Иэн Рэнкин - Кошки-мышки
— Привет, Джон.
— Спасибо, что помог мне там.
— А для чего нужны друзья?..
Днем, когда Ребус попросил Тони Маккола помочь ему, тот признался:
— Я знал об этом, Джон. Томми однажды отвел меня туда. Это было отвратительно, и я быстро ушел. Но, может быть, они успели меня сфотографировать… Я не знаю. Может быть, успели.
Задавать вопросов больше не пришлось. Исповедь полилась, как пиво из крана бочки. Тоска дома, желание развеяться… Не мог никому сказать, потому что не знал, кто уже знает… Даже теперь ему казалось разумнее молчать. Ребус понял предупреждение.
— Я буду продолжать, — ответил он. — С тобой или без тебя. Ты выбирай, что хочешь.
Тони Маккол согласился помочь…
Ребус сел, поставил чашку на пол и достал из кармана фотографию, которую стащил из одной из папок в «Хайд'се». Он бросил ее в сторону Маккола. Тот поднял снимок и посмотрел на него глазами, полными ужаса.
— Ты же знаешь, — сказал Ребус, — Эндрюс собирался купить транспортную компанию Томми. Он получил бы ее почти задаром.
— Грязный подонок! — Маккол принялся рвать фотографию на мелкие кусочки.
— Зачем ты это сделал, Тони?
— Я уже говорил тебе, Джон. Томми взял меня с собой. Чтобы развлечься…
— Нет, я спрашиваю, зачем ты влез в тот дом и вложил Ронни в руку порошок?
— Я?
Глаза Маккола раскрылись еще шире, но они по-прежнему выражали скорее страх, чем удивление. Это была, конечно, только догадка, но Ребус знал, что догадка верная.
— Брось, Тони. Неужели ты думаешь, что Финли Эндрюс утаит чьи-нибудь имена? Он тонет, и ему незачем оставлять кого-нибудь на плаву.
Маккол подумал, бросил обрывки фотографии в пепельницу и поджег спичкой. Потом перемешал пепел и, казалось, остался доволен.
— Эндрюс просил о небольшом одолжении. У него все называлось «одолжениями». Наверное, он слишком много раз смотрел «Крестного отца». Пилмьюир был моим владением, моей территорией. Мы познакомились через Томми, поэтому он решил обратиться ко мне.
— И ты был счастлив оказать услугу.
— Но у него ведь была фотография, верно?
— Я не верю, что это единственная причина.
Маккол снова помолчал и раздавил пепел указательным пальцем. Осталась только черная пыль.
— Да, черт подери. Я действительно был рад это сделать. Мальчишка был всего-навсего жалкий, никому не нужный наркот. И уже мертвый. Все, что от меня требовалось, это положить рядом с ним маленький пакетик.
— А ты не спрашивал, зачем?
— «Никаких вопросов», разумеется. — Он улыбнулся. — Финли предлагал мне членство в клубе, понимаешь. Членство в «Хайд'се». Я знал, что это означает. Я стал бы приятелем больших толстых дядей, верно? Я начал даже мечтать о продвижении по служебной лестнице, потому что уже много лет как застрял. Давай скажем друг другу правду, Джон. Мы маленькие рыбки в маленьком аквариуме.
— А «Хайд'с» давал возможность поиграть с акулами?
Маккол грустно улыбнулся.
— Наверное, так.
Ребус вздохнул.
— Тони, Тони… Чем бы все это кончилось?
— Возможно, тем, что ты стал бы называть меня «сэр», — произнес Маккол твердым голосом. — А вместо этого меня ждет, вероятно, скамья подсудимых. Не совсем та слава, которой я хотел.
Он поднялся.
— Увидимся в суде, — сказал он и оставил Джона Ребуса наедине с его безвкусным чаем и невеселыми мыслями.
Ребус хорошо выспался и рано проснулся. Он принял душ, на этот раз, однако, без радиосопровождения. Позвонил в больницу, убедился, что Трейси в порядке, что Финли Эндрюса починили без больших потерь, и отправился на Грейт-Лондон-роуд, где ждал допроса Малькольм Лэньон.
Официально Ребус все еще оставался персоной нон грата, и вести допрос поручили сержанту Дику и констеблю Куперу. Но Ребус хотел быть рядом. Он знал все трюки, к которым мог прибегнуть Лэньон, и не хотел, чтобы тому удалось выйти сухим из воды из-за случайной технической накладки.
Сначала он зашел в буфет, купил булочку с беконом и, увидав за одним из столиков Дика с Купером, подошел к ним.
— Здравствуйте, Джон, — сказал Дик, разглядывая дно своей чашки.
— Вот ранние пташки, — заметил Ребус. — Вам так не терпится приступить к делу?
— Фермер Уотсон хочет, чтобы все было кончено как можно скорее, а лучше — еще скорее.
— Неудивительно. Я буду сегодня на месте, на случай, если вам что-нибудь будет нужно.
— Спасибо, Джон. — В тоне Дика слышалось, что эта помощь нужна как рыбе зонтик.
— Ну… — начал Ребус, но решил, что лучше заняться завтраком. Дик и Купер казались мрачными от слишком раннего подъема, и застольной беседы не получалось. Ребус встал.
— Вы не возражаете, если я на минутку загляну к нему?
— Конечно, нет, — ответил Дик. — Мы подойдем через пять минут.
На первом этаже Ребус почти столкнулся с Брайаном Холмсом.
— Сегодня, кажется, все вышли на охоту, — заметил Ребус.
Холмс посмотрел на него сонными, непонимающими глазами.
— Не важно. Я собираюсь взглянуть на Лэньона-Хайда. Вы не увлекаетесь подглядыванием?
Холмс не ответил, но пошел с Ребусом.
— Сам Лэньон, пожалуй, оценил бы такую сцену.
Холмс посмотрел на него с еще большим изумлением.
— Ладно, не суть.
— Простите, сэр, я вчера очень поздно лег.
— Ах да, конечно. Большое вам спасибо.
— Я чуть не сдох, как увидел Фермера в костюме гробовщика, изображающего Рокфеллера на отдыхе.
Они рассмеялись. Что же, план, продуманный Ребусом за те пятьдесят минут, пока он ехал от Кэлума Маккэлума из Файфа, был составлен наспех, но он все-таки сработал. Результат налицо.
— Да, — согласился Ребус, — вид у вас был довольно оригинальный.
— Что вы хотите сказать?
— Вы изображали итальянскую армию. Наступление через отступление…
Холмс остановился и вытаращил глаза.
— И это вся благодарность, какую я заслужил? Мы все четверо вчера рисковали ради вас своей карьерой! Вы использовали меня как мальчика на побегушках — пойди туда, не знаю куда!.. Половина этих поручений была вообще неофициальной… Из-за вас чуть не убили мою девушку…
— Подождите, Холмс…
— …и все это — чтобы удовлетворить ваше любопытство. Преступников взяли — прекрасно. Вы, значит, их поймали, а мы все получили большой привет, несколько синяков и оторванные подметки!
Ребус смотрел в пол и дышал, как испанский бык.
— Черт, — произнес он наконец, — совершенно забыл. Я должен был вернуть утром этот несчастный костюм. Башмаки, правда, разлетелись. Вы сказали о подметках — и я вспомнил.
И он пошел по коридору дальше, оставив позади онемевшего Холмса.
У двери в камеру на доске было написано имя Лэньона. Ребус отодвинул задвижку и вспомнил засов на двери подпольного клуба. Постучите условным стуком, и дверь откроется. Он заглянул в камеру через окошко, отскочил и бросился к кнопке сирены. Услышав сигнал тревоги, Холмс забыл о своей обиде и побежал вперед.
Ребус рвался в запертую дверь.
— Мы должны открыть ее!
— Она заперта, сэр.
Холмсу стало не по себе. Ему показалось, что инспектор сошел с ума.
— Они уже идут.
Сержант в униформе прибежал бегом, со связкой ключей.
— Быстрее!
Замок открылся, и Ребус распахнул дверь. Малькольм Лэньон лежал на полу, прислонив голову к ножке кровати. Ноги раскинуты в стороны, как у куклы. Одна рука на полу, тонкая нейлоновая нить, похожая на рыболовную леску, намотана на почерневший кулак другой. Леска, петлей охватывавшая шею Лэньона, врезалась так глубоко, что ее стало совсем не видно. Глаза вылезали из орбит. Багрово-черное лицо, высунутый изо рта распухший язык. Это выглядело как последняя насмешка. Ребус принял ее на свой счет.
Он знал, что уже давно слишком поздно, но сержант все же ослабил леску и уложил тело на пол. Холмс прислонился лицом к железной двери и зажмурил глаза.
— Он, наверное, как-то пронес ее… — пролепетал сержант, оправдываясь за непоправимую ошибку. Леску он держал в руках. — Господи, это же надо такое с собой сделать…
У Ребуса в голове стучало только: он обманул меня. Обвел вокруг пальца. У меня на такое не хватило бы духу. Медленно задушить самого себя… Я никогда бы не смог…
— Кто здесь был с тех пор, как его посадили в камеру?
Сержант посмотрел на Ребуса, не понимая.
— Как обычно, наверное. Вчера, когда вы привезли его, он ответил на несколько вопросов.
— После этого?
— Когда вы все ушли, ему принесли ужин. И все.
— Сукин сын, — прошипел Ребус и вышел из камеры. Холмс с белым от ужаса лицом поспешил за ним.
— Они похоронят это дело, Брайан. — Голос Ребуса дрожал от гнева. — Я знаю, они все замажут. Останется ровное место, ни столба, ни креста. Чисто-гладко. Наркот отправился на тот свет по собственной воле. Агент по продаже недвижимости покончил с собой. Адвокат удавился в камере. Никакой связи, состав преступления отсутствует.
