Деннис Лихэйн - Остров проклятых

— Сегодня днем прошел слух, что в корпусе С, на этаже, где расположены больничные палаты, появился неопознанный мужчина, одетый как санитар.

— Правда?

Коули смотрел ему в глаза:

— Правда.

— Как интересно.

Коули стряхнул пушинку с галстука.

— Этот неизвестный явно обладал опытом укрощения особо опасных индивидов.

— Не может быть.

— Может, может.

— В чем еще был замечен упомянутый неизвестный?

— Гм. — Коули стянул с себя халат и перебросил его через руку. — Я рад, что вам это интересно.

— Кто же не любит слухи и сплетни?

— И не говорите. Упомянутый неизвестный — доказательств, прошу заметить, у меня нет — имел продолжительный разговор с параноидальным шизофреником по имени Джордж Нойс.

— Гм.

— Представьте.

— Так этот, э…

— Нойс.

— Ну да, Нойс. Он что, бредит?

— Не то слово, — сказал Коули. — Своими россказнями и небылицами он возбуждает других…

— «Возбуждает». Кажется, вы повторяетесь.

— Извините. Скажем иначе, выводит людей из равновесия. Две недели назад он довел больных до того, что его избили.

— Надо же.

Коули пожал плечами.

— Такое случается.

— И какие же россказни? — поинтересовался Тедди. — Какие небылицы?

Коули покрутил рукой в воздухе:

— Обычный параноидальный бред. Весь мир ополчился против него, и все в таком духе. — Он встретился взглядом с Тедди, глаза заблестели. Он закурил. — Значит, уезжаете.

— Похоже, что так.

— Первым паромом.

Тедди холодно улыбнулся:

— Если нас вовремя разбудят.

Коули ответил ему улыбкой:

— Мы постараемся.

— Отлично.

— Сигарету? — спросил Коули.

Тедди поднял ладонь протестующим жестом:

— Нет, спасибо.

— Пытаетесь бросить?

— Хотя бы подсократиться.

— Это правильно. Если верить журналам, табак провоцирует страшные болезни.

— Правда?

Коули кивнул:

— В частности, рак.

— В наши дни существует множество способов умереть.

— Да. Но и все больше способов вылечиться.

— Вы так считаете?

— Иначе я бы не занимался этой профессией.

Коули послал вверх струю дыма.

— У вас есть такой пациент, Эндрю Лэддис? — спросил Тедди.

Главврач снова опустил голову.

— Это имя мне ничего не говорит.

— Ничего?

Коули пожал плечами:

— А должно?

Тедди помотал головой:

— Я знал этого парня. Он…

— Где?

— Не понял?

— Где вы его знали?

— На фронте, — пояснил Тедди.

— А-а.

— В общем, до меня дошел слух, что у него поехала крыша, и его послали сюда.

Коули не спеша затянулся.

— Это ложный слух.

— Выходит, так.

— Бывает. — Главврач сделал паузу. — Вы сказали «нас» минуту назад.

— Что?

— Вы употребили множественное лицо.

— Говоря о себе?

Тедди приложил руку к груди.

Коули кивнул:

— Вы сказали: «Если нас вовремя разбудят». Нас.

— Ну да. Сказал. Вы его, кстати, не видели?

Главврач вопросительно поднял брови:

— Ну полно. Он здесь?

Коули рассмеялся, глядя на него.

— Что такое? — спросил Тедди.

Коули пожал плечами:

— Я немного озадачен.

— Чем?

— Вами, пристав. Это такая оригинальная шутка?

— Шутка? — переспросил Тедди. — Я просто поинтересовался, здесь ли он.

— Кто? — В голосе Коули прозвучала нотка нетерпения.

— Чак.

— Чак? — тупо повторил Коули.

— Мой напарник, — сказал Тедди. — Чак.

Коули отлепился от стены, рука с зажженной сигаретой повисла в воздухе.

— У вас не было никакого напарника, пристав. Вы приехали сюда один.

19

— Подождите… — начал Тедди и осекся.

Их лица сблизились. Он ощущал кожей теплый летний воздух.

— Расскажите мне о нем, — попросил главврач. — О своем напарнике.

Такого холодного любопытства в глазах Тедди видеть еще не приходилось. Испытующий, проницательный и убийственно вежливый взгляд. Взгляд водевильного актера, который с абсолютно серьезным лицом делает вид, будто он знать не знает, откуда последует убойная реплика.

Коули — это Стэн, а он — Олли.[19] Такой шут гороховый со спущенными подтяжками и колом стоящими штанинами, до которого соль анекдота доходит в последнюю очередь.

— Пристав?

Главврач сделал еще шажок к нему, как человек, подкрадывающийся к сидящей бабочке.

Если он начнет протестовать или требовать ответа, где же все-таки Чак, или станет доказывать с пеной у рта, что Чак действительно существует, это будет вода на их мельницу.

Глаза Коули смеялись.

— Сумасшедшие отрицают, что они сумасшедшие, — сказал Тедди.

Еще шажок.

— Простите?

— Боб отрицает, что он сумасшедший.

Коули скрестил руки на груди.

— Следовательно, Боб сумасшедший, — закончил Тедди.

Коули откачнулся на пятках, на губах появилась улыбка.

Тедди улыбнулся в ответ.

Так они стояли друг против друга какое-то время, в то время как ночной бриз шуршал кронами деревьев.

— Знаете, — начал главврач, опустив голову и ковыряя носком траву. — Мне удалось здесь кое-что создать. Но такие вещи редко когда сразу оцениваются по заслугам. Все хотят скорых результатов. Мы устаем от страхов, мы устаем от депрессии, мы устаем от избытка чувств, мы устаем от усталости. Мы хотим вернуться в прошлое, которого уже не помним, и, парадокс, отчаянно подгоняем будущее. Терпение и воздержанность — первые жертвы прогресса. Ничего нового. Так было всегда. — Он поднял голову. — У меня много влиятельных друзей и не меньше влиятельных врагов. Тех, кто мечтает отнять у меня мое детище. Но без борьбы я его не отдам, понятно?

— Все понятно, доктор.

— Вот и хорошо. — Коули разъял скрещенные руки. — А что до вашего напарника…

— Какого напарника? — удивился Тедди.

Трей Вашингтон лежал на кровати и читал старый номер журнала «Лайф», когда Тедди пришел в общежитие.

Тедди бросил взгляд на койку Чака. Она была заправлена, а простыни и одеяло в струнку натянуты, и не догадаешься, что еще недавно в ней кто-то спал.

Его пиджак, брюки, рубашка и галстук, вернувшиеся из прачечной в полиэтиленовом пакете, висели в стенном шкафу. Он снял с себя униформу санитара и стал надевать свою одежду под шорох переворачиваемых страниц глянцевого журнала.

— Как дела, пристав?

— Нормально.

— Это хорошо.

Он заметил, что Трей избегает встречаться с ним взглядом, а уткнулся в журнал, чисто механически листая страницы.

Тедди переложил во внутренний карман пиджака учетный листок Лэддиса вместе с блокнотом, потом сел на койку Чака, прямо напротив Трея, завязал галстук, шнурки и молча застыл.

Трей перелистнул очередную страницу.

— Завтра будет жара.

— Да?

— Настоящая парилка. Пациенты не любят жару.

— Не любят?

Трей покачал головой и перевернул страницу.

— Нет, сэр. Становятся беспокойными и все такое. А завтра к тому же полнолуние. Совсем беда. Нам только этого не хватало.

— Почему?

— Что «почему», пристав?

— Почему вы заговорили о полнолунии? Вы думаете, оно действует на психику?

— Я не думаю, я знаю.

Трей обнаружил загнутый уголок и расправил его указательным пальцем.

— Это как же?

— Прикиньте. Луна влияет на прилив, так?

— Так.

— Она действует на воду, как такой магнит.

— Предположим.

— А человеческий мозг больше чем на пятьдесят процентов состоит из воды.

— Серьезно?

— Серьезно. Если старушка Луна такое вытворяет с океаном, прикиньте, что она может сотворить с нашим мозгом.

— Как давно вы здесь работаете, мистер Вашингтон?

Трей, разгладив уголок, перевернул страницу.

— Да уж давно. Как дембельнулся в сорок шестом.

— Отслужили в армии?

— Отслужил. Пришел за пушкой, а получил поварешку. Вместо немцев травил своих плохой стряпней.

— Идиоты.

— Это точно, пристав. Пусти они нас на передовую, война бы к сорок четвертому уже закончилась.

— Не спорю.

— А вас, наверно, пошвыряло по свету.

— И не говорите. Посмотрел мир.

— И что вы о нем думаете?

— Языки разные, а всюду дерьмо.

— Вот, значит, как.

— Знаете, как меня сегодня назвал смотритель?

— Ну-ка?

— Ниггер.

Трей оторвался от журнала.

— Как-как?

Тедди кивком подтвердил.

— Слишком много вокруг людей, говорит, из плохого теста. Уличные подонки. Дауны. Ниггеры. И я один из них.

— И вам это не понравилось. — Трей хмыкнул, и этот звук умер, едва слетев с губ. — Хотя вам невдомек, что значит быть ниггером.