Серж Брюссоло - Ночная незнакомка
Она вся дрожит, оставшись в блузке и трусиках, с которых по ногам стекает ледяная вода. Старик раздевает ее, не спрашивая, нравится ли ей это, и даже не пытается делать вид, что смотрит в другую сторону. Он сдирает с нее прилипшую одежду, как шкурку с вареной картошки, словно Джейн кукла или выставленный в витрине манекен. У старика шершавые руки, пальцы заканчиваются желтыми, очень твердыми старческими ногтями. Он оставляет ее стоять совершенно голой посреди комнаты, а сам выжимает ее вещи на веранде. Джейн не знает, что с ней будет дальше, и ждет новых приказаний старика. Она теперь никто, и считает это нормальным, и даже если он решит выменять ее на ящик пива, Джейн будет не вправе возражать.
Вернувшись, он бросает ей пропахшее потом мексиканское одеяло. Оно жесткое, неприятное на ощупь. Старик ставит на старую газовую плиту кофейник, а когда кофе готов, наливает ей и себе горячее питье, предварительно кинув в свою чашку щепотку соли, на манер североамериканских охотников. Потом он беззастенчиво разглядывает Джейн, заставляет ее сбросить одеяло и повернуться кругом. Он изучает ее тело, точно ему никогда в жизни не приходилось видеть женщину из плоти и крови. С интересом энтомолога, рассматривающего редкое насекомое. Спросив у Джейн, сколько ей лет, и услышав в ответ — «семнадцать», он мерзко хихикает.
Через некоторое время старик возвращает ей сухие трусы, а обувь и остальную одежду сжигает.
— Все из-за этих чертовых собак-ищеек. Проклятые унюхают волосок на твоей заднице и в стоге сена, — объяснил он.
Он протягивает Джейн штаны и рубаху, которые она должна приспособить по своему росту и фигуре, и стрижет ее под машинку, чтобы она стала похожа на мальчишку. Процедура причиняет ей боль — старик плохо справляется с инструментом, его рука дрожит, и волосы Джейн то и дело застревают в металлических зубьях, которые чаще вырывают волосы, чем отрезают. Потом он дает ей кусок ткани и велит перебинтовать грудь. К счастью, ей и перевязывать-то нечего. После того как она натягивает просторную рубаху, эффект оказывается потрясающим. Она превращается в четырнадцатилетнего подростка, у которого на лице еще нет растительности. Так, с самого первого дня, он учит ее менять внешность, а еще — как избавиться от женской походки и овладеть мальчишескими повадками.
— Когда садишься, не забывай раздвигать ноги, — наставляет ее старик. — Девчонки привыкли к юбкам и держат колени прижатыми — это может тебя выдать. Мужчина никогда так не сядет. Ему не нужно прятать трусы от посторонних взглядов.
Он заставляет ее плевать на землю, свистеть, заложив в рот пальцы, и самое главное — делать вид, что она мочится как мужчина, пуская струю на ствол дерева или стену. Для этого старик приспособил пузырек из мягкой пластмассы, наполнив его разбавленным водой пивом. Если Джейн захочет сделать вид, что мочится, то должна извлечь этот сосуд из кармана, поднести его к ширинке и нажать. Желтоватая пенистая струя превосходно имитирует мочу.
— Очень важная деталь, — говорит старик. — Если и возникнут подозрения насчет твоего пола, то это убедит кого угодно в том, что ты — мужчина.
Джейн это забавляет. Постепенно она привыкает засовывать в трусы скомканный носовой платок, чтобы брюки между ногами были объемнее. Ногти у Джейн теперь грязны и обломаны. Старик научил ее слегка подкрашивать пушок, который покрывает ее щеки и верхнюю губу, с помощью какого-то похожего на пудру порошка, чтобы казалось, будто у нее начинают расти усы и юношеская бородка. Но конечно, куда важнее манера поведения в целом: движения, непроизвольные жесты, умение почесать в паху, небрежно сплюнуть прямо перед собой, громко срыгнуть, осушив залпом бутылочку пива, лихо заложить за ухо сигарету.
Однажды в хижине на сваях появились полицейские. Они долго крутились вокруг озера, поскольку нашлись свидетели, видевшие, как в карьер спускалась девушка-подросток, внешность которой совпадала со словесным портретом, который сделали родители пропавшей Нетти Догган. Полицейские были со служебными собаками, и Джейн испугалась, что они ее унюхают. Она не хотела возвращаться в прошлое. Все то время, что им понадобилось на прочесывание окрестностей озера, она просидела на чердаке, наблюдая за их перемещениями через щель между досками. Нет, старик не пытался ее насильно удерживать у себя, не угрожал ей — Джейн поступила так по собственной воле. Разумеется, она не сказала ему, что беременна. Какое все-таки счастье, что она превратилась в парня, теперь можно забыть обо всем, что с ней произошло раньше. Инстинкт подсказывал Джейн, что этот человек поможет ей стать сильной, научит защищаться и не вести себя как жертва. Вот кто действительно знает жизнь! Он-то не станет ломать голову всю ночь напролет, решая, какой длины сделать хобот слоненку из мультфильма!
Полицейские закончили свою работу и ушли. Джейн не стремилась узнать, что о ней говорят в телевизионных репортажах, и все же однажды случайно напала на телепередачу, в которой ее родители обращались к возможным похитителям. Папа несколько раз сказал, что сейчас он работает над оформлением нового парка аттракционов. Оператор заснял маму, всю в слезах, на фоне эскизов с изображением Фанти. По тому, что на разных рисунках длина хобота слоненка была различной, Джейн догадалась, что вопрос о его экстерьере до сих пор не решен. Джейн не испытала никаких чувств — ни горя от разлуки с ними, ни угрызений совести. Внутри была пустота, словно на месте сердца зияла воронка. И у нее почему-то складывалось впечатление, что старик тоже такой, как она. Он однажды сказал ей: «Все утрясется. Столько детей пропадает, что никто больше не присматривается к их фотографиям».
Часто Джейн и старик вместе совершают прогулки вокруг озера. Джейн тренируется, пытается научиться делать вид, что писает стоя, ударяя струей в дерево, это необходимо в случае, если за ними кто-нибудь станет следить. Старик приучает ее к тому, что она всегда должна быть начеку: вести себя так, будто за ней следят, уже ее подозревают, рассчитывать каждый свой ход, постоянно притворяться кем-то другим, иначе — ломать комедию. Например, во время этих прогулок ее спутник тоже разыгрывает роль дедушки, страдающего от артрита, он еле ковыляет, опершись на палку, выворачивает руки, словно у него больные суставы, много кашляет и притворяется, что ему не хватает воздуха, хотя в действительности он крепок и жилист, как старый дровосек, еще способный свалить дерево, сделав дюжину ударов топором. Джейн знает это, поскольку видела его обнаженным, когда он мылся стоя, наклонившись над раковиной. Под кожей, покрытой седой шерстью, вздувались мощные мускулы. Немало и шрамов было на этом теле, не очень-то удачно зарубцевавшихся и оставивших на коже грубые фиолетовые борозды.
На озере редко появляются люди, оттого что черное бездонное озеро внушает им страх. Но иногда все-таки сюда наведываются пожилые отставники, чтобы поудить рыбу. Старик знакомит их с Джейн, выдавая ее за своего внука — странноватого, нелюдимого парнишку, который не отличается разговорчивостью. Старик однажды сказал ей: «Будешь звать меня Толокин, у меня документы на это имя. Пока это все, что ты должна обо мне знать».
Живут они как домочадцы, которым волей-неволей приходится вести совместное существование, и в их отношениях нет ни малейшей стыдливости. Но зато ни разу во взгляде Толокина Джейн не увидела похоти или тайного желания. Почти всегда старик словно пребывает во сне наяву, взгляд у него рассеянный, даже по-своему мечтательный. Раз в месяц они садятся в пикап и едут за пенсией, которую старик получает на почте до востребования в поселке лесорубов, насквозь пропахшем свежей древесиной, потому что там с утра до вечера работает лесопилка. Деньги ему перечисляет какая-то государственная организация, то ли госдепартамент, то ли армейская структура — Джейн не знает. Похоже, Толокин раньше занимал важный пост, но Джейн совсем не разбирается в званиях. А зря, ведь разбираться в воинских званиях — привилегия мужского пола, и это для нее важно. Отныне необходимо, чтобы она знала назубок не только звания, но и марки машин, самолетов. Или, к примеру, сколько патронов умещается в магазине револьвера. Толокин потихоньку обучает ее азам механики. Она уже дважды собирала и разбирала двигатель пикапа и старый лодочный мотор. Ее руки покрылись мозолями и царапинами. Спит она в одной постели со стариком, так как в хижине нет места для второй кровати. Деревянная обшивка слишком мягкая от постоянной влаги, чтобы можно было повесить гамак, на полу тоже лечь невозможно — замучают тараканы, выползающие из всех щелей с наступлением темноты. Оба они спят голыми — берегут одежду. Толокин ни разу не сделал ни малейшего движения в ее сторону. Это полное к ней безразличие еще больше укрепляет Джейн в уверенности, что она окончательно превратилась в мужчину.
