Стюарт Вудс - Полицейская сага
Санни отъехал от тротуара и поехал дальше по Главной, затем по Второй на Широкую и вверх, в гору. При скорости сорок миль в час ветер был по-настоящему прохладным. Санни чувствовал себя прекрасно. На гребне перевала он сделал резкий поворот, переехал на другую сторону улицы и поставил мотоцикл в тени рекламного щита кинотеатра «Бижу», где висел плакат, возвещающий о демонстрации фильма «Лучшие годы нашей жизни». Санни вчера уже посмотрел эту картину и в значительной степени ощущал свое сходство с героем Дана Эндрюса, бывшим продавцом содовой, который вернулся в родной город и не мог найти работу. Он-то был благодарен судьбе за то, что у него работа есть. И пока шел фильм, ему так и хотелось крикнуть Эндрюсу: «Дурень недоделанный, поступай в полицию, и тогда у тебя не будет проблем, как удержать своих женщин!»
Он ударил ногой по щиту, и усевшись поперек седла, стал выжидать. Где-то в восьми футах от того места, где он сидел, виднелся один-единственный почтовый ящик – он знал, чей, – Фокси Фандерберка. Приглядевшись, он с удивлением увидел торчавший из ящика конверт. Ему не надо было читать обратный адрес, он заранее знал, кто отправитель, этим утром он вскрыл в полицейском управлении абсолютно идентичный конверт. Там был каталог на полицейское имущество. Этот мужик, похоже, по-настоящему помешан на игре в «копа». Задний бампер его «пикапа» был буквально весь залеплен наклейками и звездочками разных обществ содействия работе полиции и шерифа, жаждущих увеличения числа своих членов за счет широкой публики. И публика вступала в эти общества, поскольку люди полагали, что, возможно, если «коп» увидит членские наклейки, то он их не задержит за превышение скорости. Но прежде, чем он начал по-деловому размышлять о Фокси, мимо афиши промчалась машина со скоростью не меньше пятидесяти.
Санни нагнал машину в пределах первой же мили. Это оказался один из новых «фордов» 1946 года выпуска, и к нему был прилеплен значок членства в ассоциации содействия полиции: он торчал на заднем бампере. Санни заехал сбоку и велел остановиться. Водитель вышел из машины и подошел к полицейскому.
– Офицер, в чем проблема? – дружески улыбаясь, спросил подошедший мужчина.
– Боюсь, сэр, что я засек вас едущим на скорости сорок пять миль в час в двадцатипятимильной зоне. Могу я взглянуть на ваши права?
– Конечно. – Мужчина достал бумажник и раскрыл его. Рядом с водительскими правами под целлофаном находилась членская карточка ассоциации содействия полиции с огромной звездой во всю ее величину. Он все еще улыбался. Санни запомнил номер и выписывал квитанцию на штраф. Улыбка с лица мужчины исчезла. – Простите, разве вы не заметили моей членской карточки?
– Само собой, сэр, и мне хочется, чтобы вы знали, как мы признательны тем, кто, как вы, помогает подобным образом работе нашей ассоциации.
Мужчина внимательно следил за тем, как Санни кончает заполнять бланк штрафной квитанции.
– Но разве члены ассоциации не имеют права на особое отношение?
– Сэр, наше отношение к вам наилучшее. И потому, если вы будете любезны проследовать за мною в участок, мы постараемся отпустить вас как можно скорее, причинив абсолютный минимум неудобств. – И Санни вернул права потрясенному водителю, а затем уселся на мотоцикл. – Просто следуйте за мной, сэр. – Мотоцикл завелся с первого рывка, и Санни поехал вперед.
В участке водитель уплатил начальнику полиции Мелвину Томпсону двадцать пять долларов и, пыхтя, уехал восвояси.
– Санни, на этой неделе это уже третий, – проговорил начальник. – Ты их не слишком ли дерешь? Город, конечно, от лишних денег не откажется, но совету вряд ли захочется, чтобы мы приобрели репутацию ловушки для автомобилистов, как некоторые города на юге нашего штата вдоль Федеральной автострады номер один.
– Нет, сэр. Начальник, этот делал чистых пятьдесят, а я в квитанцию записал всего сорок пять.
– Тогда о'кей. Посиди пока на хозяйстве, а я схожу домой пообедать. – Времени было только одиннадцать, но у начальника болела спина, и он любил поспать днем. Санни знал, что до двух он не вернется. Томпсон взвалилвал на него все больше и больше текучки, а Санни это вполне устраивало.
– Так точно, начальник. Приятного аппетита. Да, если я очищу этот старый стол с роликовой крышкой, мне можно будет взять его себе?
Начальник поглядел на стоящую без дела старую мебель, заваленную давними уведомлениями и циркулярами.
– Конечно, Санни. Самое время убрать отсюда кое-какой хлам.
Полчаса Санни разбирал старые бумаги, большинство которых он просто выкинул, потом минут десять стирал со стола пыль, полировал крышку и смазывал ролики. Когда работа была окончена, стол смотрелся совсем неплохо. Он уселся и стал шарить по ящикам. Там валялись бумаги, принадлежавшие пяти-шести полицейским прошлых лет: записные книжки, циркуляры о розыске, ржавый пистолет-самоделка, отобранный много лет назад у какого-нибудь пьяного, валяющиеся россыпью патроны разных калибров. Санни смахнул все это в картонную коробку.
В самом нижнем ящике, однако, он нашел аккуратно перевязанные папки-скоросшиватели с запиской: «Дела, заведенные покойным начальником полиции Уильямом Генри Ли». Внизу стояла неразборчивая подпись. Санни уже готов был положить эти папки на стол начальнику, чтобы он разобрался в них, что оставить, а что выбросить, как вдруг ленточка лопнула и, прежде, чем он сообразил, что делать, часть папок очутилась на полу и раскрылась. И прямо в лицо Санни с фотографии смотрел труп.
Санни повидал множество трупов в самых разных позах, но на снимке, насколько он помнил, мертвеца не видел ни разу. А тут снимок оказался не один, а целая серия фотографий, снятых под разным углом и с разных точек. Парня забили до смерти. Санни заметил, что у него участился пульс, но не придал этому значения. Он стал вчитываться в отпечатанный на машинке отчет, подколотый к одной из фотографии. И когда он кончил его читать, то занялся другим, аккуратно написанным от руки в линованном блокноте. По ходу чтения он то и дело обращался к фотоснимкам, увязывая обнаруженные на мальчике увечья с их описанием.
Он поглядел на стоящие под отчетами подписи. Об этом докторе он никогда не слышал, но начальника он помнил: папашу полковника Билли Ли. Ему было лет шесть-семь, когда этот ниггер застрелил его из ружья. Он вспомнил, что ниггера судили два или три раза, пока не добились обвинительного приговора. Это была первая казнь на электрическом стуле, о которой рассказывали в школе.
Не помнил он, однако, нашли ли мальчика. Вот дела, когда старика Ли убили, у него на шее висело нераскрытое убийство. Как же так? Санни откинулся в кресле, и внезапно его одолели фантазии, как он начнет все проверять, искать улики и, в конце концов, раскроет это старое убийство, случившееся… когда? А, в 1920 году. Больше, чем двадцать пять лет назад. Но на убийство срок давности не распространяется. А вдруг его совершил какой-нибудь добропорядочный гражданин? Заголовок: «Баттс вешает убийство на банкира Хью Холмса!» Он громко рассмеялся. Он тогда, без сомнения, опять станет ебаным героем. Санни аккуратно сложил фотографии и оба отчета и готов был заняться еще одним отчетом, написанным тем же почерком, как вдруг в коридоре раздался шум. Он быстро спрятал папки в ящик – ими он будет заниматься лично – и вышел в коридор поглядеть, что там происходит.
Его коллега Чарли Уорд подталкивал чернокожего, явно пьяного вдрызг, в сторону камер. Это была местная своего рода знаменитость, Джонсон-с-Негнущейся-Спиной, прозванный так за нежелание заниматься каким бы то ни было тяжелым физическим трудом. Этот человек ночевал в тюрьме, по крайней мере, дважды в месяц. Чарли дал ему пинка, чтобы он побыстрее добрался до камеры.
– О Господи! – произнес Санни. – Эй, ты, Негнущаяся Спина, как это ты умудрился набраться посреди недели? А я-то думал, что ты это делаешь только по субботам!
– Поймал его, когда он средь бела дня побирался прямо на Главной улице, – заявил Чарли. – Можешь в такое поверить? – Джонсон-с-Негнущейся-Спиной наконец-то влетел после очередного пинка точно в камеру.
– Ни-ни, сэр, я совсем не пьяный. Я просто глотнул парочку глоточков самогончика; по-настоящему, я совсем не пьяный…
Санни захлопнул дверь камеры, даже не позаботившись ее запереть.
– Ладно, даю тебе сорок восемь часов, чтобы ты был совсем трезвый. Из-за такого добра, как ты, мировой судья отдельную сессию созывать не будет! – И тут Санни вспомнил, как Джонсон-с-Негнущейся-Спиной отделался от призыва, явившись на медкомиссию пьяным в стельку. Ему дали категорию «Ф-4», признав полностью непригодным к военной службе по причине хронического алкоголизма. – Давай-ка лучше проспись, и не вздумай тут храпеть, а то я приду и натяну тебе жопу на уши! Понял?
