Блейк Пирс - Когда приманка сработала
— Это почему? — удивилась Райли.
— Его не существует.
Райли всё поняла.
— Он шизофреник, — сказала она. — Он слышит голоса — или, может быть, один голос. Который говорит ему, что делать. Следовать приказам голоса — его единственная цель в жизни.
Хэтчер застучал костяшками пальцев по столу.
— Поздравляю, — сказал он. — Ты добралась до сути. Боже, да мы отличная команда, чувствуешь? Мой мозг и твой — отличная комбинация. Нам надо почаще работать вместе. Может быть, даже открыть официальную следственную группу. Думаешь, ФБР пойдёт на это? Нет, я думаю, вряд ли. Но ведь ты сейчас не очень в хороших отношениях с Бюро, верно? Я про то, что ты впервые пришла в Синг-Синг без значка.
Райли прошиб холодный пот. Он знает, что она отстранена. Но откуда?
Очевидно, заметив тревогу Райли, Хэтчер сказал:
— Ну Райли, я же чувствую тебя, когда ты приходишь. Я тебя знаю. В каком-то смысле я знаю тебя лучше, чем ты себя.
Райли снова услышала в его голосе нотку заботы. Это её обеспокоило. Какие узы этот хладнокровный убийца с ней строит? Любовь, восхищение, или и то, и другое, или что-то совсем иное? Что бы то ни было, ей это не нравилось. Она не хотела иметь с этим ничего общего.
Она сложила фотографии обратно в папку.
— Я ухожу, — сказала она.
— Погоди минуту, — остановил её Хэтчер. — У нас ведь соглашение. Я всегда что-то получаю от наших встреч. Давай немного поговорим. Здесь, внутри, хорошие беседы в дефиците, поверь мне. Как твоя дочь? Ей пятнадцать, верно? Трудный возраст. В этом возрасте всегда бывает тяжело.
Гнетущее чувство Райли усилилось. У неё появилось сверхъестественное ощущение, что от этого полезного, но ужасного человека невозможно ничего скрыть.
И всё же, она знала, что у Хэтчера есть свои принципы, своё понятие «честной игры». Она не должна нарушать его правила. Она обязана ему.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Так же, как и в первый раз, — ответил Хэтчер. — Расскажи мне что-нибудь о себе — то, что не хочешь, чтобы о тебе знали остальные. Чтобы знал хоть кто-нибудь.
У Райли появилось странное ощущение — необъяснимое желание открыться этому человеку. Она знала, что это будет зря. Но не могла сопротивляться.
— Я завидую своей сестре, — сказала Райли. — Её зовут Венди. Я не видела её много лет и не представляю, какая у неё жизнь, но… я ей завидую.
Хэтчер ничего не сказал. Он лишь улыбнулся.
— Папа так часто бил её, что она бежала, — продолжала Райли. — Ей было пятнадцать, а мне пять. Она бежала, а я нет. Но дело не только в том, что она бежала…
Она вспомнила, что её отец не так давно сказал о Венди: «Я бил её только руками. Избивал её снаружи, только и всего. Я бил недостаточно глубоко».
Затем он добавил: «Я никогда не прикладывал рук на тебя. Я бил тебя глубже. И ты поняла. Ты поняла».
С трудом пытаясь говорить спокойно, Райли сказала:
— Папе не удалось вылепить её.
Хэтчер с жутким пониманием кивнул.
— Но ты обязана ему тем, кто ты есть сегодня.
Райли выпустила из лёгких весь воздух.
«Это не правда», — подумала она.
Но сейчас она не могла об этом думать. Ей нужно выбираться отсюда. Вдохнуть свежего воздуха.
— Мне пора идти, — сказала она. — Дело не ждёт.
Хэтчер насмешливо вздохнул.
— Да, наверное, тебе пора. Заканчивай с ним побыстрей. И переставай о нём думать. У тебя скоро будут проблемы поважней, и тебе нужно будет уделить им всё своё внимание.
Райли поборола желание спросить его, о каких проблемах он говорит. Может быть, он на самом деле что-то знает, а может быть, просто пытается втянуть её в разговор.
— Кроме того, — добавил он, подмигнув, — это не конец света. А может быть и конец. Подумай об этом. Это прямо перед тобой, хотя ты этого не видишь.
Она встала из-за стола и начала уходить.
Хэтчер окликнул её:
— Будь осторожна, Райли Пейдж.
Она обернулась и посмотрела на него. Его лицо выражало искреннюю тревогу. Она не видела для неё причин. И не хотела видеть.
— Я больше не вернусь, — сказала она.
На это Хэтчер загадочно улыбнулся.
— Возможно, тебе и не придётся, — ответил он.
Райли вышла из комнаты, не спрашивая, что он имеет в виду. К тому времени, когда она наконец вышла из здания, она чувствовала, что задыхается. Визиты к Хэтчеру всегда очень выматывали, и этот раз не был исключением.
Она вспомнила его слова: «Возможно, тебе и не придётся».
И попыталась не думать о том, что они значат.
* * *Пока Райли ехала на юг, её всё больше окутывала усталость. За последние двадцать четыре часа она вообще не спала, за исключением короткого сна в машине перед тем, как пойти в Синг-Синг. Кроме того, в голове её крутились новые идеи о деле, так что Райли было трудно сосредоточиться на дороге. Ей нужна смена ритма.
Она вспомнила, что из Нью-Джерси в Делавэр ходит паром, и решила поехать на нём вместо того, чтобы рулить самой. За час двадцать, которые она будет пересекать залив Делавэр, она сможет хорошенько всё обдумать. Или, по крайней мере, отдохнуть.
Она ввела в навигатор направление и направилась к Кейп-Мэю. Подъехав к терминалу, она с радостью обнаружила, что очередь на следующий паром небольшая: всего несколько машин. Ей не пришлось долго ждать, прежде чем красивое белое судно загрузилось и отчалило от пристани. Большинство пассажиров отправились наверх на пассажирский ярус, но Райли вместо этого пошла на нос судна.
Воздух был свежим и прозрачным. Серо-голубая вода бурлила под носом, разбиваясь на белые потоки по обеим сторонам. Судно отчалило от пристани и вышло за волнорезы, пройдя мимо белого маяка. Рябь на воде действовала на Райли успокаивающе.
Она обернулась и посмотрела на палубу над головой. Она знала, что там есть ресторан и даже бар. Она сегодня даже не завтракала, но почему-то не чувствовала голода. Всё, что ей нужно сейчас, это тишина. Она вернулась к своей машине и села в неё.
Там она закрыла глаза, но знала, что уснуть не сможет. Ей и не хотелось. Хэтчер сказал что-то, что было очень важно, но что она ещё не поняла. Он как обычно говорил загадками. Теперь пришло время разобраться, что он имел в виду.
Она вспомнила, что он сказал перед самым её уходом: «Это не конец света. А может быть и конец. Подумай об этом. Это прямо перед тобой, хотя ты этого не видишь».
Пришло время увидеть. Она не открывала глаз и глубоко дышала. Тут перед её глазами всплыла картинка.
Это были так называемые «Часы судного дня» — символ, используемый в «Бюллетене учёных-атомщиков» и демонстрирующий, как близко подошло человечество к глобальной катастрофе. Во время Холодной войны часы указывали на опасность всемирной ядерной катастрофы, в современное же время они предупреждали о рисках потепления климата.
Когда ситуация становилась особенно опасной, учёные двигали стрелки часов ближе к полуночи.
Теперь Райли поняла подсказку Хэтчера. Убийца подразумевал свою собственную версию часов судного дня. Телами женщин он предупреждал о том, что конец близок. По тому, как шло время на его часах, было понятно, что самое страшное случится в полночь.
Райли понимала, что выводы её ужасны: если убийца собирается придерживаться собственной схемы, ему нужно убить ещё троих жертв — одну для десяти часов, другую для одиннадцати, и последнюю для двенадцати. Теперь Райли поняла: по циферблату часов она сможет по карте определить то, где убийца оставит последних жертв.
«Но я не дам этому случится», — подумала она.
Она знала, что Шейн Хэтчер прав в одном: убийца — чистой воды сумасшедший с сумасшедшими иллюзиями. Но от кого же он на самом деле принимает приказы?
Она вспомнила слова Хэтчера: «Его сообщника не существует».
Почему-то ей это не казалось правдой. Ей это казалось слишком гладким, слишком простым. Райли знала, что мысли Хэтчера нельзя назвать непогрешимыми. И он мог ошибаться. В его значительных талантах криминалиста есть трещины. Он слишком циничен, слишком холоден, слишком интеллектуален. Он не способен на сочувствие, не может влезть в кожу убийцы, как может она.
И теперь ей как раз пора проделать это.
Она снова закрыла глаза и позволила себе проскользнуть в знакомые тёмные уголки собственного разума. Там она обнаружила его образ — образ, который он сам о себе составил. То была гротескная, сюрреалистичная картина, изображающая человека, который строит огромные часы, вместо стрелок используя женские тела.
Женщины были частью сообщения — не люди, но предметы, части часов. Он не питал к женщинам никакой враждебности, он их полностью обесчеловечивал.
Когда часы обрели форму, они начали тикать, руки трупов начали двигаться и зазвучал сигнал тревоги — сигнал, говорящий о том, что полночь апокалипсиса уже близко.
«Так он видит себя, — подумала Райли. — Но как он к этому пришёл?»
