Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
— Да, до нелепости рано. Уже в пятьдесят восьмом году. Мы прожили вместе около шестнадцати лет. У нее была врожденная болезнь сердца. И оказалось, что я бесплоден — дети у нас так и не появились. Из-за всего этого мой брат меня и ненавидит.
— Из-за того, что вы на ней женились?
— Из-за того, что я — используя его терминологию — женился на грязной жидовке. Для него это было предательством по отношению к народу и морали, ко всем принципам, которые он отстаивал.
— Да он просто чокнутый.
— Думаю, лучше не скажешь.
Глава
10
Четверг, 9 января — пятница, 31 января
Согласно сообщениям газеты «Хедестадс-курирен», первый месяц, проведенный Микаэлем в глуши, оказался рекордно холодным или (о чем ему сообщил Хенрик Вангер), по крайней мере, самым холодным с военной зимы 1942 года. Микаэль был склонен считать эти сведения достоверными. Уже в первую неделю жизни в Хедебю он свел близкое знакомство с кальсонами, толстыми носками и футболками в два слоя.
В середине января на его долю выпало несколько кошмарных дней, когда температура опускалась до невероятной отметки тридцать семь градусов мороза. Ничего подобного ему прежде переживать не доводилось, даже в тот год, который он прослужил в армии в Кируне. Как-то утром в домике замерз водопровод. Гуннар Нильссон снабдил Микаэля двумя большими пластиковыми канистрами, чтобы он мог готовить еду и мыться, но холод сковывал все и вся. С внутренней стороны окон образовались ледяные цветы, Микаэль постоянно мерз, сколько бы ни топил печку, для чего ему ежедневно приходилось подолгу колоть дрова в сарае за домом.
Временами его охватывало отчаяние и он подумывал о том, чтобы вызвать такси, доехать до города и сесть на ближайший поезд, идущий к югу. Но вместо этого он надевал дополнительный свитер и, завернувшись в одеяло, усаживался за кухонный стол, пил кофе и читал старые полицейские протоколы.
Потом погода переменилась и температура поднялась до минус десяти градусов, при которых уже можно было чувствовать себя вполне комфортно.
В это время Микаэль начал знакомиться с обитателями Хедебю. Мартин Вангер сдержал обещание и пригласил его на собственноручно приготовленный ужин: его составляли жаркое из лосятины и итальянское красное вино. Не состоящий в браке генеральный директор водил дружбу с некой Эвой Хассель, которая тоже была приглашена на ужин. Она оказалась душевной женщиной, с которой было интересно общаться, и Микаэль нашел ее исключительно привлекательной. Она работала зубным врачом и жила в Хедестаде, но выходные проводила у Мартина Вангера. Постепенно Микаэль выяснил, что они знали друг друга много лет, но встречаться начали только в зрелом возрасте и не видели смысла вступать в брак.
— Вообще-то она мой зубной врач, — со смехом пояснил Мартин Вангер.
— А породниться с этим чокнутым кланом не является пределом моих мечтаний, — заметила Эва Хассель, ласково похлопав своего друга по колену.
Вилла генерального директора выглядела как воплощенная архитектором мечта холостяка — с черной, белой и хромированной мебелью, дорогостоящими дизайнерскими изделиями, способными пленить даже ценителя Кристера Мальма. На кухне присутствовало оборудование для профессионального повара, а в гостиной имелись первоклассный проигрыватель и потрясающее собрание джаза, от Томми Дорси до Джона Колтрейна. Мартин Вангер имел средства, его дом был дорогим и удобным, но довольно безликим. Микаэль отметил, что в качестве картин на стенах висят репродукции и постеры, какими торгует «ИКЕА», — красивые, но бессодержательные. Книжные полки, по крайней мере в той части дома, которую видел Микаэль, были далеко не забиты — на них свободно размещались Национальная энциклопедия и несколько подарочных изданий из тех, какие, за неимением лучшей идеи, преподносят на Рождество. В общей сложности Микаэлю удалось обнаружить два пристрастия Мартина Вангера: музыка и приготовление пищи. Первое породило приблизительно три тысячи LP-дисков, а второе выдавал нависавший над ремнем живот.
В личности Мартина Вангера причудливым образом сочетались ограниченность, резкость и обходительность. Не требовалось особых аналитических способностей, чтобы прийти к выводу, что у генерального директора имелись определенные странности. Пока они слушали «Ночь в Тунисе», разговор шел в основном о концерне «Вангер». Мартин не скрывал, что борется за выживание своей компании, и выбор темы Микаэля озадачил. Глава предприятия прекрасно сознавал, что у него в гостях находится малознакомый журналист-экономист, и тем не менее обсуждал внутренние проблемы концерна столь откровенно, что это выглядело с его стороны по меньшей мере беспечно. Микаэль работал на Хенрика Вангера, и этого было достаточно, чтобы Мартин посчитал его «своим». Так же как и бывший генеральный директор, его преемник полагал, что в современном положении концерна семья должна винить только себя. Правда, в отличие от старика он относился к этому легче и не питал непримиримой вражды к родственникам. Казалось, неисправимый идиотизм семьи Мартина Вангера почти забавлял. Эва Хассель кивала, не вставляя никаких замечаний: они явно обсуждали этот вопрос раньше.
Уже зная, что Микаэлю поручено написать семейную хронику, Мартин Вангер спросил, как продвигается работа. Микаэль с улыбкой ответил, что с трудом разбирается даже в именах многочисленных родственников, и попросил разрешения зайти еще раз и задать ряд вопросов, когда это будет удобно. Он не раз прикидывал, не завести ли разговор о навязчивой идее старика относительно исчезновения Харриет Вангер — скорее всего, Хенрик Вангер неоднократно мучил брата пропавшей девушки своими теориями. Кроме того, Мартин и сам должен понимать, что раз Микаэль пишет семейную хронику, то от него едва ли укроется бесследное исчезновение одного из членов семьи. Однако Мартин, похоже, не собирался касаться этой темы, и Микаэль решил подождать. Рано или поздно повод поговорить о Харриет непременно появится.
Выпив по несколько рюмок водки, они расстались около двух часов ночи. Триста метров по скользкой дороге до своего дома Микаэлю пришлось одолевать в некотором подпитии, но в целом он находил, что вечер получился приятным.
Как-то раз во время второй недели пребывания Микаэля в Хедебю, уже в сумерках, в дверь его жилища постучали. Он отложил только что раскрытую папку с полицейскими протоколами — шестую по счету — и, предварительно прикрыв дверь в кабинет, впустил в дом тщательно укутанную блондинку лет пятидесяти.
— Здравствуйте. Я просто хотела познакомиться. Меня зовут Сесилия Вангер.
Они пожали друг другу руки, и Микаэль достал кофейные чашки.
Сесилия Вангер, дочь нациста Харальда Вангера, оказалась открытой и во многих отношениях интересной женщиной. Микаэль припомнил, что Хенрик Вангер хорошо о ней отзывался и упоминал, что она не общается с отцом, хоть и живет по соседству. Они немного поболтали, после чего гостья перешла к цели своего визита.
— Насколько я понимаю, вы должны написать книгу о нашей семье. Не уверена, что мне нравится эта идея, — сказала она. — По крайней мере, я хотела бы знать, что вы за человек.
— Меня нанял Хенрик Вангер. Собственно, я должен написать историю его жизни.
— Добрейший Хенрик не вполне нормально относится к собственной семье.
Микаэль посмотрел на нее, не очень понимая, что она хотела сказать:
— Вы возражаете против книги о семье Вангер?
— Я этого не говорила. Да и мое мнение, вероятно, не играет никакой роли. Но думаю, вы уже поняли, что быть членом этого семейства не во все времена бывало легко.
Микаэль не имел представления о том, что ей говорил Хенрик и насколько Сесилия осведомлена о его задании. Он развел руками:
— Хенрик Вангер заключил со мной контракт по поводу написания семейной хроники. У него сложилось твердое мнение по поводу некоторых членов семьи, но я для своих выводов буду опираться на документы.
Сесилия холодно улыбнулась:
— Я хочу знать, не придется ли мне, когда выйдет эта книга, отправиться в ссылку или эмигрировать?
— Думаю, нет, — ответил Микаэль. — Люди в состоянии оценить, чего стоит каждый человек сам по себе.
— Такой, например, как мой отец?
— Ваш отец — нацист? — спросил Микаэль.
Сесилия Вангер закатила глаза:
— Мой отец — сумасшедший. Я встречаюсь с ним где-то раз в год, хотя мы и живем стена к стене.
— Почему вы не хотите с ним встречаться?
— Подождите. Прежде чем вы обрушите на меня массу вопросов… Вы собираетесь цитировать мои слова? Или же я могу разговаривать с вами нормально, не боясь, что меня изобразят идиоткой?
Микаэль немного поколебался, не зная, как лучше выразить свою мысль:
