Самый лучший день (ЛП) - Руда Кайра

Мою руку щиплет. Я люблю это. Это заставляет меня чувствовать себя живым. Я пинаю его в бок, один раз. Я надеюсь сломать ребро. Это должно удержать его от того, чтобы какое-то время трахать мою жену. Я стою над ним. Он перекатывается на бок, пытается встать, но я не позволяю этому случиться. Мои туфли — парадные туфли с острым носком. Я целюсь ему в висок, затем в ребра и пинаю его в горло. Он стонет, а потом замирает. Выкуси, крутой парень. Я здесь закончил. Я не убью его. Нет, это было бы слишком просто. Я чувствую тяжелую ручку в кармане, представляю, как она торчит у него из шеи, пронзает артерию. Мне нравится этот образ, но я хочу, чтобы он был жив. Я заставлю его заплатить за то, что он сделал со мной, медленно, со временем. Но я уверяю вас, он заплатит за то, что разрушил мою жизнь, за то, что украл мою жену. Когда он меньше всего этого ожидает, я отомщу.

Я слышу голоса и ныряю за грядку с клубникой. Копы выходят, идут к своим машинам. Эти идиоты собираются оставить Мию одну в нашем доме. Я прикрываю рот рукой. Моя белая улыбка может выдать меня. Я как акула, затаившаяся в глубине, ожидающая удара.

Две полицейские машины включают фары и отъезжают.

Поворачиваюсь к коттеджу. Миа стоит у окна, глядя на задний двор. Как будто знает, что я здесь. Я начинаю махать рукой. Впрочем, она ищет не меня.

У моих ног стонет Бак. Вот вам и парень из спецназа. Ха.

Я пинаю его под ребра.

— Заткнись. — Мой голос тверд, повелителен. У меня действительно нет времени на этого садового гнома. Мне нужно спасти свою жену, от нее самой, от этой истории, которую она выдумала в своем уме. Бедная женщина.

— Привет, Миа, — шепчу я, глядя в сторону ярко освещенного коттеджа. — Не волнуйся. Я дома.

Я делаю шаг в сторону дома, когда чья-то рука сжимает мою лодыжку. Чертов Бак. В чем его проблема? На этот раз я выдергиваю ногу из его хватки и пинаю его в голову. Раздается удовлетворительный глухой удар, и из его уха вытекает кровь. Было бы так легко отделаться от него, думаю я, сжимая ручку в кармане. Но мне нужно добраться до Мии.

Я бегу к задней двери, пинком открываю ее. Я же говорил, что замок хлипкий. Это было легко, и я определенно не спецназовец.

Миа кричит из другой комнаты. Она будет так рада меня видеть.

Я спешу через кухню в гостиную. Она бежит к входной двери. Я хватаю ее за волосы, останавливая как вкопанную. Она отшатывается, рукой хватает мою, и она поворачивается, марионетка в моих руках. Что теперь, маленькая Миа?

Мне требуется мгновение, чтобы увидеть нож. Она бросается на меня с яростью дикой кошки. Она приближается ближе к моей руке, и я отпускаю ее волосы.

Мию трясет, нож едва способен разрезать яблоко, но она направляет его на меня, изображая героизм.

— Убирайся отсюда, Пол. Я нажала тревожную кнопку. Помощь уже в пути. А Бак как раз за дверью.

— Бак сейчас немного занят клубникой, бедняга. — Я улыбаюсь, когда глаза Мии становятся больше.

— Что ты с ним сделал? — шипит она.

— Ничего такого, чего бы он не заслуживал. Но давай поговорим о нас, хорошо? — Я улыбаюсь. — Тревожная кнопка. Правда? Какая тревожная кнопка, дорогая? Ты действительно, должно быть, сходишь с ума. Тревожной кнопки нет. Это для фильмов. Кроме того, у тебя не могло быть ничего подобного, по крайней мере, без моего ведома. У тебя ничего нет без меня. Ты ничто без меня. — Моя рука пульсирует от удара по Баку. Мне это нравится.

— Убирайся отсюда, Пол. Я серьезно. Ты же не хочешь, чтобы тебя застукали за проникновение сюда. — Маленький ножик Мии снова дрожит. Это мило.

— Миа, это мой коттедж, наш коттедж. Он принадлежит нам, так что я никак не мог проникнуть внутрь. Я думаю, ты забыла, сколько хороших воспоминаний мы оставили здесь, даже за один короткий год. Помнишь тост с шампанским на нашей новой крытой веранде, когда мы впервые купили это место, и как мы были счастливы? — Я улыбаюсь, Миа — нет.

— И все это время ты травил меня, — говорит она, качая головой.

— О, дорогая, не говори глупостей, — я не травил ее все это время, глупая женщина. — Иди сюда. Позволь мне обнять тебя. Ты выглядишь такой расстроенной. Ты пропадешь без меня. — Делаю шаг к своей жене, и она отступает в угол у входной двери, рассекая воздух между нами своим маленьким ножом. Возможно, я преподам ей небольшой урок.

Именно в тот момент, когда мы изучаем друг друга, обдумывая наши следующие шаги, я слышу сирены. Звук слабый, но становится все громче. Определенно приближается к нам.

Миа, должно быть, слышит своих спасителей на расстоянии и, наконец, улыбается, возможно, самой искренней улыбкой за весь день. Это улыбка в форме полумесяца, как та, что она подарила мне этим утром, как она подарила мне, когда мы впервые встретились, улыбка любви. Но потом ее лицо вытягивается, как будто эта улыбка больше не для меня.

— Ошибаешься, Пол. Я гораздо больше, чем ты. И мне намного лучше без тебя. — Ее нелепый нож для очистки овощей зажат в ее руке, направленной на меня. Было бы так легко схватить его, повернуть лезвие к ней, вонзить его в ее предательскую грудь.

Сирены приближаются. У нее действительно есть гребаная тревожная кнопка. Теперь я должен принять решение. Закончить то, что я начал с яда, или убираться до того, как приедут полицейские Кейстоуна, хватать моих детей и начинать все сначала. Потому что ясно, что она не все продумала. Наши дети, наши драгоценные мальчики, спят дома. В блаженном неведении обо всей этой борьбе, как маленькие ягнята, только и ждущие, когда их спасет пастух.

Красные и синие вспышки освещают улицу. Мне нужно убираться отсюда.

— Это еще не конец, Миа, но пока спокойной ночи, дорогая. Спи крепко. Мы скоро снова увидимся. Возможно, когда ты меньше всего этого будешь ждать, — предупреждаю я, прежде чем развернуться и выбежать через заднюю дверь, через двор к своей машине. Полицейские проезжают мимо меня, когда я низко сажусь на переднее сиденье, влетая на нашу подъездную дорожку со скоростью, которую можно было бы считать только чрезмерной. Можно подумать, что внутри происходит настоящее преступление. Вместо этого они найдут сумасшедшую женщину, съежившуюся у входной двери с крошечным ножом, и, в конце концов, бывшего парня из спецназа, которого вырубили его драгоценные клубничные растения. Неудачники. Они оба.

Моя бедная маленькая женушка. Она думает, что она такая умная. Перехитрить Пола Строма? Никогда.

Я жму на газ и быстро проезжаю мимо. Решение принято. Я ловлю себя на том, что постоянно смотрю в зеркала заднего вида и сбоку, пока не выезжаю через ворота из поселка.

Знаю, что веду машину слишком быстро, даже если все копы со всего этого маленького городка сейчас заняты в моем коттедже, и я убираю ногу с педали газа. Мне нужно экономить топливо, пока не доберусь до большого города, где будет открытая заправка. Было бы неразумно сегодня вечером расходовать бензин где-нибудь посреди этих темных проселочных дорог. Мне нужно еще о многом позаботиться. 

Глава 28

01-45.

Я не замечал другой машины на дороге со мной на протяжении многих миль, и поверьте мне, я искал. Ночью, если вы в курсе, вы можете заметить хвост. Это легко, когда приходится держать свет включенным, чтобы видеть. А здесь, за городом, без света фар никуда. Если Бак или его люди следили за мной, то их больше нет. Я крепче сжимаю руль, вспоминая, как люди Бака следовали за мной по Грандвиллю, шпионили за моей жизнью. Как я мог их не заметить?

Заправочная станция — это застывшая жизнь. Насосы пылают в слишком ярком флуоресцентном свете, но все жутко неподвижно, за исключением большого мотылька, ныряющего на освещенный участок и вылетающего из него. Я останавливаюсь и вылезаю из машины. Мне интересно от чего так сильно вспотели мои ладони, хотя я не регистрировал в своем сознании ничего похожего на страх. Мое тело напряжено, на пределе. Я напоминаю себе дышать, когда оглядываюсь вокруг. Я здесь один, кроме человека, работающего на станции.