Серенький волчок - Виталий Левченко
Идти по снеговой толще было тяжело. Местами я проваливался по пояс. Из ближних домов меня даже теоретически не могли разглядеть, я и вытянутую руку с трудом видел – так мело и крутило. Кое-как дополз.
Возле боковой стороны купринского забора я оглянулся. Пропаханная мною колея исчезала на глазах. Ледяная каша забивала нос и глаза, в капюшоне и кроссовках был снег, и на мгновение я усомнился: то ли погода помогает мне, то ли наоборот пытается остановить.
За углом я перевел дыхание. Это была подветренная сторона, и задувало чуть меньше. Я прошел до середины забора, достал из сумки гвозди и молоток. Вбил в щель на уровне колен первый гвоздь, повыше – второй, затем третий, четвертый. Я легко дотянулся до верха забора, перекинул сумку и перелез. Спрыгнул в глубокий снег. Посидел немного, огляделся. Засунул один гвоздь в каменную кладку, чтобы потом видеть, где перелезать обратно. Я не боялся, что Куприна заметит меня в окно – дом едва виднелся за снеговой завесой. И, кажется, в окнах не было света. Скорее всего, Елена сидела с сыном где-то в центральных комнатах.
Я добрался до террасы и спрятался за колоннадой. Тщательно отряхнул одежду. По мокрым следам на полу Елена могла обнаружить меня раньше, чем я ее. Поэтому я взял с собой тряпку.
Достав связку ключей, я подошел к двери и осторожно надавил на ручку. Дверь, естественно, не открылась. Глупо было рассчитывать, что хозяйка не запирает ее. Я рассмотрел оба замка: вверху и внизу. Люди обычно закрываются только на верхний замок, если находятся дома. Я выбрал похожий ключ. Он не подошел. Зато второй легко нырнул в скважину. Он воткнулся до середины и застопорился.
Возня с замком заняла минут десять. Было опасение, что дверь внезапно распахнется и я столкнусь нос к носу с Куприной. Пальцы замерзли даже в перчатках, одежду снова запорошило снегом, а проклятый ключ все не хотел залезать. Начинало смеркаться, а я находился еще снаружи.
Я теребил замок и думал о стеклянной двери в оранжерее. Не хотелось мне бить стекло, даже со скотчем не исключался шум. Внезапно ключ вошел до упора. От неожиданности я отпрянул к колонне: мне показалось, что Куприна открыла замок с внутренней стороны. Я подождал пару минут, сделал глубокий вдох, повернул ключ и надавил на ручку. Дверь приоткрылась! Я нырнул внутрь. Прислушался. Стояла тишина. Я осторожно закрыл дверь.
В холле горели бра. Темнела арка слева. А из арки у правой стены шел свет. Именно туда за стаканом воды убежала в прошлый мой визит Елена. Она говорила: там кухня, гостиная и залы. Я боялся запутаться в этих огромных комнатах.
Электрощит находился внизу, в подвальном помещении. Наивная Куприна по-женски и это выболтала. Нужно было спуститься в подвал и отрубить свет. Елена отправилась бы к щитку, а там – оборотень. А потом я расправился бы с ее малолетним сыном.
Но сначала следовало полностью избавиться от снега. Я тщательно вытер о коврик кроссовки, стряхнул одежду. Кусочки снежной кашицы я втер в ворс коврика, достал тряпку и вытер насухо обувь, сумку, протер вокруг пол. Повесил сумку на плечо и тихонько пошел через холл в коридор.
Я дошел почти до конца холла, когда проклятая китайская сумка подвела: у нее оборвалась наплечная ручка, и тяжелая торба с грохотом бухнулась на паркет. Я схватил ее и побежал в подвал. Очень надеялся, что Куприна не услышала шум и не стала с перепугу звонить в полицию.
Спустившись, я огляделся. Вспоминал обстановку. В прошлый раз лампы были включены, а сейчас лишь в стенных нишах с морскими раковинами теплилась подсветка. У меня не было времени искать выключатель, и я достал фонарик.
До комнаты с электрощитом удалось добраться быстро. Там еще располагалась большая газовая печь, ее трубы уходили в стены и пол. Язычки пламени поблескивали в отверстиях дверцы, рядом стоял стул. Я присел, достал из сумки волчью голову, проверил пистолет.
Собравшись с мыслями, я подумал: даже если Елена, услышав шум, уже вызвала полицию – это ничего не меняет. Во-первых, Куприна не знает, что это – я. Во-вторых, у меня достаточно времени закончить дело и спокойно уйти. Метель так занесла дороги, что полиция доберется сюда лишь к ночи. Да и Куприн вряд ли проедет. Если только пешком дойдет от шоссе.
– Все? – шепотом спросил я себя и сам же ответил:
– Все!
Я напялил волчью голову, для проверки потянул под шкурой за тросик – и челюсти громко клацнули. Через стекляшки в глазных отверстиях обзор выходил неважный, и следовало быть внимательней, к тому же с надетой головой совершать укусы – это еще тот фокус. Хотя имелся шанс, что Елена от испуга не станет сопротивляться.
Я открыл электрощиток и вырубил «автоматы». Боялся, что где-нибудь в углу включится аварийный дизель. Но его не было.
Потом я пробрался к лестнице. Поставил там сумку, присел и выключил фонарик. Ждал Елену.
Минут через пять забеспокоился. Куприной давно следовало появиться. Я стащил волчью башку. Прислушался. Наверху было тихо. Но что-то пошло не так, я чувствовал это. Внезапно я ощутил себя в подвале как в ловушке.
Я связал порванную ручку сумки, накинул ее на плечо, взял в левую руку башку, в правую – фонарик и медленно двинулся по лестнице. Добрался до верха, потушил фонарик и на ощупь стал красться по коридору. Хорошо помнил, что где-то там стояла тумбочка. Едва я подумал об этом, как тут же наткнулся на нее. Провел рукой, и что-то с шелестом слетело на пол. По-моему, там лежал гербарий.
В конце коридора я остановился. Мне послышался тихий крик. Через минуту слева из арки показался маленький огонек. До коридора свет не доставал, и я не стал отступать, а только присел.
В холле показалась Елена. Она несла сына, держала его одной рукой, в другой – свечка и нож. Каким-то непостижимым образом она поняла: в доме кто-то есть. Я поблагодарил судьбу, что не остался сидеть в подвале. Наверняка, Куприна успела позвонить в полицию и мужу. А сейчас шла ко входной двери.
Я стал натягивать волчью голову, но Елена вдруг направилась влево, туда,
