Один лишний - Дмитрий Олегович Борисенко
А потом мое сердце замерло. Ключи! Где мои ключи? Я начал судорожно лазать по карманам. В куртке их не было. Я вывернул карманы джинсов, но там оказались лишь мелочь и какие-то смятые бумажки. И что теперь делать? Ни телефона, ни документов, ни денег, ни ключей.
Тут в голове всплыло воспоминание, как я кладу ключи во внутренний карман куртки, после того как открываю замок в бункере. Пальцы не слушались, но мне все же удалось расстегнуть молнию. Во внутреннем кармане что-то лежало, я запустил туда руку. Мне захотелось плакать от радости. Дурная привычка носить ключи в карманах спасла меня.
Открыв дверь, я зашагал наверх, несмотря на боль и слабость. В голове сидела всего одна мысль – скорее добраться до кровати. Попав в квартиру, я скинул обувь, сбросил куртку и рухнул в постель, не раздевшись.
19
Холодно. Темно.
Кто-то чиркает спичкой. В помещении, где я нахожусь, разгорается пламя свечи. В центре стоит стул, на котором сидит Юля, в руке она держит догорающую спичку. Девушка не шевелится. Огонь подбирается к ее пальцам и затухает. В тусклом свете свечи я вижу застывшее, посиневшее лицо моей одногруппницы. С носа свисает сопля-сосулька. Я в панике обвожу помещение глазами. Кроме меня, здесь никого больше нет. Страшно. Кто мог сотворить такое с моей подругой?
Я медленно начинаю двигаться к стулу, под ногами хрустит разбитое стекло. Один из осколков разрезает подошву кеда, и стекляшка впивается мне в стопу. Жгучая боль пронзает ногу, но я продолжаю идти. Еще один осколок протыкает мой большой палец. Носок пропитывается горячей кровью. Я крепко стискиваю зубы, чтобы не закричать, и иду дальше. Битое стекло режет мои ступни, каждый шаг приносит страдания. Терпеть эту боль становится невыносимо, и я опускаюсь на колени. Осколки вонзаются и в них.
Мертвое тело Юли шевелится. Ее пальцы обхватывают подлокотники стула, она опирается на них, словно старуха, скрюченная артритом, медленно встает и направляется ко мне. Присев на корточки рядом, она проводит ледяной рукой по моей щеке.
– Ты снова пришел? – улыбается девушка.
– Кто это сделал с тобой? – шепчу я.
Юля молчит, ее остекленевшие глаза смотрят сквозь меня в пустоту.
– Скажи…
– Я прощаю тебя.
Комната наполняется истерическим смехом, вырвавшимся из груди моей мертвой подруги, смех этот разносится жутким эхом. Меня обуревает ужас. Я начинаю отползать назад, в ладони вонзаются осколки, на полу остается кровавый шлейф. Я вжимаюсь в стену. Хохот прекращается.
– Я тебя напугала, милый? Не бойся, все в порядке.
Я пытаюсь встать, но ноги не слушаются.
– Ты хочешь знать, кто это сделал?
Юля подходит вплотную, подбирает осколок, лежащий рядом с моим кедом.
– Посмотри.
Она подносит стекляшку к моему лицу, в отражении я вижу холодные глаза – чужие глаза. Лицо, словно шрам, разрезает жуткая улыбка. Мое лицо больше не принадлежит мне, кто-то чужой смотрит на меня и усмехается.
– Теперь ты понял?
Девушка нежно треплет мои волосы, а потом ее пальцы сжимаются в кулак.
– Прощаю, – шепчет она мне на ухо и с неистовой силой дергает меня вниз.
Я падаю, руки, нашпигованные осколками, упираются в пол. Юля приподнимает мою голову, мы встречаемся взглядами. Теперь ее глаза полны ненависти. Она впечатывает мое лицо в пол. Щеки и лоб разрывает стекло. Я чувствую, как по коже текут теплые струйки крови. Следующий удар сильнее, во рту ощущается соленый металлический привкус, несколько осколков врезаются в десны. Удар за ударом, снова и снова, девушка не останавливается, в ней нет жалости. Это продолжается до тех пор, пока мое лицо не превращается в кровавое месиво.
Свеча гаснет. Два бездыханных тела лежат во тьме.
20
Одеяло комом валялось на полу. Голова раскалывалась. Я начал шарить по кровати, пытаясь найти телефон. Только спустя несколько минут воспоминания вчерашнего дня вернулись ко мне. Случившееся казалось дурным сном. Я встал с кровати и зашаркал в душ.
Вода, стекавшая по телу, приобретала розоватый цвет. Теплые струи приятно ласкали тело. Я облокотился на стену и закрыл глаза. Голова гудела, рана начала сильно ныть. Она темно-красной блямбой светилась на моем лбу.
Заварив чай, я сел у окна и бесцельно уставился наружу. На улице дул сильный ветер, я слышал его завывание через вентиляционные трубы. Зловещий гул. Метель запорошила чахлые деревья, их стволы гнулись от ледяных порывов. Где-то выли сирены. Мне вспомнился Антон, дэпээсник. Кажется, он оставил свой номер телефона на случай, если у меня возникнут какие-то вопросы. В кармане куртки я нашел бумажку с номером и положил ее в книжку «Над пропастью во ржи», чтобы не потерять.
Нужно было идти в больницу снимать побои. Но силы совсем отсутствовали. Я решил отложить поход до завтра. Хотелось лежать и ни о чем не думать, но перед глазами всплывало лицо этого мудака в шапке-ушанке. Злость яркой вспышкой наполнила меня, и я с размаху ударил кулаком по стене. Руку прострелила боль.
– Сука! – закричал я.
Невыносимо хотелось курить, но сигарет в доме не было. Матерясь во весь голос, я лег на кровать и накрылся одеялом с головой. Глубоко дыша, я начал потихоньку успокаиваться. Вскоре я отключился.
Потерянная мечта
1
Остаток каникул я провел дома. Ни в какую больницу я, конечно же, не пошел.
Чтобы как-то существовать, пришлось залезть в заначку, которая наконец-то дождалась своего часа. На улицу я выходил только для того, чтобы купить пива и чего-нибудь перекусить. Пил, смотрел сериалы, спал. Пил, смотрел и спал. Делать ничего не хотелось, видеть никого не хотелось. За это время я ни разу не зашел в Сеть. Телефона больше не было, поэтому никто меня не беспокоил. Я спокойно лежал в постели, забыв об окружающем мире, забыв обо всем. Реальными остались лишь экран да бутылка пива в руке.
Однажды утром я включил компьютер и увидел, что уже десятое число. В моей тяжелой от похмелья голове что-то зашуршало, извилины напряглись, и мой атрофировавшийся за время праздников мозг напомнил, что одиннадцатого числа первый экзамен.
Я допил банку пива, оставшуюся с вечера, и попытался привести себя и комнату в порядок. Повсюду валялись пустые банки, пачки из-под чипсов, пакеты из «Макдоналдса». Разгребая мусор, я нашел свои конспекты. Половина тетрадей оказалась залита пивом, листы были испачканы и воняли хмелем. Я попытался вспомнить, по какому предмету экзамен, но не смог.
Так больше продолжатся не могло, пора было возвращаться к жизни.
2
К вечеру я приобрел облик, отдаленно похожий на человеческий. Сбрил щетину, принял ванну. Только от запаха перегара мне так и не удалось избавиться, хотя зубы я почистил раза четыре. Ранение мое почти зажило, на лбу остался лишь розоватый след от содранной корочки.
Сбегав в супермаркет, я закупился нормальными
