила свои окуляры на Клайва и спросила:
— Э-э, простите, — вы и в самом деле лорд?
— Господи Иисусе! — возопила Глория. — Никуда нельзя пойти, чтобы не наткнуться на американцев!
