Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут
– Прошу прощения. – Брэд поднял палец вверх. – Давай начистоту. Мы тебя ни в чем не обвиняем. Мы знаем, что есть сигнал – и просто следуем установленной процедуре. У нас уже были случаи – один или два, – когда студенты выдвигали подобные обвинения, и мы знаем процедуру. Будет проведено расследование, и оно займет несколько дней, потому что это все на самом деле очень серьезно.
– Кто будет проводить расследование?
– Независимая комиссия. Обычно это следователь со стороны. Он встречается с участниками конфликта, опрашивает их и свидетелей. Там, на парковке, были свидетели? Кто-нибудь может дать показания?
– Нет, там никого не было.
– А как насчет других случаев домогательства с ее стороны?
– Нет, у меня нет свидетелей.
– Ты кому-нибудь говорил об этом?
– Нет. – Эрик готов был дать себе пинка. Он вспомнил про смску Кристин, но она казалась ему слишком невинной, чтобы служить доказательством.
– Понятно. – Брэд прочистил горло. – Что ж, как я уже сказал, после того как следователь встретится с ней и другими свидетелями, он вызовет тебя. Параллельно с этим официальным расследованием наша процедура включается в себя так называемое «коллегиальное вмешательство».
– Это еще что такое?
– Оно будет осуществлено сегодня, в час тридцать, и оно призвано установить, нет ли у тебя в отделении каких-нибудь проблем, о которых мы должны знать.
– Каких проблем? – пробормотал Эрик, потом его осенило: – Вы думаете, у меня утечка наркотических препаратов?
– Нет, Эрик. Еще раз: это стандартная процедура, просто формальность, Майк может подтвердить. – Брэд махнул рукой в сторону Майка, который продолжал писать что-то у себя в блокноте, не поднимая головы. – Обычная процедура, которую мы осуществляем всегда в подобных случаях. Целью деятельности Врачебного Комитета является удостовериться, что у тебя нет проблем с наркотиками, алкоголем или душевным здоровьем.
– Но у меня их нет. – У Эрика начала кружиться голова. Он слышал о том, что подобная комиссия работала в отделении анестезиологии, но там это имело смысл, потому что работающие в этом отделении имеют упрощенный доступ к сильным препаратам типа «Оксиконтина» и «Викодина», но в психиатрии-то… бред какой-то!
– И кто в этот Врачебный Комитет входит? Я никогда раньше про него даже не слышал!
– Он всегда формируется отдельно для каждого случая. В твоем случае в комитет войдут три человека: я, Том как твой непосредственный начальник и твой заместитель Сэм Уорд.
– Сэм?! Но он же мой подчиненный, да ради бога! Я же его начальник! Разве это не противоречит профессиональной этике, не говоря уже о том, что это невероятно унизительно?!
– Понимаю, но таковы правила и предписания.
– Да какие правила и предписания?! Откуда вы их вообще выкапываете?!
– Эрик, пожалуйста, сбавь обороты. – Брэд бросил встревоженный взгляд в сторону двери. – Мы стараемся соблюдать конфиденциальность – в твоих же интересах.
– И кстати, Эрик, – добавил Майк, – я бы посоветовал тебе ни с кем не обсуждать эту ситуацию.
– Да уж конечно, не буду, – буркнул Эрик. – Вы что думаете, я буду еще более усложнять и без того дурацкое положение?
– И само собой разумеется, ты не станешь поднимать эту тему с истицей.
– Конечно, не бу… – Эрик вдруг запнулся, осмысливая что-то. – Погодите… Кристин что, остается в моем отделении? После такого?!
– Да. Она еще неделю будет проходить практику у тебя в отделении под твоим руководством.
– Но как же она может хотеть продолжать работать со мной – тем, кто предположительно пытался ее сексуально домогаться?! С тем, кто чуть не изнасиловал ее на парковке? Разве это не доказательство того, насколько лживы все ее обвинения? Разве не доказательство, что она лжет?
– Совсем необязательно. – Майк облизнул губы. – Если бы я был адвокатом дьявола, я бы сказал, что у нее просто нет выбора. И если ее обвинения истинны – то она и не должна уходить.
– Но они не истинны!
– Даже если и так, – спокойно продолжал Майк. – Это довольно распространенное явление – когда тот, кто обвиняет начальника в сексуальных домогательствах или дискриминации, остается работать на прежнем месте.
– И мы не можем ее уволить?
– Нет. Во-первых, она не входит в наш штат. Во-вторых, увольнение лиц, которые подали заявление о сексуальных домогательствах или дискриминации, является незаконным. Просто не оставайся с ней наедине, не вступай ни в какие пререкания, она уйдет, когда придет время.
– Ну, просто великолепно, да? – Эрик чувствовал себя связанным по рукам и ногам. – А каково мне будет работать рядом с кем-то, кто настолько бесчестен? Кому я не могу доверять? Кто способен на такое?! Я не могу подпустить ее к пациентам на пушечный выстрел! Эта женщина в лучшем случае ненормальная, а в худшем – просто лгунья!
– Ничего не поделаешь. Мой совет – как можно меньше взаимодействовать с ней и ни в коем случае не оставаться с ней наедине. – Майк взял с соседнего стула папку и вынул оттуда буклет страниц в семьдесят толщиной. – Вот тут ответы на твои вопросы, все правила и документы, регулирующие подобные вопросы. На всякий случай мы сделали тебе копию – вдруг у тебя нет его на руках. Давай вместе заглянем в раздел «F», где как раз регулируются вопросы неподобающего поведения.
– Неподобающего поведения? – недоверчиво переспросил Эрик.
– Наберись терпения. – Майк уже открыл устав, пролистал его ближе к концу и нашел нужную страницу, положив буклет перед Эриком. – Вот, смотри: «Неподобающее поведение – это любые действия, которые противоречат безопасности и негативно отражаются на качестве обслуживания пациентов или продуктивности работы больницы…» – Майк водил указательным пальцем по строчкам параграфа, который зачитывал вслух: – «…включая без каких-либо ограничений любые словесные или физические угрозы коллегам или персоналу; преследование или запугивание; агрессивное поведение… и сексуальные домогательства…»
Эрик пытался следить за его пальцем, но буквы расплывались у него перед глазами.
– «…Вышеупомянутое неподобающее поведение является препятствием и противоречит целям нашей деятельности в целом, а следовательно, является основанием для увольнения…»
Увольнение?
Он, Эрик, может потерять из-за этой лжи работу?
Его репутация будет загублена. Если его признают виновным в сексуальных домогательствах – его карьере конец. Даже подозрения в сексуальных домогательствах бросают на него несмываемую тень.
– Эрик. – Майк отодвинул буклет в сторону. – Тебе не нужен будет адвокат, когда ты предстанешь перед Врачебным Комитетом. Я не вхожу в его состав потому, что там должны быть представлены исключительно врачи – потому это и называется «коллегиальное вмешательство».
– Но это же юридический вопрос. – Эрик лихорадочно пытался собраться с мыслями. Все происходящее казалось ему нереальным. – Вы же сами говорите, что я могу потерять работу – в зависимости от того, что они найдут.
– До сих пор никто не приводил на заседание Врачебного Комитета адвоката. И мое мнение, что тебе он тоже не нужен. Это объективное расследование, и если ты говоришь правду – я уверен, что ты одержишь победу.
– Разумеется, я говорю правду, и разумеется, я одержу победу. – Эрик поднялся. – Я полагаю, наша беседа окончена. Мне нужно успеть на утреннее совещание в отделении.
– Нет, Эрик, мы пока не можем тебя отпустить. – Брэд тоже поднялся и махнул Тому: – Том… ну… уфф… Том должен сказать тебе еще кое-что.
Том встал, держа руку в кармане.
– Эрик… процедура предполагает еще кое-что.
– И что же? – Эрик изо всех сил пытался держать себя в руках.
– Ты должен сделать это, прямо сейчас. – Том вытащил руку из кармана и положил на полированную столешницу запечатанную пластиковую баночку с крышкой.
Эрик не верил своим глазам.
– Прости, Эрик. Нам нужна твоя моча для анализа.
Глава 31
Все еще ошеломленный, Эрик вошел в лифт.
Никогда в жизни еще ему не приходилось писать в баночку – хотя он ежедневно назначал подобные анализы в своем отделении тем, у кого были проблемы с наркотиками и другими сильнодействующими веществами. Ему самому эта процедура показалась унизительной, и он с трудом мог скрыть свое состояние, сгорая от стыда, когда вышел из мужского туалета в административном крыле, неся в руке баночку и стараясь, чтобы Диди не увидела, что у него там. Он даже с трудом удержался от того, чтобы не швырнуть эту дурацкую банку в лицо Майку, но усилием воли все-таки подавил это желание, твердя про себя, что Майк ни при чем, а вся вина лежит на Кристин.
Добравшись наконец до входной двери в психиатрическое отделение, он коснулся карточкой замка, достал ключи из кармана и открыл дверь. Его бесило, что в придачу к его личным проблемам Макс все еще не нашелся, а возможно, его и вовсе уже не было в живых. И еще у него были пациенты – те, кто действительно нуждался в его помощи. И было просто смешно, что он вынужден был задержаться так надолго из-за какой-то бессмыслицы, заставив своих подчиненных ждать.
