Джонатан Келлерман - Плоть и кровь
Я сказал:
– Гретхен знала о том, что мы ищем Мишель. Сама она тебе ничего не сказала, но Ингрид назвала фамилию. Где гарантия, что впоследствии она не сообщила об этом Гретхен?
– Да, – ответил Майло с деланным спокойствием. – Это приходило мне в голову, и я попросил об одолжении одного из детективов. Он понаблюдает за действиями Гретхен пару дней. Пока результаты таковы: она обедала в том же ресторане, опять с Ингрид, вернулась в бутик, оставалась там до трех, затем села в свой маленький "порше-бокстер" и поехала на пляж...
– К Даггеру?
– Нет-нет, подожди. Проехала в Санта-Монику, повернула на бульвар Сансет и ехала до Малибу, всю дорогу с превышением скорости. Свернула у Райской бухты к одному из тех дорогущих поместий, которыми усыпано побережье. Верх машины был откинут, так что детектив видел, как она болтает по телефону. Даже пока ждала, чтобы ворота открылись, продолжала трепаться. Она не долго там простояла. Моему человеку не нужно было сверяться с картой, чтобы понять, чей это дом. Он несколько раз охранял там вечеринки. Поместье Тони Дьюка, которое тот построил на доходы от женской груди. Любит шутить, что и у него есть собственная Силиконовая долина. Судя по всему, Дьюк постоянно нанимает полицейских, свободных от дежурства, чем способствует повышению благосостояния полиции. И вообще он весь из себя респектабельный. Неудивительно, что Гретхен знает Дьюка. Во времена, когда Вестсайдская Мадам была, что называется, на коне, она значилась в списках почетных гостей на всех вечеринках.
– Тони Дьюк, – повторил я. – Возможно, тебе еще кое-что нужно узнать. – И я рассказал о встрече с Адамом Грином.
– Ты, я вижу, тоже не скучал, – заметил Майло.
– Надеюсь, вреда не причинил.
– Вреда тут нет, однако этот парень видел всего лишь несколько снимков. Он даже не знает, для "Дьюка" они или нет.
– Снимки были спрятаны в журнал "Дьюк". Тони Дьюк неравнодушен к молоденьким блондинкам, разве не так? И Шона, и Лорен подходят под это описание.
– Уверен, блондинки перед дверью Дьюка выстраиваются в очередь, чтобы сняться для рубрики "Угощение месяца". Кроме того, он славится тем, что трахает их, а не убивает. И зачем ему понадобилась девушка по вызову вроде Лорен?
– Личный вкус в расчет не принимается?
– Все может быть. Но фантазии студента о будущем сценарии и поездка Гретхен в Малибу не взволновали меня так уж сильно.
– Лорен звонила на номер таксофона в Малибу.
– Совершенно верно. Только ты можешь представить себе Тони, покидающего свою виллу, чтобы позвонить по телефону на заправке?
– Хочешь выслушать мою гипотезу?
– Валяй.
Я пересказал ему свою теорию о взрослом партнере, сбивчиво говоря о власти, подавлении и поиске Идеального Отца. Короче, о той слабости, которая могла быть присуща и Шоне, и Лорен.
– Таким образом, Тони Дьюк вполне может оказаться этим взрослым партнером, – подытожил я.
– Значит, ты променял доктора Даггера на Султана Обнаженной Натуры?
– Я подстраиваюсь под изменяющиеся обстоятельства. Пятьдесят с небольшим тысяч на счете Лорен для Дьюка – мелочь. Кроме того, у него могли быть основания избавиться от компьютера Лорен.
Майло не ответил. Где-то на другом конце провода выла сирена, словно кто-то играл на тромбоне. Затем наступила тишина.
– Тони Дьюк, – наконец проговорил он. – Господи, надеюсь, ты ошибаешься. Только этого не хватало.
– В каком смысле?
– Слишком крупная дичь, а у меня лишь маленький пистолет.
Глава 18
Сорок лет Тони Дьюк проповедовал достижение смысла жизни через плотские наслаждения, обращая в свою веру целые поколения и сгребая в карман пожертвования, исчислявшиеся миллионами долларов.
Легкая жизнь – его кредо. Сорок лет каждый последующий номер "Дьюка" расширял эту догму. За четыре десятилетия иллюстрации журнала стали чуть откровеннее, но формат издания не сильно изменился с первого выпуска: обнаженные загорелые девушки в рубрике "Угощение месяца", непристойные комиксы, советы по выбору одежды, выпивки и различных дорогих безделушек, а также рискованные попытки политической журналистики.
Когда Дьюк выпустил пилотный номер журнала, фотографиями обнаженной груди, вытянутых для поцелуя губ и податливых бедер было трудно кого-либо удивить. Календари с красотками к тому времени уже давно являлись непременными атрибутами любой автозаправки, а "иллюстрированные издания" занимали стабильную нишу на рынке с тех пор, как изобрели фотоаппарат. Однако все это продавалось "из-под прилавка", покупалось ребятами в длинных плащах и с опущенными полями фетровой шляпы, потому что секс – это грязь и не соответствует американской традиции. Революция Марка Энтони Дьюка заключалась в том, что он придал подобному бизнесу внешний лоск и респектабельность. Сейчас почтенный отец семейства может купить сексуальный журнал в киоске на углу, и его сочтут скорее "классным парнем", чем "грязным извращенцем".
Подмигивающий ловелас на логотипе и молоденькие модели с великолепной грудью сделали свое дело. Журнал "Дьюк" стал главной силой в разрушении барьеров сексуальной цензуры. Не обошлось и без судебных тяжб. При этом победы в суде обернулись для Дьюка в конечном счете проигрышами на рынке, так как такие знаковые решения позволили другим, более похабным изданиям приобрести легитимность. В наши дни, в мире, где жесткое порно стало основным источником дохода для видеопрокатов, чувственные фотографии в "Дьюке" выглядят почти старомодными. Если сейчас Тони Дьюк и появлялся на страницах прессы, то лишь в сообщениях о том, что он основал очередной фонд для очередных благотворительных нужд.
Информацию о биографии Тони я почерпнул из газет. Мальчик с калифорнийской фермы, затем полуголодный продавец из книжного магазина, потом неудачливый сценарист в Голливуде, автор нескольких уже забытых фантастических романов стал в итоге главой процветающего издательства, которое принесло ему двадцать акров земли на побережье и такие игрушки, о которых его читатели могут только мечтать. Но газеты печатали лишь то, что им преподносили. Кроме того, Дьюк наверняка платил толпе журналистов.
Ему, должно быть, сейчас около семидесяти.
Очень зрелый мужчина.
Насколько я знал, Дьюк никогда не был замешан ни в каком скандале, связанном с насилием. Наоборот, о нем ходила слава как об истинном ценителе женщин. Как-то я застал конец телевизионного интервью с ним – биографический очерк на канале, который наивно считал себя независимым. Дьюк казался все еще бойким и жизнерадостным, только слегка похудевшим. Маленький, узкоплечий, загорелый, с козлиной бородкой, он напоминал скорее эльфа, а не мужчину. Однако легко поддерживал беседу, и, кроме того, его карие глаза казались дружелюбными. Дьюк мог сойти за эксцентричного, но любимого дядюшку, который отдыхал на побережье от последней прогулки по locales exotiques[20] и теперь сыпал неприличными анекдотами и непристойными шутками, давая понять, что однажды, может быть, возьмет вас с собой.
Глядя, как жарятся на сковородке отбивные, я продолжал размышлять о Марке Энтони Дьюке, Лорен Тиг и Шоне Игер.
Несколько лет назад, когда наш дом перестраивали, мы с Робин снимали домик на пляже в западном Малибу. В то время я проезжал мимо виллы Дьюка сотни раз, никогда не задумываясь, что скрывается за высокими стенами ограды. Я только смутно припоминаю буйную растительность вдоль забора: пальмы и сосны, плющ, герани, каучуковые деревья. И ворота, в которые сегодня въехала Гретхен Штенгель.
Тони Дьюк сколотил себе состояние, разрушая барьеры, но после этого предпочитал прятаться за оградой виллы. Майло прав: если Дьюк действительно замешан, то перед нами совершенно новая игра. С более жесткими правилами.
* * *Я нарезал салат, сделал чай со льдом, сервировал стол, при помощи бифштекса уговорил Спайка выйти на улицу и закрыл дверцу, через которую он залезал в дом. Робин приехала как раз в тот момент, когда я закончил приготовления. Бледная и уставшая, с растрепанной прической, она все равно оставалась красивой женщиной, и я почему-то спросил себя: был бы Тони Дьюк того же мнения?
– Ты все великолепно устроил, – сказала Робин, пока мыла руки, и легко чмокнула меня в шею.
Я обнял ее, поцеловал в губы, погладил спину, тихонько пропустил ее кудри сквозь пальцы – аккуратно, чтобы не дернуть. Те мурлыкающие звуки, которые она издавала, и то, как прижалась ко мне, подсказывали, что я на правильном пути. Я же, в свою очередь, изо всех сил старался отогнать от себя мысли об убитых людях.
Робин нашла бутылку каберне, о которой я совершенно забыл, и пока мы ели и пили, мой аппетит вернулся. Мы вместе помыли посуду и пошли прогуляться без Спайка, держась за руки и не произнося почти ни слова. Ночь выдалась довольно прохладной, изо рта шел пар, и ветер сдул городской смог. Зима, хоть и в калифорнийском стиле, все-таки подступала. Надо осмотреть завтра сад, может, необходимо подрезать розы и почистить пруд. В общем, делать хоть что-то, снова быть полезным.
