Марсель Монтечино - Высокая ставка
У Маклиша, как у истинного профессионала, были особые папки с пожелтевшими, написанными от руки нотами. Капитан не любил новых мелодий. Листов с музыкальными записями было не больше сорока. Они дошли только до половины первого, когда Маклиш перестал петь и с усмешкой повернулся к Сэлу:
— Ты здорово играешь, Марко. Это даже любопытно.
Сэл получал жалованье буфетчика — всего двести пятьдесят долларов в неделю, но он быстро научился работать с пассажирами, разузнавал, у каких сентиментальных седоволосых пар намечается годовщина свадьбы или день рождения, и таким образом, за время длительного путешествия через Атлантику к берегам Англии и потом к южноамериканскому континенту, зарабатывал еще тысячу долларов чаевыми. Не разбогатеешь, конечно, но жить вполне можно.
Работа на корабле давала ему все, кроме одежды. В отличие от всей команды у него было маленькое, но собственное жилье — своего рода взятка личному аккомпаниатору капитана. Матросы относились к Сэлу с некоторым пренебрежением, но это его нисколько не трогало. Напротив. По крайней мере, он мог поразмышлять в одиночестве.
* * *Маклиш, стоя на продуваемой ветром палубе, все еще держал руку у него на плече.
— Ну что? Стоит транспонировать «Желтую птичку»? — снова спросил капитан.
Как всякий не уверенный в себе артист, Маклиш нуждался в одобрении.
— Да нет, кэп. Она звучит превосходно.
Маклиш просиял. Затем спросил с похотливой улыбкой:
— Марко, мальчик, ты не заметил вчера на вечере одну штучку? Ну ту, в черном. — Капитан любил поговорить с Сэлом о женщинах, изображая многоопытного ловеласа. Возможно, он считал это частью шоу-бизнеса.
— Ее нельзя не заметить, кэп, — ответил Сэл, подумав при этом: «Сучка, которая носит на себе целое состояние, муж — совершеннейшая развалина». Тот самый тип женщин, с которыми Сэл постоянно общался в Нью-Орлеане.
— Неужели тебе не хочется зарыться лицом в ее груди — настоящие две горы. А? — Маклиш закатил глаза.
«Вряд ли он бывает так откровенен еще с кем-нибудь, — размышлял Сэл, слушая капитана. — Это тоже часть моей работы».
— Неплохая идея, кэп.
Маклиш убрал руку с плеча Сэла и покачал пальцем у него перед носом:
— И не думай, Марко, мой мальчик, что я не заметил прелестного цыпленка, который пискнул тебе прошлым вечером через всю комнату.
Сэл удивился.
— Какой цыпленок, кэп?
— Как какой? — расхохотался капитан. — Богатая маленькая принцесса южного полушария.
— Клянусь Богом, кэп, я не знаю, о чем вы говорите!
Капитан наклонился к нему с хитрой улыбкой:
— Дочка Джемелли. Говорят, сущий кошмар.
— Джемелли?
Капитан, притворяясь, что все еще не верит Сэлу, покачал головой:
— Да, да, Джемелли де Жанейро, мой мальчик. Маленькая смуглая цыпочка — единственное дитя старого Джемелли.
Действительно, вчера вечером в столовой была хорошенькая маленькая латиноамериканка, лет шестнадцати или семнадцати, но Сэл не обратил на нее внимания. А вот капитан обратил. «Должно быть, я старею», — решил Сэл.
И тотчас же, глядя через плечо капитана на холодное свинцовое море, Сэл услышал: «Я никогда не думал, что будет именно так, я никогда не думал... ля... ля... ля...» И он не без удивления понял, что никогда не слышал этой мелодии. Значит, он снова стал сочинять. Ему срочно нужно пианино.
— Говорю тебе, — хмыкнул Маклиш, — лошадка эта горячая.
— А... кэп, нельзя ли мне сейчас спуститься в столовую? Так хочется поиграть.
Маклиш вытащил из кармана трубку, выбил ее о поручень. Трубка. Надо же! За всю свою жизнь Сэл видел только одного человека, курившего трубку, — это была старая негритянка в Нью-Орлеане, уличная торговка дешевыми ювелирными украшениями.
— В это время в столовой никого не бывает. Приходи туда, когда захочешь. — Он поднес спичку к трубке. — Скажи, Марко, можно оставить «Желтую птичку» как есть?
«Сколько можно об этом?» — подумал Сэл.
— Тональность что надо, кэп. Вы звучите превосходно.
Маклиш порозовел от похвалы. На сей раз ему очень повезло с пианистом. Он тоже так думал.
— Давай сегодня начнем со «Странствующей леди», — сказал капитан, очень довольный. — Ты не против?
Сэл улыбнулся. Он понял, к чему клонит капитан Маклиш.
— Думаю, ей это понравится, кэп.
Маклиш ухмыльнулся:
— Посмотрим, посмотрим...
В пустой столовой было сумрачно и прохладно. Ночные клубы и гостиные, темные, спокойные и пустые в дневное время, нравились Сэлу. За всю свою дерьмовую жизнь он никогда и нигде не чувствовал себя так хорошо и уютно, как за закрытыми дверями, наедине с собой. «Должно быть, я не тем занимаюсь. Мне бы сторожем быть. Ну что ж, это еще впереди», — размышлял Сэл.
Он поставил перед собой поднос с бокалом и коробок спичек и сел за пианино. Какое-то время курил и пил в задумчивости, потом пробежал пальцами по клавиатуре, проиграв гамму до-мажор, перешел на мелодию, которая пришла ему в голову там, на палубе. Аккомпанемент и пение органически сплелись, так у него получалось всегда, и Сэл не видел в этом ничего особенного.
Он положил сигарету в пепельницу, снова и снова наигрывая мелодию и тихонько напевая ее своим пропитанным виски, скрипучим голосом.
* * *Мэгги Бехан Пуласки подняла воротник соболиного манто и вышла на ют. О, Боже! До чего мерзкая погода! Почему мы не плывем на Багамы, как все нормальные люди? Она грациозно ступала по только что отдраенным доскам, с удовольствием ловя взгляды, которыми ее провожали матросы. Еще один плюс от пребывания на этом плавучем доме для престарелых. Она здесь самая красивая женщина. Не считая, конечно, этой маленькой сучки. Ладно, может, она свалится за борт.
Предаваясь этим приятным размышлениям, Мэгги, повернула за угол и увидела маленького урода с его безобразной старой каргой. Таких нужно держать на нижней палубе или где-нибудь еще, чтобы не попадались на глаза. Они чертовски угнетающе действуют.
Мэгги быстро обошла Джованни Джемелли и его сестру Ангелину, исхудавшую после операции по поводу рака, с гордостью отметив про себя, что не взглянула на кольца старой ведьмы. Где бы ей найти Марко, пианиста? Она улыбнулась. Надо спросить у кого-нибудь из команды. А интересно, нет ли на корабле справочника? Для женщин, имеющих мужей-рогоносцев? Вдруг она подняла голову и увидела капитана Маклиша, смешного и напыщенного, как все старые козлы. «Нечего тратить на него время, — подумала она и шагнула в дверной проем, собираясь спуститься по трапу на другую палубу, как вдруг услышала негромкие звуки музыки. — А, — улыбнулась она, — значит, мой беби там. — Она пошла на звуки, остановилась перед закрытой дверью в столовую и прислушалась. — Что за песня? Я не знаю такой. Что он там напевает?» Она тихонько повернула ручку, но дверь была заперта. Хотелось постучать, но вдруг уголком глаза она уловила какое-то движение. Обернулась. О, Боже! Эта дерзкая девчонка стояла на стуле, уставясь через застекленную вверху дверь на то, что должно было стать ее добычей. Мэгги пришла в ярость. Этой гадине не удастся перебежать ей дорогу. Надо пресечь это с самого начала.
Осторожно ступая, Мэгги подкралась к стоящей на шатком стуле девушке и легонько стукнула ее по ногам. Та подскочила, вскрикнув от неожиданности. Маленькая сучка едва не свалилась со стула, и Мэгги, оказавшись рядом с ней, была поражена ее красотой.
— Что-нибудь потеряла? — спросила Мэгги, вскинув брови. Она привыкла подавлять женщин, особенно молодых, своим высокомерием и холодностью, но эта маленькая нахалка — подумать только! — рассердилась, что ей помешали.
— Что это значит? — резко спросила девушка, и столько было в ее голосе страсти, что Мэгги ошеломленно подумала: «Такой голос опасен. Надо положить этому конец — раз и навсегда!»
— Не забудь, что говоришь со взрослым человеком, дитя мое, — прошипела Мэгги с таким высокомерием, на какое только была способна. — Тебе разве не говорили, что нехорошо шпионить.
— А вам никогда не говорили, что не надо лезть в чужие дела? — Темные глаза девушки пылали гневом.
«Никогда не видела девчонки красивее этой. Вот бы прожить жизнь, которая ей предстоит». На мгновение печаль охватила Мэгги. Но она стряхнула ее и снова взяла девчонку в оборот.
— Послушай, красотка, иди-ка ты к своему сладкому папочке, пока он не хватился тебя. А то еще приревнует свою маленькую подружку к музыканту.
— Это мой папа! — в ярости крикнула девушка. — Смотрите лучше, как бы ваш муж вас не приревновал.
— Ах ты, маленькая дерзкая дрянь!
И тут Мэгги осенило: она улыбнулась, словно выдавая секрет, и тихо произнесла:
— У меня свидание с Марко. До чая. Так что беги-ка, малышка, в свою каюту.
К удовольствию Мэгги, по красивому личику девушки скользнула тень. Мэгги шатнула к двери:
— Думаю, детка, тебе пора идти.
Девушка повернулась и медленно пошла по коридору. Потом оглянулась.
