Уоррен Мерфи - Ярость небес
– Подождите минуту, – полковник Интифада положил трубку на стол и, щелкнув селектором, велел секретарю вызвать по линии прямой связи Кремль.
Через несколько минут дрожащий голос секретаря доложил полковнику, что Кремль его звонки не принимает.
– А, будь они прокляты! – сжав кулаки, прорычал полковник Интифада. – Тогда отправьте им вот что: “Я, полковник Ганнибал Интифада, в качестве жеста доброй воли и солидарности берусь ликвидировать двух злейших врагов моей страны и России”.
Лежащую на столе телефонную трубку полковник поднял с мыслью, что вот теперь-то он покажет русским псам: вместо того чтобы передать этих чудо-убийц в их распоряжение, теперь он сам будет выбирать мишень, а там, глядишь, и диктовать русским свою волю.
– Дорогой друг, – произнес он в трубку, – я согласен. Вот имена тех, кого я выбрал для ликвидации...
* * *Услышав гудок, Смит оторвал взгляд от экрана и, поморгав несколько секунд, дабы сообразить, где находится, поднял трубку многоканального аппарата. Посторонних голосов в трубке больше не было.
– Доктор Смит слушает. Римо?
– Я самый. Смитти, мы накрыли его.
– Допросили?
– Гм... это затруднительно.
– Надеюсь, вы его не убили? Нам он нужен живым.
– Живым-то он, собственно говоря, никогда и не был. Это наш старый приятель – Друг.
– Повторите еще раз.
– Он называл себя Другом – вы что, не помните? Компьютер, который мог говорить.
– Да... разумеется. “Дружба интернэшнл”! Я должен был догадаться.
– Вот и я то же самое сказал. Оказывается, он и сидел в подвале этого банка в Цюрихе. В банке мне сказали, что этот компьютер, мол, им поставило их охранное агентство, которое называется “Интерфройнд”. Видимо, у нашего приятеля полно загашников по всему миру, где он мог бы без труда спрятаться. Но мы его накрыли и вынули из его нутра все, что, как нам показалось, может быть вам полезным. Привезем это все с собой.
– Прекрасно. Хотя... подождите. – Римо готов был поклясться, что еще не слышал у Смита такого странного голоса.
Смит смотрел на экран, и глаза его раскрывались все шире. Когда он наконец, заговорил, голос его изменился почти до неузнаваемости.
– Римо... послушайте, Римо... Вы и Чиун не возвращаетесь назад. Я только что получил последние данные – Друг был всего лишь звеном в цепочке. Только что разведслужбы установили организаторов всего этого.
– Ну и кто же?..
– Совместная операция. Британская разведка и Шведский королевский флот.
– Что?!.
– Данные получены мною только что. Запоминайте.
Смит продиктовал по телефону фамилии и адреса.
– Запомнили?
– Разумеется... Но что нам с ними делать?
– Найти, обезвредить и допросить. Необходимо установить место запуска.
– Ас начинкой нашего приятеля что делать?
– Пришлите мне. Я с ней здесь поработаю. Возможно, она окажется бесполезной, но в любом случае мы устранили самый крупный в мире источник дезинформации.
– Хорошо, Смитти. Конец связи.
Раздались гудки, и Смит положил трубку. Друг. Подумать только! Крохотная говорящая микросхема, настроенная на одну-единственную задачу – получение прибыли. Она и разработана была с этой целью. Сверхразумная, незнакомая с моралью, вечная. Неприятностей она могла бы устроить массу, но они все-таки добрались до нее.
Смит снова повернулся к экрану. Ага, опять новые данные. На сей раз – о последних советских спутниковых разработках. Чтобы разобраться в них, понадобится несколько часов, но раз делом заняты Римо и Чиун, значит, он вполне может это себе позволить.
Смит протянул руку к клавиатуре. На экране побежал текст, и он привычно начал делать пометки в блокноте.
Остановившись посреди огромного зала, Римо громко спросил:
– У кого-нибудь, ребята, найдется коробка для этого барахла?
Служащие банка “Лонжин-Сюис” взирали на него с возрастающим ужасом. Кое-кто уже потихоньку прятался за столами.
– Говорил тебе, нужно было помягче с жандармами, или как у них тут называют полицию, – вполголоса проворчал Римо.
– Я ничего и не делал! – огрызнулся Чиун.
– Это по-твоему. Скажем, по-моему тоже. А на них, вон, погляди. Смотрят на тебя как на Дракулу.
– Я никого из них не убил. Все останутся живы.
– Конечно, только побросал их с хорошей скоростью в стеклянные перегородки – думаешь, они выживут после этого?
– Если бы я захотел убить их, то загасил бы их жизни подобно свечам у алтаря; я же лишь помог им пожать плоды их же собственной глупости.
– Да не собирались они, наверняка, в нас стрелять. У нас и оружия-то нет. Эй... как вас! – позвал Римо.
Из-за стеклянной двери выполз поседевший в минуту менеджер – субъект в галстуке. Поседел он после того, как на его глазах Чиун и Римо попали в вооруженную засаду, которая обернулась полным поражением швейцарской полиции.
– Мне бы коробочку...
Дверь снова захлопнулась.
– Если не выйдете, я к вам своего друга пришлю. Знаете, с такими длинными, острыми ногтями, – пригрозил Римо.
Менеджер вышел из кабинки. По лицу его обильно струился пот.
– К вашим... к вашим услугам, – прохрипел он.
– Вот так бы с самого начала и сказали, что “Дружба интернэшнл” ведает охраной вашего банка. Скольких неприятностей удалось бы тогда избежать – вы не думали?
Менеджер потрясение молчал.
– Ну ладно. Вот что я вам скажу. Замнем это дело при одном условии.
Ломая руки, менеджер упал на колени.
– О, пожалуйста, любые условия.
– Найдете ящик вот для этого мусора и отправите его по адресу: X. Смит, санаторий “Фолкрофт”, штат Нью-Йорк, США. Запишите.
– Я запомню... запомню все. На всю жизнь.
– Ну и отлично. Тогда бывайте.
Переступая через стонущих среди битого стекла полицейских, Чиун спросил:
– А куда мы теперь отправимся?
– Придется нам опять разделиться, папочка. Выбирай – Лондон или Стокгольм.
– Шведы еще хуже швейцарцев.
– Тогда Лондон. Устраивает?
– Нет, я хочу в Стокгольм.
– Да ради Бога, но почему?
– Отсюда ближе.
– Подозреваю я, что не поэтому, а оттого, что нравится тебе нарушать мои планы... Ну ладно, езжай, раз так хочется. Где тут у них такси?
Глава 25
В своей стране генерал-майор Гуннар Рольф был героем.
Для генерала армии, которая уже около двухсот лет – со времен победы над Наполеоном в 1814 году – не вела никаких войн, это было немалым достижением. Собственно говоря, это был в своем роде подвиг. Но генерал Рольф смог его совершить.
Для среднестатистического шведа генерал Рольф олицетворял всю нынешнюю и потенциальную мощь шведской армии. От сограждан он заработал прозвище “Стальной миротворец”. Для товарищей по службе – и офицеров, и нижних чинов – он был самым славным воином всех времен и народов. Они любили его, а многие даже втайне завидовали. Потому что генерал Рольф смог совершить невозможное – по крайней мере, невозможное для шведского генерала.
Он вступил в битву с противником. И выиграл ее. Мало того. Он выиграл битву с самым опасным, самым коварным противником, которого боялись больше всего, кровожадным “Арктическим медведем” – Советской Россией.
Правда, если говорить честно, битвой в полном смысле слова это вряд ли можно было назвать. Скорее пограничный инцидент. Или даже стычка. Но мало кто мог отрицать, что генерал Рольф отважно защищал шведские границы от посягательств могущественного врага – так отважно, что ответить враг не осмелился. Это была первая победа шведской армии за сто семьдесят с лишним лет, и ни один добропорядочный гражданин ни за что бы не поверил, что Битва в Стокгольмской гавани – под каковым названием она стала известна в стране – была всего-навсего результатом боевой тревоги, по ошибке объявленной генералом Рольфом, когда в виду гавани патрульный эсминец шведских ВМС оказался преследуем нарушившей границу шведских вод советской подводной лодкой.
Собственно, корабль-то она и не преследовала.
Просто плыла в кильватере, в миле от него, сбившись с курса.
Но когда экипаж патрульного эсминца засек на радаре вражескую торпеду – которая оказалась потом ржавой бочкой из-под бензина, неизвестно как всплывшей с океанского дна, – был отдан приказ вести огонь на поражение. После третьего залпа подлодка взорвалась, как перегревшаяся лампочка, покрыв несмываемым позором шпионскую деятельность русских у шведских берегов.
Правда, последние торпеды выпустить она все же успела, вследствие чего патрульный эсминец также затонул в Стокгольмской гавани, а с ним и весь его экипаж. Что нашло отражение в рапорте “Стального миротворца” министру обороны в графе “неизбежные потери при выполнении боевой задачи повышенной сложности”.
Позже в разговоре с подчиненными генерал разоткровенничался:
– Понимаете, смерть на поле боя поднимает моральный дух наших войск. Я думаю, что эту возможность следует предоставлять большему числу офицеров. Ведь кто знает, возможно, в ближайшие сто лет нам придется вести войну.
