Дуглас Престон - Граница льдов
Валленар сделал последнюю глубокую затяжку и выбросил окурок в открытый иллюминатор. Положив бритву, здоровой рукой вынул коробку сигар из ящика письменного стола и предложил незнакомцу. Человек пренебрежительно посмотрел на сигары и покачал головой. Валленар взял одну себе.
— Прошу прощения за сигары, — сказал команданте, убирая коробку. — Они очень плохого качества, но военному флоту приходится довольствоваться тем, что дают.
Человек снисходительно улыбнулся, глядя на парализованную руку Валленара. Валленар заметил, что волосы человека сильно напомажены, на руках маникюр.
— Садитесь, друг мой, — предложил Валленар, взяв в рот сигару. — Простите меня, я продолжу бриться, пока мы разговариваем.
Человек сел у письменного стола, элегантно положив ногу на ногу.
— Я понял, что вы торгуете бывшим в употреблении электронным оборудованием: часами, компьютерами, фотокопировальными устройствами и тому подобными вещами.
Валленар замолчал, добривая верхнюю губу.
— Новым и бывшим в употреблении оборудованием, — ответил посетитель.
— Значит, я прав, — сказал команданте. — Примерно четыре или пять месяцев назад, думаю в марте, вы купили некое оборудование — томографический зонд. Этот инструмент используется геологоразведчиками. Набор длинных металлических штоков с компьютером в середине. Это так?
— Мой команданте, у меня большой бизнес. Я не могу помнить каждый кусок старья, что мне приносят.
Валленар повернулся к нему.
— Я не сказал, что это старье. Вы сказали, что продаете новое и подержанное оборудование, не так ли?
Торговец пожал плечами, поднял руки и улыбнулся. Это была улыбка, которую команданте видел раньше бессчетное число раз у мелких бюрократов, чиновников, бизнесменов. Это была улыбка, которая говорила: «Я ничего не буду знать, и я не буду тебе помогать, пока не получу ла мордида взятку». Ту же улыбку он видел на лицах таможенников в Пуэрто-Уильямсе неделю назад. И вот сегодня вместо гнева он чувствует огромную жалость к этому человеку. Этот человек не родился испорченным. Его постепенно развратили. Это был симптом серьезной болезни, которая заявляла о себе повсюду вокруг него.
Глубоко вздохнув, Валленар обошел стол и присел на ближний к торговцу край. Он улыбнулся, чувствуя, как крем для бритья высыхает на коже. Торговец наклонил голову и заговорщически подмигнул. И, сделав это, он потер большим и указательным пальцами друг о друга в интернациональном жесте, положив на стол вторую наманикюренную руку.
Со стремительностью атакующей змеи команданте выбросил руку вперед и вонзил двойное лезвие бритвы в овальный кончик ногтя среднего пальца торговца. Человек резко вздохнул и уставился на команданте глазами, полными ужаса. Тот ответил ему невозмутимым взглядом. Потом сильно дернул бритву, и человек пронзительно вскрикнул, когда ноготь оторвался.
Валленар помахал бритвой, стряхивая окровавленный ноготь в иллюминатор. Затем он вернулся к зеркалу и продолжил бриться. С минуту в маленькой каюте было слышно, как лезвия скоблили кожу да громко стонал торговец. Валленар заметил с некоторым интересом, что бритва оставляет невыбритой полоску у него на лице. По-видимому, какой-то кусочек застрял между лезвиями.
Он снова вымыл бритву и закончил бритье. Сполоснув, вытер лицо и повернулся к торговцу. Тот стоял около стола, раскачивался и стонал, нянчил свой кровоточащий палец.
Валленар достал из кармана платок, наклонился через стол и обернул пострадавший палец торговца.
— Садитесь, пожалуйста.
Торговец сел, тихонько всхлипывая, его челюсти дрожали от страха.
— Вы поможете нам обоим, если ответите на мои вопросы быстро и точно. Вы купили оборудование, о котором я говорил?
— Да, купил, — сразу ответил торговец, баюкая свой палец. — У меня был такой инструмент, команданте.
— Кто у вас его купил?
— Американский художник.
— Художник?
— Скульптор. Он хотел сделать из этого скульптуру в стиле модерн и выставить ее в Нью-Йорке. Оно было все ржавое. Больше ни на что и не годилось.
Валленар улыбнулся.
— Американский скульптор. Как его имя?
— Он не назвал своего имени.
Валленар кивнул, продолжая улыбаться. Торговец теперь очень хотел рассказать всю правду.
— Конечно не назвал. Теперь скажите мне, сеньор… Я же не спросил ваше имя. Какой я рассеянный.
— Торнеро, мой команданте, Рафаэль Торнеро Переа.
— Сеньор Торнеро, скажите мне, у кого вы купили этот инструмент?
— У метиса.
Валленар удивился.
— У метиса? Как его имя?
— Простите… Я не знаю.
Валленар нахмурился.
— Вы не знаете его имени? Осталось всего несколько метисов и еще меньше появляется их в Пунта-Аренасе.
— Я не помню, команданте. Правда, не могу вспомнить.
Страдающие глаза становились все более безумными, по мере того как торговец лихорадочно рылся в своей памяти. По напомаженному лбу стекал пот.
— Он был не из Аренаса, он был с юга.
Неожиданно Валленара осенило.
— Может быть, это был Паппап? Джон Паппап?
— Да! Спасибо! Спасибо, команданте, что напомнили мне. Паппап. Так его звали.
— Он сказал, где это нашел?
— Да. Он сказал, что нашел его на островах. Я ему не поверил. Как там можно найти что-то ценное?
Торговец говорил, захлебываясь словами, словно был не в состоянии достаточно быстро их произносить.
— Я подумал, что он просто набивает цену. — Его лицо просветлело. — Я вспомнил сейчас, что там была еще кирка и странного вида молоток.
— Странного вида молоток?
— Да, один конец у него был длинный и загнутый. И еще был кожаный мешок с камнями. Американец купил все эти вещи тоже.
Валленар наклонился к нему через стол.
— Камни? Вы на них посмотрели?
— Да, сэр. Конечно, я на них посмотрел.
— В них было золото?
— Нет-нет. Они не были ценными.
— Ага. Вы, конечно, геолог и смогли определить их ценность?
Хотя Валленар говорил спокойным голосом, торговец съежился в кресле.
— Команданте, я показал их сеньору Алонсо Торресу, у которого склад руды в Калле-Колинасе. Я подумал, что, возможно, они представляют ценную руду. Но он сказал, что они бесполезные. Сказал, чтобы я их выбросил.
— Откуда он может знать?
— Он знает, команданте. Он эксперт по рудам и минералам.
Валленар подошел к единственному иллюминатору, покрытому белым налетом и ржавчиной от соленой воды.
— Он сказал, что они такое?
— Он сказал, что они ничто.
Валленар повернулся к торговцу.
— Как они выглядели?
— Просто камни. Некрасивые камни.
Валленар прикрыл глаза, стараясь унять поднимавшийся у него внутри гнев. Было бы непристойно потерять самообладание в присутствии гостя на своем корабле.
— Возможно, у меня остался один из них в магазине, команданте.
Валленар снова открыл глаза.
— Возможно?
— Сеньор Торрес задержал один, чтобы сделать дополнительные тесты. Я получил его обратно, когда американец уже купил инструмент. Некоторое время я использовал его вместо пресс-папье. Я тоже надеялся, что он окажется ценным, несмотря на заключение сеньора Торреса. Возможно, мне удастся его найти.
Команданте Валленар вдруг улыбнулся. Он вынул изо рта незажженную сигару, взглянул на ее кончик и поджег спичкой из коробка, лежавшего на столе.
— Я бы хотел купить у вас тот камень, о котором вы говорите.
— Вас интересует камень? Я буду рад отдать его вам. Не будем говорить о покупке, команданте.
Валленар слегка поклонился.
— Тогда мне будет приятно проводить вас, сеньор, до вашего магазина, чтобы принять этот сувенир.
Он глубоко затянулся сигарой и с величайшей вежливостью вывел торговца из каюты в зловонный центральный коридор «Алмиранте Рамиреса».
«Ролвааг»
9 часов 35 минут
Буровое долото положили на стол для обследования. Его сожженная головка покоилась на белом пластике стола. Свет от верхних ламп придавал калеке голубоватый оттенок. В ряд выстроились приборы для отбора проб, каждый отдельно в запаянной пластиковой упаковке. Макферлейн в стерильной одежде надвинул на лицо хирургическую маску. Море было необычайно спокойным. В лабораторном помещении без окон с трудом верилось, что они на борту судна.
— Скальпель, доктор? — спросила Амира приглушенным маской голосом.
Макферлейн покачал головой.
— Сестра, я думаю, мы потеряли пациента.
Амира сочувственно заохала. У нее за спиной стоял Глинн, сложив руки.
Макферлейн направил электронный стереоскопический микроскоп на стол. Сильно увеличенное изображение головки долота появилось на экране ближайшего компьютера. Ландшафт после Армагеддона: заплавленные ущелья и расплавленные горные хребты.
