Александр Варго - Пуповина
– Я удовлетворю твое любопытство, сынок, – сказал Евгений. Сергей видел только его широкую спину и слышал, как он гремит чем-то на столе.
(будто что-то раскладывает…)
– Тебе понравилась моя история? – спросил Сбежнев.
Сергей молчал, тяжело дыша. На лбу выступила испарина.
– Я кое-что поясню. На самом деле Олеся мне давно нравилась. Я влюбился в нее еще с третьего класса. Как раз тогда нашли моего отца. Я знал, какие у Олеси трудности в семье. Ее сестре Маргарите доставалось все, ей – ничего. Мы с отцом выкрали ее из кинотеатра. Этим же вечером ее кожа с черепа уже варилась в котле. И Олеся ничего не знала. Она была невинным цветком, сынок. Я сам все делал. Я также не стал ей говорить всю правду наутро, когда она проснулась после той мясорубки. Да, я насыпал ей снотворного. Но только для того, чтобы она осталась у меня на ночь, понимаешь?! Я любил ее!!
Единственный глаз Сбежнева вспыхнул такой прожигающей яростью, словно кто-то намеревался поставить под сомнение его чувства к этой женщине.
– Ты понял, ты, урод?! Это ее ты бил по уху и по губам за столом час назад! Не меня! Ты бил Олесю! Мою жену! Оскорблял ее! Называл старой сукой! Вешалкой!!
– Я не хотел, – забормотал испуганно Сергей. – Прости!..
Несколько секунд Евгений с нескрываемой ненавистью разглядывал Сергея.
– Ладно… Итак, когда Олеся пришла утром домой, ее жестоко избил Келлер, – немного остыв, продолжил он. – Мать попыталась вмешаться, но досталось и ей. Олесю увезли в реанимацию, а ее отчима арестовали. Он считал, что его падчерица причастна к смерти его дочери Маргариты. Не знаю, догадывалась ли Олеся, что я подарил ей в тот день рождения. Ты уже понял, что тсанса делает человека сильнее и увереннее. Я желал только добра Олесе. Кто знал, что ее отчим, этот старый придурок, разнюхает мой секрет?!
Сбежнев помолчал, словно пытаясь в памяти досконально воссоздать события тех дней.
– После побоев Олеся впала в кому. Все это время я разрывался на части. Я навещал Олесю, приходил в гости к матери, мы много разговаривали. Она полюбила меня как родного. Она поняла, что из себя представляет Андрей Алексеевич, и уже не испытывала к нему прежних чувств. Параллельно я наводил порядок в доме. Я тщательно вымыл дом, выбросил все, что бы было связано с той ночью. Тела отца и Влада Ирбе я сжег в крематории. Туда же отправилась и семья Власенко.
Сбежнев куда-то отошел, а когда вернулся, на нем был белый халат, застегнутый на все пуговицы.
– После этого я засыпал крематорий землей. Все, что находилось в сарае, я демонтировал и уничтожил вместе с нашей лабораторией. Я решил сжечь дом, чтобы он не напоминал мне о смерти папы. К сожалению, также пришлось сжечь все тсансы. Даже голову моей мамы. Между прочим, она ведь никуда не уходила от нас. Просто как-то они поссорились с отцом, и он слишком сильно ударил ее. Я видел это. Отец добил ее, после чего у нас с ним был долгий разговор. Я не винил папу. Она гуляла на стороне и мало занималась мною. Когда он был в джунглях, она каждую неделю приводила нового мужика. Но я отвлекся.
– Зачем… – Сергей с трудом сглотнул застрявший в глотке вязкий комок, – зачем ты надел халат?
– Отец почти ни с кем не общался, и его исчезновения практически никто не заметил, – пропустив вопрос пленника мимо ушей, продолжал Евгений. – Всем, кто интересовался его отсутствием, я говорил, что папа просто ушел, ничего не сказав. Когда сгорел дом, я переехал жить к матери Олеси. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я продал участок, добавил немного из средств, что остались на счету отца, и купил дом в области.
«Халат, – вертелось в мозгу Сергея. Он почти не слушал Евгения. – Меня раздели, и он надел халат… для чего?!!»
Он предпринял еще одну попытку сдвинуться с места.
Тщетно. Его тело будто приклеили к этому огромному столу из нержавейки.
– Я не забывал об Олесе, – мечтательный голос Евгения плавал и растекался в пространстве, словно густой сладкий сироп. – Ее выписали из больницы, но она вернулась домой совершенно другой. Пока она была в коме, какие-то клетки ее головного мозга погибли безвозвратно. Она слушала, кивала, но говорить не могла, только мычала или улыбалась. Но я любил ее и такой. А ее мать любила меня за это. Единственное, чего мы опасались, это Келлера. Проклятый старый пень поклялся убить всех нас, как только выйдет на свободу.
– Зачем тебе халат??! – крикнул Сергей, теряя контроль над собой.
Усмехнувшись, Евгений наклонился и укусил его за нос. Ополоумев от боли и страха, Сергей завизжал, чувствуя, как на лицо брызнула кровь.
– Не бойся, – сказал Сбежнев, отстраняясь. Он вытер губы. – Твой нос на месте. Я же не хочу испортить тебе лицо, сынок. Ты будешь меня слушать? Или я откушу тебе кое-что другое. То, что мне когда-то предлагал взять в рот Денис Власенко.
– Буду… буду слушать, – проблеял Сергей. Нос горел, словно его ткнули в горячую батарею.
– Я уговорил мать переехать с Олесей в мой новый дом. Понятное дело, Олесю уговаривать было не нужно – весь ее мир ограничивался мною и ее мамой. Не скрою, я хотел убить Келлера. Сразу, как только он вышел на волю. Об этом я поделился с мамой Олеси, но неожиданно она оказалась категорически против.
«Бог все равно воздаст каждому за содеянное», так она сказала. Я не стал ей перечить. Потом она умерла. Глупой, нелепой смертью. Меняла занавески и упала со стула, сломав шею.
Евгений вздохнул.
– Я бы мог сто раз убить ублюдка. Но я пообещал Олесе и ее маме.
– Тебя считали умершим, – тихо сказал Сергей. – Келлер… он даже сказал, где ты похоронен!
– Мне пришлось инсценировать мою смерть, – пояснил Евгений. – Труп одного одинокого бомжа нужные люди опознали как мой. Я сделал это не из-за Келлера, я не боялся его. Понимаешь, наше с Олесей хобби…
Он широко улыбнулся, демонстрируя крепкие зубы:
– Оно очень специфично, сынок. Появилось очень много людей, которые хотели моей крови. Мы постоянно переезжали, пока не очутились здесь. Поверь, в последнее время мы ведем себя очень тихо… Пока тут не появился ты со своим приятелем. Вы сами нарвались. Знаешь, есть такой термин в криминологии: «виктимологическое поведение». Это когда сама жертва провоцирует преступника на нарушение закона. Ну, к примеру, девушка в короткой юбке и с ярким макияжем идет гулять ночью в подворотню. Разумеется, ее обязательно трахнут. Или ты идешь по центральной улице, а у тебя из заднего кармана торчат сто баксов. У тебя их сопрут. Так и здесь. Моя Олеся просто не удержалась, увидев твоего храпящего друга в машине с открытой дверью.
Сбежнев выдвинул из стола ящик и, достав из него резиновые перчатки, стал напяливать их на руки.
– Несмотря ни на что, я по-прежнему люблю ее. Я решил, что не брошу ее. Ведь это из-за меня она стала такой, какой есть. И ей нельзя сейчас испытывать стресс. Мы ждем малыша. Моего наследника.
– Евгений… – жалобно начал Сергей, но тот повелительно махнул рукой.
– Я не закончил. Как я уже сказал, мама Олеси умерла. У моей жены случился еще один приступ. Она плакала сутками, скучая по матери. Я не мог этого вынести.
Сбежнев протянул руку и, взяв какую-то тряпку со стола, помахал ею перед лицом Сергея:
– Я сам изготовил лицо своей тещи. К тому времени я умел делать и более сложные вещи. Я даже не забыл о родинке, которая ввела тебя в заблуждение при нашем первом знакомстве. Ведь у Олеси и у ее мамы одинаковые родинки на подбородке.
Сергей с ужасом глядел на мертвые глазницы и поблекшие седые волосы маски.
– Теперь ты понял? Днем ее муж на работе, так думает Олеся. Она рядом с любимой мамой. Каким образом мама вернулась с того света – ей невдомек. Да это и неважно, у Олеси все равно мозг трехмесячного ребенка. Главное – она не одна. Вечером мама уходит на ночное дежурство – сторожить овощной склад. А ее горячо любимый муж возвращается домой. Завтра будет так же. И так будет всегда.
– Вы психи, – вырвалось у Сергея.
– Почему? Мы совершенно нормальные. А ты разве не псих? Когда намеревался отвезти несчастную женщину на расправу к злому, гадкому старику? Кстати, свою тещу я похоронил как положено. С головой. У нас в огороде. Видал, какой у нас огород? Картошка – ням-ням! Редиска – ням-ням! Помидорчики…
– Отпусти меня! – завопил Сергей. – Келлер это так не оставит! Он знает, куда я уехал, и ждет от меня новостей!
– Я думал об этом, – рассудительно сказал Евгений. – Поэтому собираюсь сегодня ночью проведать этого неугомонного пердуна. Вставлю ему, пожалуй, пару клизм. А потом…
– Я все скажу. Мы… можем поехать вместе, – Сергей заискивающе заглядывал в глаза Сбежневу. – У старой клячи есть деньги! И почти никакой охраны!
– Деньги? – переспросил Евгений. – Разве я похож на человека, которому нужны деньги?
Он скрылся из зоны видимости Сергея, и тот заволновался.
Евгений вскоре вернулся. В руках он сжимал громадный топор.
