Майнет Уолтерс - Эхо

— Ты знаешь свою мать не хуже меня, — вздохнул Хью. — За шестнадцать лет я ни разу не слышал, чтобы она признала хоть одну свою ошибку, поэтому трудно предположить, что сейчас она начала менять свои принципы. Боюсь, все же, что тебе придется самому сделать первый шаг.

Дикон подозрительно прищурился:

— Похоже, мама хочет совсем не этого. Так выгодней Эмме. Наверное, ей стало стыдно за то, что она отобрала у матери весь ее капитал? Я угадал?

Хью принялся вертеть кружку на столешнице:

— Честно говоря, я уже не могу более выносить бесконечных ссор по пустякам, которые происходят в этой семье без перерыва. Это равносильно тому, как если бы я находился в самом центре боевых действий. Жениться на представительнице рода Диконов — моя величайшая ошибка.

Майкл вежливо рассмеялся:

— Считай, что тебе еще повезло. Ты не застал в живых отца. Тогда было намного хуже. — Он стряхнул пепел. — Ну, в общем, можешь забыть обо всей истории. Я не собираюсь предпринимать никаких шагов, пока до подробностей не выясню, что именно задумала Эмма и что она от меня хочет.

И снова Хью ответил не сразу, словно сначала подыскивал слова:

— Да пошли они все к черту! — вдруг рассердился он. — Твой отец составил еще одно завещание. Эмма его отыскала среди вещей матери, пока та лежала в больнице. Вернее, уже не само завещание, а разорванные листы. Мать просила, чтобы мы оплачивали все ее счета, пока она на время выпала из общего ритма жизни. Я думаю, она просто забыла, что среди бумаг находилось и второе завещание. Хотя мне странно, почему она сразу же не сожгла его… — Он как-то неестественно рассмеялся. — Первые два посмертных дара были сделаны из чувства долга. Коттедж в Корнуолле отходил Пенелопе и, кроме того, капитал, приносящий ежегодные доходы в десять тысяч фунтов. Эмме доставалась денежная сумма в двадцать тысяч. Но третий дар был сделан из любви. Отец оставлял дом на ферме и весь остаток поместья тебе, потому что, как там было написано: «Майкл — единственный член моей семьи, которому не все равно, жив я или нет». Завещание было составлено за две недели до того дня, когда он застрелился, и мы полагаем, что бумагу разорвала твоя мать, потому что при первом завещании она получала абсолютно все.

Несколько секунд Дикон глубоко затягивался, что-то серьезно обдумывая:

— Душеприказчиками были назначены Дэвид и Харриет Прайс?

— Да.

— Ну что ж, хотя бы это оправдывает старину Дэвида. — Майкл вспомнил, какой скандал устроила мать, когда в один прекрасный день их сосед, Дэвид Прайс, заявил ей, что Френсис хочет изменить завещание, и назначил его, Прайса, своим душеприказчиком. «Покажи мне это завещание, — потребовала мать, — что в нем написано?» Но выяснилось, что Дэвид тогда еще не знал текста, а просто дал свое официальное согласие выступить в роли душеприказчика, если Френсис и в самом деле надумает изменить свою волю. — Кто же составлял его? — поинтересовался Дикон.

— Мы считаем, что твой отец. Во всяком случае, оно написано его почерком.

— Это завещание имеет законную силу?

— Да, один наш знакомый адвокат сказал, что оно абсолютно правильно составлено и оформлено. Свидетелями выступали два сотрудника Бедфордской библиотеки. Единственное, что смутило нашего приятеля, так этот тот факт, был ли отец в здравом рассудке в тот момент, когда составлял завещание, если учесть, что через две недели он застрелился. — Хью неопределенно пожал плечами. — Правда, Эмма говорит, что у него никогда не было помутнения рассудка и он вел себя вполне адекватно все время, и только в тот день, когда нажал на курок, он пребывал в тяжелейшей депрессии.

Дикон взглянул на Терри. Тот слушал, широко раскрыв глаза, и был весь поглощен событиями из жизни семьи Майкла.

— Ну, это очень долгая история, — замялся Дикон, — и тебе ее совершенно не нужно слушать.

— Можешь кое-что пропускать, ладно? Понимаешь, ты теперь обо мне знаешь буквально все. Поэтому мне кажется, что будет справедливо, если я тоже кое-то узнаю и о тебе.

Дикона так и подмывало сказать, что он даже не знает настоящего имени Терри, но он вовремя сдержался и промолчал.

— Мой отец страдал маниакально-депрессивным психозом, — вместо этого начал Майкл. — Вообще-то, ему надо было постоянно принимать лекарства, и тогда он чувствовал себя хорошо. Но вся беда заключалась в том, что он постоянно забывал про свои таблетки, и в итоге страдала вся семья. — Он поглядел на Терри и понял, что парень с трудом улавливает суть. — Другими словами, эта болезнь характеризуется резкими изменениями настроения. В маниакальной стадии можно ощущать себя воздушным змеем. Это даже походит на состояние алкогольного опьянения, а когда начинается депрессивная стадия, тут же хочется наложить на себя руки. — Он затянулся поглубже и, проигнорировав пепельницу, бросил окурок под стол и раздавил его каблуком ботинка. — Так вот, во время Рождества 1976 года, во время депрессии, в четыре часа утра, мой отец сунул дуло пистолета себе в рот и выстрелил. — Он попытался изобразить на лице улыбку. — Это было очень быстро, очень громко и очень грязно. В общем, с тех пор я пытаюсь даже делать вид, что Рождества вообще не существует на этом свете.

На парня этот рассказ произвел незабываемое впечатление:

— Вот это да!

— Именно поэтому с Эммой и Майклом так трудно жить, — сухо заметил Хью. — Они оба до смерти боятся, что унаследовали эту тяжелую болезнь от отца. Вот почему они опасаются проявлять откровенную радость, когда им хорошо, но зато малейшую неприятность начинают рассматривать как проявление надвигающейся депрессии.

— Значит, эта болезнь находится в генах? Билли много знал про гены. Он повторял, что нельзя избежать того, что в тебе запрограммировано твоими родителями.

— Нет, гены тут не при чем, — сердито буркнул Хью. — Есть, конечно, теории, поддерживающие наследственный характер этой болезни, но чтобы подстегнуть процесс у Эммы и Майкла, как это произошло с Френсисом, требуется, чтобы сработало много различных факторов.

Дикон не смог сдержать смеха:

— Ну вот, Терри, это значит, что я пока еще не законченный псих. А Хью — настоящий чиновник, и ему нужно, чтобы все было разложено по полочкам.

Терри нахмурился:

— Я понял. Но только почему твоя мать обвинила тебя в смерти отца, если он сам себя убил?

Некоторое время Дикон пил пиво, ничего не отвечая.

— Потому что она самая настоящая стерва, — спокойно проговорил Хью.

Дикон завозился на стуле:

— Она сказала так, потому что в этом имелась доля истины. В одиннадцать часов накануне Рождества отец признался мне, что хочет умереть, и я не стал его отговаривать или еще как-то сдерживать. Через пять часов он застрелился. Моя мать уверена в том, что я смог бы убедить его не делать этого.

— Почему же ты даже не попробовал?

— Потому что он попросил меня не ввязываться и не мешать ему.

— Да, но… — Изумленные глаза подростка изучали лицо Дикона. — Неужели тебе было все равно в тот момент, и ты не боялся, что он действительно решится и покончит с собой? Когда Билли истязал самого себя, я каждый раз бесился, не зная, как мне поступить. То есть, я хотел сказать, что у меня каждый раз появлялось какое-то чувство ответственности за него, что ли…

Дикон выдержал испытующий взгляд Терри, но потом опустил глаза:

— Бесился. Неплохое выражение. Именно так я себя чувствовал, когда раздался тот роковой выстрел. Конечно, мне было далеко не все равно, и я прежде как-то умел разубеждать отца и уговаривать его не делать чего-либо с собой. Но на этот раз он все решил для себя окончательно, и ему хотелось, чтобы я при этом дал свое благословение. Потому что, как он считал, другого выхода у него просто не оставалось. Вот я и благословил его. — Он тряхнул головой. — Конечно, я надеялся, что этого все же не произойдет, но уж если случится самое страшное, то отец, по крайней мере, будет убежден, что я его не проклинаю.

— Да, но… — Снова начал Терри и опять запнулся, словно не знал, как реагировать на все услышанное. История взволновала его гораздо больше, чем мог ожидать Дикон. Теперь Майкл размышлял над тем, не было ли и тут каких-нибудь совпадений между его отношением к отцу, и отношениями Терри — Билли. Неужели Терри все же обманул его, и Билли пытался покончить с собой? Или, наоборот, подобно Майклу, Терри потерял интерес к постоянной заботе о Билли, и своим бездействием подтолкнул Блейка к самоубийству?

— Что «но»? — спросил Майкл.

— Но почему ты ничего не рассказал матери об этом? Уж она-то тоже могла бы попробовать отговорить отца от такого поступка.

Дикон посмотрел на часы:

— Может быть, эту историю мы отложим на более удобное время? Нам еще надо успеть за покупками, и, кроме того, я до сих пор так и не решил, как мне поступить с носом Хью. — Он закурил очередную сигарету, и принялся внимательно рассматривать свояка через тоненькую струйку дыма. — Почему же Эмма сразу не выбросила обрывки второго завещания? — Он цинично улыбнулся, заметив, как смутился Хью. — Постой, дай-ка я попробую догадаться сам. Она, наверное, не могла даже предположить, что он ей оставил всего двадцать тысяч, а когда собрала листки из кусочков, то было уже поздно: и ты, и девочки видели этот документ.