Дмитрий Петров - Кносское проклятие
Да, Димис Лигурис был минойцем. И Властос — тоже. И его сестра Евдокия, которая была невестой Димиса.
Евдокия — сестра Властоса? Так вот почему он замялся, когда я спросил его, был ли он другом Димиса! Был и другом, но главным образом почти родственником — братом невесты…
— Где сейчас Евдокия? Как нам найти ее?
— Она умерла, — ответил Властос. — Ее убили.
Невесту Димиса и сестру Властоса принесли в жертву богам по приказу верховной жрицы Тини-ит.
Верховная жрица выбирает жертв по собственному усмотрению. Год назад выбор пал на красавицу Евдокию из деревни Сарандаки. Ей отрубили голову, а тело сожгли на алтаре Великого Червя в той самой пещере, где меня поджидала точно такая же смерть.
Потрясенные услышанным, мы с Зоей долго смотрели друг на друга. Потом, не сговариваясь, обвели взглядом стены номера и вид, который открывался из окна. Уверен, у нас было совершенно одинаковое ощущение нереальности происходящего.
Более того, на наших глазах рассыпался привычный мир. Картина мироздания, к которой мы привыкли с детства и считали правильной, внезапно изменила свои очертания. Наши сведения о мире оказались неполными.
Теперь мы находились в мире, где среди обычных людей, таких же, как мы, живет тайный народ. Минойцы. Если вдуматься, то как страшно звучит это слово…
Они не исчезли тридцать четыре столетия назад, не растворились, не растаяли. Нет, они мимикрировали. Из поколения в поколение, из века в век, от родителей к детям передавалось тайное знание. Тайное знание о своей религии, о своей древней крови, о своей «чуждости» всем остальным народам земли.
Народ не просто тайный, а затаившийся. Дикие ахейцы в четырнадцатом веке до нашей эры покорили Крит и разрушили минойскую цивилизацию. А остатки минойского народа решили тайно выжить. Они притворились исчезнувшими.
Проносились столетия, сменялись эпохи. Поход ахейцев на Трою закончился успехом. За ахейцами пришли дорийцы, сложилась древнегреческая народность. Затем были римляне, а на смену им явились арабы, за ними турки…
И все это время, все три тысячи четыреста лет в глухих горных деревнях родители говорили своим детям:
— Запомни, ты миноец. У нас есть свой язык и своя религия. Но это — великая тайна, за разглашение которой — смерть. Прикинься греком, прикинься турком, арабом. Кем угодно яви себя миру, но внутри ты будешь оставаться минойцем, свято хранящим верность и подчиняющимся всем приказам великой Тини-ит — верховной жрицы, служительницы Великого Червя.
А если ослушаться? Находились такие, кто считал необязательным для себя подчиняться верховной жрице?
За тридцать четыре века бывали и такие люди. Так что же? Их участь была предрешена — кровь из разрубленной шеи хлынет на алтарь богини…
За истекшие столетия, проведенные в глубоком подполье, немногочисленный народ минойцев превратился в жестко организованный тайный орден. В орден, где каждый член был известен и где подавлялось малейшее неповиновение.
— Сколько вас? — спросил я.
— Не знаю, — ответил Властос. — Это знает только верховная жрица. Она и ее люди знают каждого из наших.
— Ты знаешь верховную жрицу? — задал я следующий вопрос. — Кто она?
— Я не знаю, — снова ответил он. — Тини-ит знает всех и все про каждого, а ее знают только приближенные жрецы. Те, кто совершают жертвоприношения.
— Она находится здесь, на Крите?
— Тини-ит находится здесь, это традиция, — подтвердил Властос.
Голос его становился с каждой минутой все слабее: действие вещества постепенно ослабевало и нужно было узнать как можно больше до того, как Властос отключится и впадет в длительный сон.
— За что убили Евдокию?
— Ее принесли в жертву Великому Червю. Мне передали, что верховная жрица сказала: Червь хочет получить кровь Евдокии.
Так было всегда. Властосу, его матери и отцу просто передали, что велела Тини-ит: Евдокия будет принесена в жертву. А что можно было сделать? Протестовать? Бежать? У кого искать защиты?
Так было из столетия в столетие. В дом приходил вестник от верховной жрицы и передавал волю богини. И человек исчезал. Все знали, что с ним произошло, но никто не осмеливался спорить.
Ведь о тайном народе никто не знает. А верные люди верховной жрицы успеют трижды убить тебя раньше, чем ты начнешь искать защиты у посторонних. И самое страшное: куда идти за защитой? Ведь всех тайных минойцев знает только Тини-ит и ее приближенные жрецы. Ты придешь за защитой к любому чиновнику или в полицию — и что же? Откуда ты знаешь, что начальник полиции или сам префект — не такой же миноец, как ты сам?
Можно явиться в газету и сообщить там все, что знаешь, но можно ли быть уверенным в том, что сидящий перед тобой корреспондент — не один из жрецов?
Да и кто поверит, что ты говоришь правду про какой-то тайный народ? Скорее тебя самого засадят в сумасшедший дом…
— Мы с Димисом старались сделать все, что могли, — сказал Властос на мой вопрос о том, не пытался ли он спасти сестру от жертвоприношения. — Димис показал мне пещеру, где приносятся теперь жертвы, и мы пытались спасти Евдокию. Но мы ничего не сумели сделать.
Так вот откуда Властос знал про пещеру, из которой сумел меня спасти! Ему показал ее Димис, который, видимо, имел какое-то отношение к руководству минойцев.
— А сам Димис знал верховную жрицу? — вдруг догадался я.
— Знал, — ответил Властос.
— Почему он не сказал тебе?
Димис знал верховную жрицу Тини-ит. Он даже просил ее не приносить в жертву Евдокию. Тини-ит отказала и умертвила невесту Димиса собственными руками.
После этого Димис решил действовать: в гневе и ярости он поклялся отомстить. Отомстить страшно.
— Я разрушу минойский орден, — сказал он Властосу. — Хватит этому безумию властвовать над людьми! Тридцать четыре века это проклятие владело остатками минойского народа. Жизнь скольких поколений изуродована!
После гибели Евдокии Димис словно сошел с ума. Мысль о страшной мести завладела им полностью. Сбросить оковы Кносского проклятия, веками довлеющего над людьми, сломать власть верховной жрицы, прекратить служение Великому Червю — вот что стало его целью.
Подавленный смертью сестры, Властос был полностью на его стороне, но его терзали сомнения.
— Думаешь, ты первый, кому за эти три тысячи четыреста лет пришло в голову освободиться от власти Тини-ит и стать нормальным человеком? — спрашивал он друга. — Неужели родители не рассказывали тебе о судьбе тех несчастных, кто пытался пойти против Червя, жрицы и установлений?
Конечно, Димис знал о таких случаях в прошлом. Верховная жрица и ее люди из столетия в столетие, из поколения в поколение усердно распространяли слухи о том, какая жестокая смерть ожидает ослушников.
Но Димис Лигурис считал, что у него есть шанс выйти победителем и разрушить тайную минойскую общность, давно уже ставшую самым настоящим секретным орденом.
— Он был сыном верховной жрицы, — сказал Властос, уже еле ворочая языком. — Никто, конечно, при жизни не знал этого про старую Анастасию. Она почти всю жизнь прожила в нашей деревне. Когда мы узнали о том, кем была Анастасия, то подумали, что и Димису она могла кое-что передать.
Вскоре после гибели Евдокии Властос понял, что не ошибся насчет Димиса.
— Люди до меня погибли, потому что знали слишком мало, — сказал он Властосу. — Верховная жрица всегда держала наш народ в неведении. Мы разобщены, мало знаем друг о друге и совсем не знаем тайн. Но я — другое дело.
Димис рассказал о том, что владеет главным секретом Тини-ит. Его мать — верховная жрица, конечно, знала о том, что нельзя сообщать эту тайну сыну. Передать ее она могла только дочери — той, которая с момента рождения держалась в тайне от всех, потому что именно ей предстояло унаследовать титул и власть верховной жрицы.
Отчего Анастасия, чувствуя, что скоро придет черед умирать и передавать свою власть дочери, поведала тайну своему сыну? Теперь этого никто не узнает. Может быть, она втайне недолюбливала дочь? Или у нее было особое чувство по отношению к сыну? Кто знает…
— Что это за тайна минойцев? — спросил я, с тревогой вглядываясь в лицо Властоса, который засыпал буквально у меня на глазах. Мой мозг лихорадочно работал, придумывая все новые и новые вопросы к Властосу — один важнее другого. Мне нужно было так много выяснить, и находившийся в моей власти человек знал ответы, но было уже совершенно очевидно — я не успею.
Еще минута или две — и Властос уснет на несколько часов. Его обессиленное наркотиком сознание угасало.
Он смотрел на меня бессмысленным взглядом и молчал.
— Что за тайну знал Димис? — повторил я, борясь с желанием схватить Властоса за воротник и встряхнуть хорошенько. Только сознание бессмысленности такого поступка останавливало меня…
