Карло Лукарелли - День за днем

На этот раз Грация позволила подвезти себя до дому. Саррина под руку провел ее по двору, а Матера открыл дверь.

– Сама поднимешься?

– Ах, боже мой…

– Ну ладно, только будь осторожна. Да, и сообщи нам, если ты в положении.

Грация медленно поднялась по лестнице: в самом деле, ныло все тело, жгло огнем язык, шумело в ушах. Перед глазами возникли дождь, фургон, Витторио: она сомкнула губы – нет, не надо, не надо, все завтра.

Грация подумала, что Матера прав, пусть бы ее определили на приличное место, где можно сделать карьеру. А если она беременна? Что тогда – выходить замуж? А если она не захочет оставить ребенка? А если захочет, что тогда? Бросить все к чертям собачьим? А Симоне? Много чего нужно было обсудить с Симоне.

Грация открыла дверь и увидела, как он стоит у дивана, делая вид, что ничего не слышит. Наверное, сам только что вернулся, даже не снял пальто.

– Симо, я дома, – сказала Грация. – Иди сюда, нам нужно поговорить.

День за днем уходит время. Улицы те же, те же дома.

Я открыл глаза на короткий миг, просто моргнул, и увидел его. Он протягивал ко мне руку, думал, что я сплю, но это неправда. Множество раз я засыпал в наушниках, но не под Тенко, под Тенко я спать не стану.

Сейчас, слушая Тенко, я себя чувствую не так, как раньше, когда при первых же звуках слёзы подступали к горлу. От этой мелодии горло перехватывает по-прежнему, но слёз нет, и чувство совсем другое. Чувство неопределенности, ожидания, даже тревоги. Страха, если на то пошло: я понятия не имею, чем это кончится, правильный ли выбор я сделал. Да, я не вполне излечился и все же чувствую себя по-другому, а в чувствах важны оттенки.

Я открываю глаза, жестом останавливаю его. Снимаю наушники, хотя мог бы просто показать документы и сидеть себе молча, глядеть на него издалека, плавая в густом, чуть сиплом голосе Тенко, но я знаю – он мне кое-что скажет, и придется отвечать, хотя все бумаги у меня в порядке. Полицейские – везде полицейские, даже в Швейцарии.

Двенадцать с половиной часов до Копенгагена, в Базеле пересадка. Пятьсот монет стоит билет для меня и триста девяносто семь для Пса, которому предоставлена скидка в сорок процентов. В конверте – паспорт собаки, где указан регистрационный номер, татуировка или микрочип; справка о том, что прививка против бешенства сделана не менее двадцати дней и не более одиннадцати месяцев тому назад; подтверждение оплаты издержек в сумме восьми тысяч шестисот семидесяти лир, полученное по почте. И все это даже не зная, что сделает Кристин при виде меня и Пса, – то ли бросится мне на шею и расцелует, как в финале какого-нибудь фильма, то ли даст нам обоим пинка под зад. Отсюда и страх.

Я мог бы лететь в Копенгаген на самолете, но кроме того, что билет стоит дороже, пришлось бы сдать Пса в багаж, будто какой-нибудь тюк, и там, в грузовом отсеке, его бы поместили в клетку, а мне этого не хотелось. Здесь можно просто держать Пса на поводке, если на нем намордник. Надеть намордник не составило труда: я это сделал, пока Пес спал, и он, похоже, до сих пор ничего не заметил.

Швейцарский полицейский берет у меня документы, вчитывается в них так, будто собирается выучить наизусть, потом бросает взгляд на Пса, который распростерся на полу между сиденьями, и поднимает бровь. Я знаю, что он сейчас скажет. Именно по этой причине я уже три часа еду в совершенно пустом купе. И я, не дожидаясь вопроса, говорю то, что должен сказать:

– Это не питбуль. Это – американский стаффордшир. Он похож на питбуля, но это не питбуль.

Примечания

1

Шкала наблюдений (англ.).

2

Иллюзия уже виденного (фр.).

3

Игра закончена (англ.).

4

Мазино – сокращенный вариант имени Томмазо.