Роберт Бирн - Небоскреб
– Уходите отсюда, – крикнул он, – заберите своего дружка, он вон там сидит.
Джерри Коутс все еще сидел на скамье рядом со столом. Он поднялся на ноги и подал Кори ее сумочку и зонтик.
– Нам лучше уйти, – сказал он. – Они просто уволокли отсюда Мэтта, Слима, Чарли и Тома в таких мешках для трупов. Нет смысла тут оставаться.
Она взяла сумочку, зонтик и бросила их на кресло.
– Нам тут надо сделать еще одну работенку, Джерри, проверить, все ли ушли с нижних этажей.
– А как? Система оповещения, селектор, сирена – все отключилось.
Она подтолкнула его к лестничному пролету.
– Есть старинный способ. Открывай двери на каждом этаже и кричи: “Уносите свои задницы отсюда!”
– О, к дьяволу все. Кори, разве это не работа полиции? Я не понимаю, почему мы должны...
– Потому что нас наняли, чтобы защищать это здание, вот почему! – Она вцепилась в его плечи. – Если тот инженер, который даже не работает у нас, рвется добежать пешком до шестьдесят шестого этажа, то ты у меня добежишь до двадцатого. На нижних этажах раскачивание не так заметно – вот потому-то я и думаю, что там может кое-кто остаться. Бьюсь об заклад, мы найдем нескольких усердных трудяг, все еще сидящих за своими столами и полагающих, что сигнал тревоги к ним не относится.
– Ах, Кори, черт тебя подери!
– Ты в лучшей форме, чем я, поэтому возьмешь этажи с двадцатого по одиннадцатый, а я с десятого и до самого низа. Просто один раз крикнуть на каждом этаже – вот все, что тебе надо сделать. – Она распахнула дверь и подтолкнула его вперед, показывая на лестницу. – Давай наверх.
Коутс посмотрел вверх, по его лицу катился пот.
– Мне надо было уйти домой, когда была такая возможность, – сказал он с таким видом, словно собирался заплакать.
– Ты думаешь, Мэтт колебался бы? Он был гадом ползучим, задницей, свиньей, но вот трусом он не был. Он бы пошел вверх по этим ступенькам, даже не задумавшись. Он не стал бы стоять здесь, писать в штанишки и скулить как ребенок.
Коутс посмотрел вниз, на мокрый кружок, образовавшийся у него между ног, потом стиснул зубы и побежал вверх, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки. Кори Хейл с трудом поднималась за ним, надеясь в душе, что поступает правильно, и борясь со своим собственным желанием заскулить, закричать и сбежать домой.
* * *Первый час после ухода Митчелла Чарльз Кэстльман потратил на изучение деталей основания здания Залияна и просмотр папок с инженерными расчетами. Компьютер подтвердил то, что он уже и сам понял: в проекте конструкции основания были серьезные просчеты, колонны не имели достаточной страховки для противостояния подъемной силе. Второй час он молча просидел в кресле, бессмысленно глядя в пространство и слушая классическую музыку по радио. Он не мог найти в себе силы не только двигаться, но и думать. Когда он попытался сконцентрироваться на том, что ему предстоит сделать в ближайшие полчаса, то был буквально потрясен неожиданным открытием: он вообще не знает, как жить дальше. Несколько раз он ловил себя на том, что просто сидит, не думая абсолютно ни о чем. А по радио берлинский филармонический оркестр усердно исполнял переложение канона “ре”, безусловно, самого нудного во всей истории музыки. Сплошные повторы. Отчаянная тоска. Все как в жизни. Эта мысль привела его к принятию первого решения за этот день. Эта музыка прекрасно подошла бы для похорон. Он сделает дополнение к своему завещанию, распорядившись исполнить этот канон. Он взял авторучку, чтобы сделать запись.
– Мы вернемся в “Пачелбел” через минуту, – сказал диктор, прерывая музыку. – Прежде всего передаем сообщение, только что поступившее на наш телетайп. Западные ветры привели к тому, что из здания Залияна на углу 8-й авеню и 50-й улицы вылетело еще несколько окон. Учитывая уличный провал, о котором мы сообщали ранее, этот район представляет крайнюю опасность, мы советуем пешеходам и водителям держаться от него подальше. Полиция также утверждает, что, возможно, существует угроза – неужели тут нет ошибки? – опрокидывания этого здания. Всем, кто в настоящий момент находится в кварталах, ограниченных 49-й и 51-й улицами, 8-й авеню и Бродвеем, настоятельно советуем эвакуироваться. Повторяю: держитесь подальше от района вокруг 50-й улицы и 8-й авеню, а те, кто уже находится там, немедленно покиньте его. Повторяю: из здания Залияна выпадают стекла, есть угроза его опрокидывания. Такое сообщение нам только что передали. Я его проверю для вас, а пока вернемся к музыке.
Кэстльман поднялся на ноги. Почувствовав боль в указательном пальце, он посмотрел на него и увидел, что раздавил авторучку и ее острый конец вонзился в палец. Рука была выпачкана чернилами. Спустя минуту Кэстльман стоял у письменного стола своей секретарши и натягивал плащ.
– Марта, пожалуйста, отправь письмо в отдел строительства городского управления Джорджу Делле. Ты найдешь его адрес и должность в картотеке. Делла, Д-Е-Л-Л-А. Напиши ему, что я просмотрел проектировочные данные по зданию Залияна и нашел серьезные ошибки в привязке колонн основания, в особенности касательно сопротивления напряжению в двух западных ярусах, вероятно, сделанных тем инженером-пакистанцем, который заменил Страута, когда тот ушел. Найди его имя. Я оставил нужные чертежи и расчеты на столе в кабинете. Напиши ему, что, по моему мнению, здание должно подвергнуться принципиальной реконструкции, если его вообще еще можно спасти. А в конце напиши, что я глубоко сожалею об этих ошибках и беру на себя полную ответственность за них, поскольку не сумел осуществить должный контроль. – Заметив, что она перестала стенографировать и удивленно смотрит на него, добавил: – Пожалуйста, запиши это. Напиши еще, что я передаю свои наилучшие пожелания его супруге Ширли. Искренне ваш, ну и так далее. Дай мне на подпись и отправляй.
Когда она закончила работу, он протянул ей белый конверт.
– Марта, я сожалею, что тебе не заплатили в прошлую пятницу. Как ты знаешь, у нас проблема с наличностью.
– Я собиралась сегодня напомнить об этом, – сказала она спокойно, – но я знаю, как трудно идут у вас дела, и могу еще подождать.
– Тебе следовало бы быть понастойчивее. Если у тебя и есть какие-то недостатки, так это то, что ты недостаточно решительно отстаиваешь свои интересы. Сколько ты работаешь в этой фирме? Тридцать лет?
– Сорок.
– Вот видишь! Я даже точно не знал этого! В конверте чек для тебя, выписанный на мой личный счет. Не вижу причин, почему ты должна ждать своего платежного чека до тех пор, пока поправятся дела нашей компании, если это вообще когда-нибудь случится.
– Подождите, мистер Кэстльман, вам совсем не стоит...
– Кроме того, в прошлом году тебе обещали повышение, да так и не дали. Дело не в том, что ты его недостойна, уж поверь мне. Я ценю тебя так же высоко, как и мой отец. Я добавил кое-что к этому чеку, чтобы компенсировать эту задержку.
Он направился к лифту, но вдруг повернулся и добавил:
– Я, может быть, приду завтра, а может, и нет. Если не приду, не забудь получить деньги по этому чеку.
– Здание Залияна, – сказал Кэстльман, забираясь в такси. Шофер повернулся и посмотрел на него.
– Только что слышал, что там здоровенная пробка. Не знаю, насколько близко мы сможем подобраться.
– Подберитесь так близко, как, только сможете, а остаток пути я пройду пешком.
– Что бы вы ни говорили, но если мы окажемся перед заграждением, я не собираюсь дрожать за свою жизнь.
* * *Чек был выписан на десять тысяч долларов, самый крупный личный чек, который когда-либо видела Марта Холлинс.
– Это, должно быть, ошибка, – сказала он, едва дыша. Посмотрев на него с минуту, она решила положить чек в сейф компании и поговорить с мистером Кэстльманом, когда он вернется.
Глава 23
Лифт застрял на 53-м этаже. Митчелл выбрался на крышу кабины, взломал двери на следующий этаж и остаток пути пробежал по лестнице. Добравшись до верха, он долго не мог восстановить дыхание.
– Здесь есть кто-нибудь? – закричал он из холла.
Ему никто не ответил. Кэрол, этот старик и миссис Макговерн, конечно, уже ушли. Если они ушли сразу после того, как он предупредил Кэрол по телефону, то, вероятно, все еще шли по лестницам, быть может, этажах в пятидесяти под ним. Он присел на стол секретарши в приемной, чтобы отдышаться и помассировать икры, которые немедленно отреагировали на столь неожиданную нагрузку. Мало играл в теннис в последнее время, подумал Митчелл. Подъем на 13 этажей был довольно трудным, а спуск на 66 грозил стать еще худшим испытанием. Мускулы на ногах после такой пробежки наверняка онемеют, и, вероятно, неделю он будет прихрамывать.
В служебном помещении царил полный разгром, по всему полу валялись разбросанные бумаги, вещи и всякий мусор. Со всех полок вывалилось их содержимое, шкафчик для документов лежал на боку рядом с четырьмя своими ящиками и несколькими опрокинутыми столами. Все, что стояло на шкафах и столах, в том числе пишущие машинки и телефоны, тоже оказалось на полу. Штаб-квартира компании Залияна выглядела так, словно ее поставили с ног на голову, да так и бросили.
