Их [колючая] роза (СИ) - Эвис Инея
— Я хочу увидеть…
— Ты видела! — гремит Спартак и от мощи его голоса у меня внутри всё дребезжит, как хрупкое стекло. — А мне что, на слово тебе верить?
Она хмыкает и складывает руки на груди.
— За мной вранья, кажется, не водилось.
— Я с тобой дел не имел.
Женщина недовольно цыкает.
— Зря. Я бы тебя не разочаровала… — звучит двояко, но она не задерживается на этой фразе и указывает рукой на дверь, из которой вышла. — Милости прошу.
Идёт вперёд, и уже на самом входе произносит, не поворачивая головы.
— Шестёрок своих здесь оставь. Мальца только пропускаю.
Спартак кивает своим ребятам, а я начинаю отбивать дробь зубами. В окружении вооружённых мужиков было спокойней. А сейчас, мы лишь вдвоём. Я доверяю Спартаку, однако не могу не переживать, что мы остались без прикрытия. Радует, что у него пушка осталась. Хотя, если она не заставила её вытащить, значит уверена, что он её не применит. И, судя по тому, как он отреагировал на местоположение брата, Мередит себя обезопасила.
Женщина ведёт нас через неимоверно узкий коридор, в котором нам приходится выстроиться в линию. Я замыкаю шествие, спрятавшись за широкой спиной блондина. Кажется, я уже привыкла к учащённому сердцебиению и отныне это мой стандартный пульс. Поджилки трясутся, а органы скручиваются в тугой жгут. Господи, что нас ждёт за следующей дверью?
По мере приближения к концу коридора ухом улавливаю какой-то шум. Совершенно не распознаваемый. Однако стоит только женщине открыть тяжёлую металлическую дверь, до нас тут же доносятся тяжёлые басы, бьющие по барабанным перепонкам.
Это здание таит в себе слишком много секретов. Я слышала про Парижские катакомбы, правда так и не успела в них побывать. Но не думала, что даже под обычным офисным зданием может располагаться такая огромная площадь. А местность и впрямь внушительная.
Стоит мне выглянуть из-за спины Спартака, как меня охватывает оторопь.
Сами мы находимся на узком мостике, служащим чем-то вроде балкона. С одной стороны у нас бетонная стена, а вот с другой перила. Перекинувшись через них, можно взглянуть вниз, на расстояние почти трёх этажей жилого дома, и увидеть неимоверное количество людей, дёргающихся и пляшущих под эту неистовую какофонию звуков. У самой дальней стены располагается громоздкая стойка диджея. Он мелкой букашкой выпрыгивает из-за своей установки, куражась под одобрительные возгласы толпы. Сверху всё это действо освещает с десяток разноцветных прожекторов и софитов. Внизу творится настоящая вакханалия, а мы, не задерживаясь, движемся дальше. Я держусь около Спартака, хоть вокруг нас нет ни души. Мороз по коже от этого места. Потому что тусовки не люблю, а ещё от представления того, что может происходить на танцполе, если учесть, кому принадлежит это место. Я всей душой хочу отсюда уйти.
Перед нами открывается очередная дверь и мы входим в небольшую комнату со стеклом в пол стены. За ним находится помещение, напоминающее допросную в участке. Слава богу, я такие только в кино видела. Но освещение в ней тусклое, а квадратных метров больше.
Артура замечаю сразу. Хоть он и располагается дальше всех, но мои глаза цепляются только за него. Он сидит на стуле согнувшись и опустив голову. Опирается локтями на колени. Кисти свисают, а из открытых ран всё ещё изредка капает кровь. Он сам ничем не забинтовал руки или ему не позволили? Однако, приглядевшись, обнаруживаю вокруг отсутствующих пальцев закоптившуюся кожу. Будто чёрная сажа. От осознания того, что раны прижигали, в животе неприятно колит болезненным спазмом. И даже несмотря на это, кровь остановилась не до конца. Под ним уже образовалась небольшая лужица, на которую он даже внимания не обращает.
Изверги! Грёбаные твари!
Спартак держит себя в руках, но не заметит только слепой, насколько ему тяжело видеть брата в таком состоянии.
— Налюбовался? — насмешливо спрашивает Мередит, но тут же меняет тон на более грозный. — Фотографии!
Она даже делает в мою сторону шаг, но Спартак заслоняет меня собой.
— Я тебе снимки, а ты ему пулю в лоб?
— Кажется, мы зашли в тупик… — раздражённо выдыхает Мередит, совершенно недовольная его упорностью. — Я могу приказать убить вас всех, прямо здесь и сейчас.
— Раз ты до сих пор этого не сделала, значит преследуешь какую-то цель, — медленно проговаривает Артур. — Какую? Объявив войну Арно, вы подписали себе смертный приговор. Так какая разница, кого вы отправите в могилу, если и сами в ней окажетесь?
— Арно сраный слюнтяй! — взорвалась вдруг Мередит. — Он под каждого подстроился, а должен был подмять всех под себя! Политики, полиция, да хоть сам президент, все должны подчиняться нам! Мы те, кто кормит эту страну. Мы снабжаем её ресурсами и деньгами. А вместо того, чтобы диктовать свои условия, мы вынуждены подчинятся им! Как крысы, загнанные в канализацию. Пока наверху бомонд жирует за наш счёт, мы скрываемся от людских глаз, как прокажённые. Как недостойные.
— Вы всего лишь дойные коровы, — спокойно высказывается Спартак, не впечатлённый её пламенной речью. — Никто и никогда не позволит наркобаронам управлять государством. Вы мусор, который пока сильно под ногами не путается, лежит там, где его бросили. Но если грязь начнёт множиться, её начнут убирать. Ваша маниакальная потребность властвовать, приведёт к катастрофе.
— Потребность? — вскидывает скептически бровь и подходит к нему ближе. — Это не потребность, мой дорогой, это справедливость. Те, кто правит этой страной, должны ставить нас рядом с собой. Должны считаться с нами, а не загонять в рамки.
— Сумасшедшая… — проговаривает Спартак на русском, тяжело выдыхая, но затем вновь переходит на французский. — Арно выбрал верную тактику — сотрудничество. А вы…. Лишний раз доказали, что от вас надо было избавиться ещё тогда, в самую первую волну противостояния.
— А я вот жалею, что не избавились от вас… — шипит ему в лицо паскудной змеёй. — Это же вы доносили на нас жандармам! Почти каждая наша масштабная сделка, летела к чертям… — её взгляд становится безумным, а голос всё больше начинает дрожать от еле сдерживаемой злости. — Из раза в раз, на наши крупные поставки власти организовывали облаву. И что-то мне подсказывает… — ещё тише проговаривает. — Что в этом ваша заслуга.
Толи из-за стресса, толи я была о себе плохо мнения, но я понимаю каждое слово.
Сколько же у братьев тайн… Точнее, понятно, что они не стали бы мне всё о себе рассказывать, однако, осознание того, что мне о них почти ничего не известно, немного обижает. Почему? Не трудно догадаться. Меня бесит, что эта грымза, знает о них больше, чем я, та, кого они называют «своей розой».
Спартак приближается к ней и нависает, чётко выговаривая в лицо.
— Я закопал бы каждого из вас живьём в землю, если бы не брезговал пачкать о вас руки.
Мередит гневно сопит, глядя на него исподлобья.
— Однако, ты здесь, а это значит, что настало время поиграть!
Глава 53
В комнате за стеклом чуть ярче включается свет, словно кто-то услышал её команду.
Я быстро окидываю взглядом помещение, в котором мы находимся. Камеры. Две штуки. Не удивительно, что она такая уверенная. Хоть и понятно, что Спартак не будет рисковать жизнью брата.
А в помещении, где находится Артур, расположен стол. Похож на обеденный, но с металлической столешницей. На нём лежит револьвер, а по обе стороны стоят два стула. Тоже металлические и, кажется, прикрученные к полу. К одному и ко второму пристёгнуты наручники. Глядя на эту конструкцию, чувствую, как самый настоящий страх подступает к горлу. Я покрываюсь холодным потом и замираю перед стеклом, не смея пошевелиться. Это ведь не то, о чём я думаю⁈ У меня есть только одно предположение, и я очень надеюсь, что оно ошибочно!
— Один из стульев твой… — раздаётся голос Мередит, такой глухой для меня, будто она уже говорит с нами через стекло.
Перестаю воспринимать действительность. Картинка перед глазами искажается и всё плывёт. Контуры размазываются, и я впиваюсь пальцами в полотна. Они не могут меня удержать на ногах, они и сами без опоры, но, чёрт возьми, как сдержаться, чтобы не заорать в голос? Как не забиться в истерике, моля всё это прекратить⁈
