Лорел Гамильтон - Смертельный танец

Значит, если у нас будет подозреваемый, мы спросим, как бы он стал вынимать сердце?

Я кивнула:

Психи начнут говорить об осиновых кольях или будут путаться.

О’кей, – сказал Дольф и поглядел на меня. – Если есть на свете человек, который ненавидит монстров, я думал, что это ты. Как ты можешь встречаться с одним из них?

Я встретила его взгляд, не дрогнув:

Не знаю.

Он закрыл блокнот.

Грили небось гадает, куда я тебя повез.

А что ты ему шептал? Я бы поставила доллар против цента, что он меня не отпустит.

Сказал ему, что тебя подозревают еще в одном убийстве. Сказал, что хочу посмотреть на твою реакцию.

И он на это купился?

Дольф глянул на тело.

Очень было близко к правде, Анита.

Меня подкупила его искренность.

Грили, кажется, не очень мне симпатизирует.

Ты только что убила женщину, Анита. Это, как правило, не дает хорошего первого впечатления.

И в этом тоже был смысл.

Надо ли, чтобы Кэтрин уже ждала нас в участке? – спросила я.

Ты не под арестом.

Все равно мне хотелось бы, чтобы она нас там встретила.

Позвони ей.

Я встала.

Погоди. – Дольф взял меня за руку. Повернулся к остальным копам. – Всем выйти на минутку.

Кое-кто переглянулся, но возражений не последовало. Все они работали с Дольфом и раньше, и среди них не было старше его по рангу.

Когда мы остались одни за закрытой дверью, он сказал.

Отдай.

Что?

У тебя за спиной что-то вроде клинка. Покажи.

Я вздохнула и полезла за рукоятью, вытащила нож. Это заняло время. Длинный был клинок.

Дольф протянул руку, я подала ему нож.

Господи, и что ты собиралась этим делать?

Я только глядела.

Кто тебя шмонал в клубе?

Напарник Риццо.

Придется с ним поговорить. – Дольф поглядел на меня. – Пропустить такую штуку на человеке, который пустит ее в ход, – очень бы плохо вышло. Другого оружия он не пропустил?

Нет.

Дольф смотрел на меня.

Анита, обопрись на стол.

У меня брови полезли на лоб.

Ты меня будешь обыскивать?

Ага.

Я подумала, стоит ли спорить, и решила, что нет. Оружия на мне больше не было. Я оперлась на бюро, Дольф отложил нож и обыскал меня. Если бы было что найти, он нашел бы. Все, что Дольф делает, он делает тщательно и методично. Одно из качеств, делающих его классным копом.

Я поглядела на него в зеркало, не оборачиваясь:

Удовлетворен?

Ага.

Он подал мне нож рукоятью вперед.

Наверное, удивление выразилось у меня на лице.

Ты мне его возвращаешь?

Если бы ты соврала, что он у тебя последний, я бы отобрал и его, и все, что нашел бы. – Дольф шумно перевел дыхание. – Но я не стану забирать у тебя последнее оружие, когда на тебя открыт контракт.

Я приняла нож и вложила его в ножны. Это было куда труднее, чем вынуть его оттуда. Пришлось даже поглядывать в зеркало.

Я так понял, он у тебя новый? – спросил Дольф.

Новый.

Я встряхнула волосами – опа! – и рукояти не стало видно. Надо будет потренироваться побольше. Слишком хорошее место для потайного ножа, чтобы не использовать его чаще.

Какие-нибудь еще впечатления, пока я не отвез тебя обратно?

Дверь выломана?

Нет.

Значит, кто-то знакомый, – сказала я.

Может быть.

Я посмотрела на неподвижное тело Роберта.

Можем перенести обсуждение в другую комнату?

Он тебя беспокоит?

Я его знала, Дольф. Пусть я его не любила, но мы были знакомы.

Дольф кивнул:

Можем перейти в детскую.

Я почувствовала, что бледнею. Никак мне не хотелось видеть, что могла сделать Моника из детской.

Злобным ты становишься, Дольф.

Как-то не могу забыть тот факт, что ты встречаешься с Мастером города, Анита. Не могу отмахнуться.

Ты хочешь меня наказать за то, что я встречаюсь с вампиром?

Он поглядел на меня долгим, изучающим взглядом. Я не отвернулась.

Я хочу, чтобы ты с ним не встречалась.

Ты мне не отец.

Твои родные знают?

Здесь я уже отвернулась:

Нет.

Они ведь католики?

Дольф, я не буду обсуждать с тобой эту тему.

С кем-нибудь тебе надо будет ее обсудить.

Может быть, но не с тобой.

Анита, посмотри на него. Посмотри на вот это и скажи, что ты можешь вот с таким спать.

Брось ты это, – сказала я.

Не могу.

Мы смотрели друг на друга, не отводя глаз. Я не собиралась объяснять Дольфу свои отношения с Жан-Клодом. Не его это собачье дело.

Тогда у нас проблема.

В дверь постучали.

Подождите! – сказал Дольф.

Войдите! – отозвалась я.

Дверь открылась. Отлично. Вошел Зебровски. Еще лучше. Я знала, что улыбаюсь, как идиотка, но не могла сдержаться. В последний раз я его видела, когда он вышел из больницы. Ему едва не выпустил кишки оборотень – леопард размером с пони. Это не был ликантроп, это была колдунья-оборотень. Вот почему Зебровски не пришлось раз в месяц покрываться шерстью. Колдунья вспорола ему живот, а я ее убила. Потом держала руками вываливающиеся кишки, пока не приехали медики. У меня остались шрамы от той же самой колдуньи.

Обычно волосы у Зебровски были спутанной курчавой массой, черные с сединой. Он их сейчас короткопостриг, и они как-то держались. От этого у него был более серьезный, более взрослый вид, не похожий на прежнего Зебровски. Коричневый костюм имел такой вид, будто в нем спят. Темно-голубой галстук, который Зебровски нацеплял всегда, не подходил ни к одному из его костюмов.

Блейк, черт-те сколько не виделись!

Я не смогла сдержаться: подошла и обняла его. Быть женщиной – в этом есть свои преимущества. Хотя до того, как в моей жизни появился Ричард, я бы могла подавить такой порыв. Ричард оживил во мне женственную сторону.

Зебровски неуклюже меня обнял, смеясь.

Я всегда знал, что тебя тянет к моему телу, Блейк.

Я оттолкнулась от него:

Размечтался!

Он оглядел меня с головы до ног, глаза его искрились смешинками.

Если ты будешь так одеваться каждый вечер, я мог бы ради тебя бросить Кэти. Чуть укоротить эту юбку – и будет отличный абажур для лампы.

Хоть он и язва, а я была рада его видеть.

Ты давно уже на службе без ограничений?

Недавно.

Я тебя видел в новостях с твоим другом.

В новостях? – Я и забыла о коридоре вспышек, через который мы прошли с Жан-Клодом.

Отлично выглядит для мертвеца.

Блин.

Что такое? – спросил Дольф.

Это было национальное телевидение, не местное.

И что?

Мой отец не знает.

Теперь знает, – заржал Зебровски.

Думаю, тебе все же придется поговорить с отцом, – заметил Дольф.

Что-то было либо у меня в лице, либо в голосе Дольфа, отчего Зебровски перестал смеяться.

Слушайте, чего это с вами? Будто у вас любимого щенка раздавили.

Дольф посмотрел на меня, я на него.

Расхождение мировоззрений, – сказала я наконец. Дольф ничего не сказал, да я и не ждала.

Ну, о’кей, – сказал Зебровски.

Он достаточно знал Дольфа, чтобы не приставать. Из меня одной он бы душу вынул, но не из Дольфа.

Один из ближайших соседей – праворадикальный антивампирист, – сказал Зебровски. – Это притекло наше внимание.

Подробнее, – сказал Дольф.

Делберт Сполдинг и его жена Дора сидели на диване, держась за ручки. Предложили мне чаю со льдом. Он меня поправил, когда я сказал, что Роберта убили. Он пояснил, что мертвеца убить нельзя. – Зебровски достал из кармана сморщенный блокнот, перелистнул к нужной странице, попытался ее разгладить, оставил так и процитировал: «Теперь, когда нашелся добрый человек и уничтожил эту тварь, женщина может сделать аборт и избавиться от монстра. Вообще-то я противник абортов, но это мерзость, чистейшая мерзость».

Как минимум «Люди Против Вампиров», – заметила я. – Может быть, даже «Человек Превыше Всего».

А может, ему просто не нравится жить рядом с вампиром, – сказал Дольф.

Мы с Зебровски уставились на него.

Ты не спросил у мистера Сполдинга, не принадлежит ли он к одной из этих групп? – спросил Дольф.

У него на столе были разбросаны брошюры ЛПВ, и он одну мне дал.

Отлично, – сказала я. – Проповедник ненависти.

ЛПВ не одобряет подобного насилия, – возразил Дольф.

Он сказал это так, что я задумалась: а в каком списке рассылки числится сам Дольф? Но я тряхнула головой: не буду я думать о нем худшее только потому, что он возражает против моих свиданий с ходячим мертвецом. Еще пару месяцев назад у меня были бы те же чувства.

ЧПВ одобряет, – сказала я.

Мы выясним, не входит ли мистер Сполдинг в группу «Человек Превыше Всего».

Вам еще придется выяснить, есть ли у Сполдингов магические способности.

А как? – спросил Дольф.

Я могу с ними встретиться, оказаться в одной комнате. Для верности надо еще до них дотронуться – скажем, руку пожать.

Я пожимал руку Сполдинга, – сказал Зебровски. – Рука как рука.

Ты классный коп, Зебровски, но ты почти нуль. Ты можешь пожать руку колоссальной шишке и не почувствовать даже укола. Дольф – полный нуль.

Нуль – это что? – спросил Дольф.

В смысле магии. Человек, не имеющий магических или экстрасенсорных способностей. Вот почему тебя этот круг не удерживает, а меня останавливает.