Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков
– Не подходи.
Алексей понимал, как это выглядело со стороны, и ненавидел себя так сильно, как никогда в жизни. Его дочь, любимая дочь, стоит в метре от него и плачет, потому что он кричит на нее, чего не делал еще никогда.
Зачем ты это сделал? Зачем ты отправился в этот проклятый город, и зачем ты ВООБЩЕ ВЕРНУЛСЯ СЮДА, ЗНАЯ, ЧТО ТЕБЯ УКУСИЛИ?
Хотелось убить себя, пустить себе пулю в лоб, как он это задумал еще вчера вечером, когда его укусил тот мальчонка. Но тогда он еще не мог себе это позволить, зная, что его дочь и жена живы, что у них есть хотя бы шанс на дальнейшее существование, пускай и призрачный, но шанс.
Маленькая девочка одиноко стояла прямо напротив отца. Глаза ее сверкали, губы дрожали, а пальцы левой руки держали в кулаке большой палец правой руки. На секунду Алексей представил, как вирус добирается и до этого маленького создания. Все, что для этого потребуется, это укус или…
…моя кровь.
Вдруг он осознал – именно так заразилась Диана. Это как заболеть гриппом: очень просто и незаметно для себя. Именно в таких ситуациях люди соблюдают правила осторожности при совместном проживании с больным, они пьют из отдельных стаканов, едят из отдельной посуды, стараются не контактировать с больным.
Если соблюдать все эти правила…
Алексей медленно подошел к своей дочери, присел на корточки и посмотрел в ее большие голубые глаза.
Мамины глаза…
Он положил ладони на ее крохотные плечи и затем прижал к себе как можно сильнее. Девочка засмеялась из-за щекочущей отцовской бороды. Удивительные создания эти дети, из горя в радость они переходят за считанные секунды.
Новая волна ударов прокатилась по дверце подвала, на этот раз более громких и звучных. Саша испугалась и прижалась к отцу сильнее.
– Пойдем. – Он взял ее за ручку и захватил открытую банку консервированных груш.
Он вывел Сашу на крыльцо и принялся кормить с ложечки, заранее отмечая про себя, что эту ложку он не использует. Взгляд упал на нарисованные груши, а потом и на окно, из которого виднелся стул. Вся еда, что была у них, находится там, вместе с его женой, и, если он не хочет заморить свою маленькую дочку голодом, нужно как можно скорее решить проблему с женой.
Худшее было еще впереди…
7.7 Семья Леоновых
Алексей отвел Сашу во двор и посадил на стул.
– Если ты не сдвинешься с места, то я принесу кушать, хорошо?
Саша закивала, ее маленькие косички болтались из стороны в сторону, лицо по-прежнему было радостным, словно бы она воспринимала происходящее как игру. Алексей зацепился за эту идею, сказав малышке, что они с мамой играли в прятки и мама спряталась так тщательно, что он до сих пор не может ее найти.
Когда нибудь настанет время, когда он расскажет ей как все было на самом деле.
Он зашел в дом, закрыл за собой дверь и посмотрел в окно, из которого виднелись две заплетенные косички, болтающиеся из стороны в сторону. Был уже вечер, и Диана перестала стучать в дверь несколько часов назад, словно бы она поняла что от ее ударов нет никакого прока. Алексею пришла мысль о том, что каким то чудом вирус ушел из нее, и она лежит в холодном подвале, совсем одна, в кромешной тьме…
Алексей взялся за тумбочку, стоящую на подвальном люке и сдвинул ее с громким грохотом, который наверняка бы разбудил Диану, если, конечно, «они» могли спать. Но из подвала не издалось и звука. Алексей опустился на колени и прислонил к полу ухо – тишина.
– Диан, – сказал он, вплотную прислонив губы к деревянной дверце. – Ты слышишь меня?
Ответа не последовало.
Еще одно предположение пришло в голову Алексея: быть может, она притаилась и ждет, когда он спустится к ней, застанет его врасплох и…
– Но ведь «они» не отличаются каким то интеллектом, верно? – подумал Алексей. – Вряд ли ей теперь известно, что такое засада или ловушка.
– Дорогая, я спускаюсь к тебе, – сказал Алексей, взяв с тумбочки пистолет.
Дрожащими пальцами он отодвинул засов, а затем потянул дверь на себя.Он держал пистолет наготове.В кромешной тьме подвала послышались тихие всхлипывания…
– Диан?Очередное всхлипывание и низкий звук, похожий на рык и плач одновременно. Алексей аккуратно поставил ногу на ступень, по-прежнему держа пистолет наготове. Он преодолел первую половину лестницы и начал нащупывать выключатель: думалось что на его поиски ушла вечность. Как только свет осветил подвал ярко-белым светом, Алексей словно врос в пол, а пистолет упал на на разбросанные по полу порванные бумажные полотенца.
В дальнем конце подвала, прижавшись к стенке сидела Диана. Вокруг нее лежало с десяток бумажных полотенец, измазанных в крови. Ее руки были раскинуты в стороны, изо рта текли струйки крови. Она тяжело дышала и выглядела так, словно скоро испустит последний вздох и умрет.
Между ее ног, в груде бумажных полотенец, что-то зашевелилось…
– Милая, – выдавил он из себя. Диана, тяжело вздыхая и всхлипывая, немедленно среагировала на звук и бросила на него звериный взгляд. Она потянула левую руку вперед и полотенца, лежавшие возле ее ног, обнажило крохотное, красное тельце. Новорожденный вытягивал крохотные ручки вперед, и махал ими напоминая кошку скребущую обои.Алексей прислонил руку ко рту, отказываясь верить своим глазам. Он протер лицо, надеясь, что это всего лишь галлюцинация…
…но маленький младенец, лица которого он не мог разглядеть, по-прежнему был там, прямо возле его жены.Диана с трудом встала на четвереньки, упала на живот и упорно поползла в сторону мужа, с открытым ртом и брызжущей оттуда кровью.
Алексей подобрал с пола пистолет, взял двумя руками и прицелился. Руку словно бы охватила болезнь Паркинсона, губы сжались, и он почувствовал соленый вкус собственных слез на уголках рта.
– Не надо, прошу тебя, – полушепотом произнес Алексей.
Но она ползла, не замечая ни пистолета, ни просьбы мужа. В ее озлобленных глазах без сомнений читалось одно – желание убить.
– Дин…
Она подобралась ближе и уже почти дотронулась до его ноги, как вдруг раздался оглушительный выстрел, отдавшийся в ушах невыносимым звоном. Алексей скрючился и упал, сжимая собственную голову в руках. Он посмотрел на Диану, которая лежала лицом вниз с по-прежнему открытыми глазами в луже собственной крови. Его губы затряслись, руки все с той же неодолимой дрожью
