Яблоня - Лада Солнцева
– Такое ощущение, что наш отряд разделился на два лагеря: вы с Бреттом, которых от работы гвоздодером не оторвешь, и Майкл с Фледелем, которых хлебом не корми, дай побездельничать.
– И на какой ты стороне?
– На очень сонной.
Они распрощались, как только Кристиан подтвердила, что получила файл. Открыть его с телефона не удалось, и капитан решила, что посмотрит его с компьютера, когда вернется.
Информация, обнаруженная Нейтом, стала бы решающей, будь у них хотя бы примерный список подозреваемых, но на данном этапе расследования существенно не помогала. Не было ничего удивительного в том, что пистолеты были реализованы в столице. К сожалению, их дальнейшая судьба была неизвестна, и нужный экземпляр мог пройти десятки перекупщиков, прежде чем оказаться в городе.
Кристиан подошла к одной из однотипных многоэтажек, выкрашенных известью, и набрала на домофоне номер квартиры. Она была готова уже нажать кнопку отмены, когда после долгого ожидания из динамика послышался запыхавшийся голос.
– Да?
– Это капитан полиции Кристиан Тайлер. Откройте.
Голос на мгновение умолк, но затем все же ответил:
– Снова? Вы же приходили совсем недавно.
Похоже, ребята из шестого участка пришли к тому же выводу, что и она. Нужно быть осторожнее, чтобы никто не узнал, что она пришла сюда по своей инициативе.
– Нам нужно кое-что уточнить. Это не займет много времени.
– Хорошо, – согласие сопроводилось тяжелым вздохом.
Раздался высокий и резкий звук – подъездная дверь наконец отворилась. Капитан поднялась на третий этаж, где ее встретил изможденный мужчина.
– Проходите. Только умоляю, потише.
Они вошли в небольшую квартирку, и мужчина выразительно кивнул на одну из комнат – похоже, там находилась детская. Вероятно, ребенок совсем недавно уснул. На одной из стен, неаккуратно закрывая отклеившийся край обоев, висела фотография – улыбающаяся девушка, держащая на руках малыша, и обнимающий их мужчина. Они казались счастливыми.
– Ларса невозможно угомонить после того, что случилось. Он все время плачет и требует, чтобы я вернул ему маму. Почти не спит с тех пор, еле уложил.
– Я сожалею о вашей утрате.
– Сожаления тут не помогут. Даже если вы найдете убийцу, это все равно не вернет нам Джесси.
В нем с трудом можно было признать мужчину с фотографии – все черты лица одеревенели, словно у трупа, а у уголков глаз обнажилась паутина мелких морщинок с застывшим осадком соли. Его взгляд оцепенел, словно он был очень далеко отсюда, и, заговорив вновь, капитан не была уверена, что он услышит.
– Мы могли бы предотвратить дальнейшие преступления и не позволить кому-то еще стать жертвой.
– Мне уже все равно.
Он сел на столик у зеркала, и Кристиан невольно отметила, как низко опустились его плечи. В этой сгорбленной, лишенной надежды фигуре она вдруг узнала себя – первые месяцы после того, как она осознала, что произошло.
Сколько бы она ни пыталась похоронить это в себе, боль рвалась наружу. А ведь совсем недавно ей казалось, что она сумела вырвать с корнем все воспоминания…
Сожаления действительно никогда не помогали. Она вытащила блокнот.
– Брайан Кеннет, верно? Где вы были двенадцатого, тринадцатого и четырнадцатого числа?
Он помолчал некоторое время, смотря на фотографию.
– Разве у меня уже не спрашивали про алиби? Я же говорил, что в ночь с тринадцатого на четырнадцатое меня не было в городе. Слушайте, поймите меня, мне и так тяжело в это время, а вы…
Его лицо скривилось, и рот стал похож на прорезанную щель. Он словно ненадолго очнулся, но лишь для того, чтобы избавиться от раздражающего элемента, вторгнувшегося в его мир страдания.
– Нам поступили сведения, что Джессика могла быть похищена еще двенадцатого числа.
– Как она могла быть похищена, если она была здесь, дома?
– У вас есть доказательства? – лишь спустя секунду она осознала, как это звучит, но было поздно.
– Что? С каких пор мои слова не имеют значения? Вы меня что, подозреваете?
– Нам просто нужно убедиться, что…
Непонимание на его лице стремительно сменялось краской ярости. Он весь покраснел, как будто его лишили кислорода, и рот его исказился в гримасе:
– Какого черта вам вообще могло прийти это в голову?! Каким извращенцем нужно быть, чтобы всерьез поверить, что кто-то может убить собственную супругу?!
– Сэр, вы и сами знаете, что было много прецедентов, когда…
– Мы с Джессикой любили друг друга!
Брайан не сдерживал голоса. В дальней комнате начал плакать ребенок.
– Да как вы посмели?! Зная, что произошло с нашей семьей, вот так заявляться, и…
– Сэр, это не более чем формальность, – попыталась пойти на попятную Кристиан. – В тот день у нее не было уроков в школе, и мы хотели точно удостовериться, где она находилась двенадца…
Он со всей силы ударил по столу, прервав ее.
– Знаете, что? Хватит. Я отказываюсь сотрудничать с полицией. Вы можете искать убийцу, сколько заблагорассудится. Мне все равно, будет он пойман или нет. Мне все равно, будут умирать люди или нет. Это не вернет нам Джессику. Вместо того, чтобы оставить нас в покое, вы только делаете хуже, заявляясь каждый день, задавая нахальные вопросы, как будто я мог это сделать. Просто хватит. Уходите. Не приходите сюда больше, ни вы, ни кто-либо из ваших коллег.
Вот почему капитан всегда оставляла переговоры на Бретта. Она была слишком прямолинейна и не умела так хорошо считывать чужие чувства, потому практически все ее допросы превращались в нечто подобное.
«Как вы посмели?!», – кричали ей в лицо матери, убившие собственных детей из-за того, что те слишком сильно шумели. «Мы любили друг друга!», – клялись мужья, расчленившие своих жен на куски.
Капитан слишком долго пробыла на этой работе. Слишком долго, чтобы верить на слово и сочувствовать. Но в этот раз все было иначе. Нейт был прав – она отправилась допрашивать человека, изначально ставя под сомнение возможность его причастности к убийству.
Она хотела убедиться, что не оставила дыр в расследовании, или отказывалась признавать, что они полностью зашли в тупик? Все возможные предположения кончились, и Кристиан цеплялась за самые бессмысленные варианты, просто чтобы убедить себя, что она все еще работает над делом. Эгоистично выплескивала на ни в чем не повинного человека собственное бессилие.
Он смотрит на нее с нескрываемой злостью. Она стоит, не в силах ничего почувствовать. Ради чего она заставила страдать человека, который прошел через то же, что и она?
Кристиан должна понимать его, как никто другой, но сказка с пряничным домиком сгорела дотла, и остался лишь пепел.
– Сожалею, – сказала она без сожаления в голосе.
– Уходите.
Капитан просто кивнула. Даже спускаясь
