Михаил Март - Узкое место
— Теперь понятно — это зона грузового терминала. Мы можем ехать параллельно железке и контролировать ход поезда. Наверняка сможем опережать его и встречать на больших станциях. Так и доведем состав до конечного пункта.
— Идея мне нравится.
— А зачем ты сумку с собой таскал?
— Не понял?
— Нет.
— А ты книги мои хотя бы пролистывал?
— Когда? Ты же меня делами завалил.
— Так вот, я свои рассказы документально подтверждаю, иначе им никто не поверит. Слишком они неправдоподобны. Мне издатель предложил убрать слово «документальный». Хватит того, говорит, что это детектив, а верить или не верить — дело читателя. Но я настоял на своем и высыпал на стол груду фотографий, подтверждающих документальность описанных мной событий. — Метелкин достал из сумки три фотоаппарата. — Каждый имеет свое особое назначение. Может, сумеем разглядеть тех типов в джипе, когда напечатаем снимки, я и такой вариант не исключаю. К слову сказать, я начинал карьеру репортером желтой прессы, слежка за звездами и их любовниками с камерой в руках для меня дело привычное. Чем опытнее репортер, тем выше гонорары. Вот и прикинь.
— Ты, братец, универсал.
— Так точно, Ваше Высочество. А теперь заводи свою карету и дуем в Вологду встречать состав с нужными нам вагонами.
— А вообще-то мне нравится такая работенка. Вот только бы живым до Куйбышева добраться!
Машина выехала на темную пустынную дорогу. Теперь можно и фары включить.
4
Анна вошла в квартиру и была поражена чудным ароматом вкусной еды. Дверь ей открыл высокий красавец в цветном фартуке. Он улыбался. Что-то невероятное, похожее на сон. В этой квартире за два года, пока она в ней проживала, пахло только ее духами и ничем более. Фантастика! И девушку никто никогда не встречал и не ждал. Ждать приходилось ей, но радости от ожиданий она ни испытывала. Появление Башмакова напоминало визит кредитора, пришедшего за вечным долгом.
— Ужин готов, милая хозяюшка. Прошу.
Вадим посторонился. Анна забыла про усталость. Она медленно, будто в незнакомом месте, прошла по коридору и заглянула в гостиную. Стол накрыт белой скатертью, букет алых роз в хрустальной вазе, горящие свечи, шампанское, бокалы, закуски.
— Черт подери! Увидишь однажды такую картину в своем доме и на всю жизнь возненавидишь рестораны. Я ужасно хочу есть, что редко бывает после работы. Приходишь и замертво падаешь в кровать. А сейчас мне кажется, будто я только проснулась и полна сил. Или еще не проснулась? Сон продолжается?
— Так ли это важно? — стоя за спиной девушки, спросил Журавлев.
Она повернулась к нему, и ей захотелось прижаться к его груди, но Анна умела сдерживать свои порывы.
— А ты меня пугал: доверила ключи в чужие руки. Глупости! Я сердцем чувствую, а не делаю расчетов. Но такого я не ожидала увидеть.
— Ты еще ничего не видела. Садись, сейчас я принесу жаркое.
— Нет, нет. Давай сначала выпьем по бокалу шампанского.
Они очень легко перешли на «ты», даже не заметив этого. Вадим сбросил фартук и открыл бутылку.
— За что пьем? — спросила Анна.
— За судьбу. Она позволила нам встретиться.
— И снабдила нас визитными карточками с необходимыми характеристиками.
Бокалы со звоном ударились друг о друга, и они выпили шампанское до дна.
У девушки разгорелись щеки и заблестели глаза. Она положила ладонь на его руку:
— Я не верю в случайность нашей встречи.
— Стоит ли об этом думать…
— У меня болезненная фантазия. Для актрисы это хорошо, для женщины — не очень. Сегодня днем, после репетиции, я сидела в буфете и пила кофе. Не знаю почему, но ты не выходил у меня из головы, я только о тебе и думала целый день. И вот мне в голову пришла идиотская мысль, что тебя подослал ко мне Башмаков.
— О ком идет речь?
— О моем любовнике. Ты же взрослый мальчик и должен понимать, что красивая женщина, известная актриса, не может быть свободной и в тридцать лет жить одна, не задумываясь ни о чем. Конечно, я свободная женщина и сама вправе выбирать себе партнеров по жизни. Это на сцене мне их навязывает режиссер. В жизни у меня есть Башмаков. Что есть, что нет. Мне плевать на него. Ничего достойного на глаза не попадается, а менять шило на мыло не имеет смысла. Он женат, двое детей, богат, щедр и глуп. Возомнил, будто я его собственность. Даже детективов нанимал следить за мной. Глупость. Если женщина захочет изменить, она это сделает и ни один детектив не узнает. А когда я поехала в отпуск, подослал ко мне слащавого сутенера с заданием склонить меня к измене. Дурак. Не понимает элементарных вещей. Я не старая семидесятилетняя вдова, озабоченная сексом. Сутенеры с масляными глазками меня не интересуют.
— Значит, я тоже похож на сутенера?
— Ты? Нет. Ты судьба.
— И все же заподозрила?
— Болезненная фантазия. Просто я не поверила, что со мной такое может случиться. Моя жизнь — сплошные разочарования. Вот я и решила, что ты появился передо мной как очередной агент Башмакова.
— Кто он такой, этот Башмаков?
— Серая, невзрачная личность с наполеоновскими комплексами. Банкир. Спонсор. Это он спонсировал наш новый спектакль специально для конкурса. Имеет связи в Министерстве культуры. Думаю, что и сам конкурс — его идея. Только почему он должен проходить в Сибири, не понятно. Кажется, у его брата там завод. Никель или что-то в этом роде. Семейка «новых русских». Из грязи в князи.
— Он не из Москвы?
— Нет, конечно. Мы как-то ездили на день рождения к его старому другу. Я поразилась. Солидные люди, олигархи, все приволокли с собой девиц. Сплошные балерины, топ-модели, артисточки. Среди них две выглядели белыми воронами. Одна иностранка лет сорока, другая — ее подруга, похожая на рыночную торговку. Так к ней относились, как к царице. По имени-отчеству называли. Даже запомнила — Алина Адамовна. Что касается мужиков и самого именинника, то это просто кошмар. Все какой-то Зареченск вспоминали. Я о таком городе и не слыхала. Потом напились и перешли на мат. Я не выдержала и сбежала, пока Башмаков любезничал с Марлен.
— Марлен?
— Ну да. Иностранку звали Марлен.
— Вообще-то я хорошо отношусь к банкирам. Мой бизнес требует деловых отношений с банками. Есть такой банк «Возрождение», его генеральный директор мне очень симпатичен. Игорь Симагин.
Анна рассмеялась:
— Игорь? Он тебе симпатичен?
— А что?
— Так я о его дне рождения тебе и рассказывала. Чудовищный невежда. Но Башмаков передним пресмыкается, как пес перед хозяином. Меня тошнило от этой картины. Фу, мерзость! Хватит говорить о мерзостях.
— Я к тому, что мир тесен. Зная Симагина, я могу знать и Башмакова, а тот мог меня нанять для знакомства с тобой. Так что все возможно.
Анна отдернула руку и нахмурила брови:
— Ты хочешь испортить мне настроение?
— Нет, я хочу выпить за нас двоих и принести горячее.
Они выпили, поужинали. Свечи догорали.
— Сознайся, Дик, ты принес ужин из ресторана, а здесь все разогрел? Не может мужчина так вкусно готовить, если он не шеф-повар.
— Загляни в мусорную корзину. Она ломится от очисток. И в чем ты меня только не подозреваешь!
— Просто я не верю в реальность происходящего. Извини, женщина не должна говорить таких вещей мужчине, но я выпила и несу все, что думаю.
— Ты себя недооцениваешь. Это я с трудом верю в реальность. Когда ты улетаешь в Новосибирск?
— Через два дня. В понедельник.
— Я встречу тебя в аэропорту. Вас, вероятно, не хотели пугать, но от Новосибирска до Куйбышева триста километров. Четыре с половиной часа на автобусе.
— У нас об этом никто не знает.
— Догадываюсь. Но мы с тобой доедем на машине. Только у меня к тебе есть вопрос. Я могу в течение твоих гастролей пожить в Куйбышеве. В гостинице. Какой номер мне снять? На одного или на двоих?
— На двоих.
— А если тебя постигнет разочарование?
— Тогда ты уедешь в свой Омск, а я останусь.
— Резонно. Но спонсор вашего конкурсного показа может приехать, а если и нет, то он в любом случае узнает, с кем ты жила в гостинице.
— Ты о Башмакове? Я уже забыла о нем, и ты забудь.
— Хорошо бы и он забыл, но так не получится.
Анна встала, подошла к Вадиму и обняла его за шею.
О каком там Башмакове можно говорить.
5
Непонятно, чего больше в этом парне было — гордости, печали или отчаяния. Крепкий, здоровый юноша лет двадцати двух стоял, опустив голову, держа руки по швам, и тупо молчал. Передним прохаживалась женщина, очень красивая, но невероятно строгая. Может, пыталась соответствовать погонам подполковника.
На улице шел мелкий моросящий дождик, поздний вечер, пригород. На перекрестке шоссе стоял одноэтажный огромный дом, на котором светилась вывеска ресторана «Изба». На стоянке — несколько машин. Метрах в двадцати толпилась кучка милиционеров, на земле лежал человек в неестественной позе, а чуть дальше, у обочины, крутилась мигалка на крыше кареты «скорой помощи». Желтый теплый свет из окон ресторана освещал правую сторону лица понурого парня, а синий мигающий свет плясал по левой стороне его профиля.
