Топи - Глуховский Дмитрий Алексеевич
Ну то есть, я понимаю, что мы тут нужное дело делаем… Перо равно штык и тэдэ… Но копать на друга это как-то совсем уже… Как бы too much получается.
ГЛАВРЕД
Открывай Фейсбук и давай сюда. Считаю до трех.
МАКС
Это вообще мой Фейсбук, если что. Что это за тема такая, Валентин Петрович?
ГЛАВРЕД
Раз.
МАКС
Вам-то самому этим вообще как заниматься? Норм? Вы сами-то вообще за этим в профессию шли? Разве этому Ясен Николаевич ваше поколение учил?
ГЛАВРЕД
За чем «за этим»? Чему «этому»?
МАКС
Чему-чему? Желтухой всякой трафик гнать, всякие сиськи-фриське, чтобы потом эти мертвые души подороже сами знаете кому отгружать… А как же там насчет того, чтобы в интересах общества…
На них оборачиваются сидящие рядом молодые журналистки. Главред, заметив их внимание, тоже распушает хвост.
ГЛАВРЕД
Значит, так, чувачок. Так по всему миру журналистика устроена, ясно тебе? Три!
Он рывком открывает крышку Максова ноутбука и упирается взглядом в продолжающее играть видео с японскими школьницами. Макс отворачивается. Журналистки начинают хихикать.
МАКС
Гребаный Windows.
ГЛАВРЕД
Это что?
МАКС
Это документальный фильм о тяжелой жизни японской молодежи. Студенты журфака, наверное. Вы были правы, Валентин Петрович. Везде одно и то же.
Главред смотрит на него сокрушенно.
ГЛАВРЕД
Какой же ты все-таки еблан, Кольцов. «Этика», «эстетика»…
Захлопывает ноутбук, вырывает его из сети. Всучивает Максу. Потом ставит сверху Максову кружку, сгребает со стола бумаги и высыпает ворохом на компьютер.
ГЛАВРЕД
Но, знаешь, тут без сюрпризов. С самого начала было видно, что ты трепло и ничтожество. Забирай свою рухлядь и уматывай. Вон из профессии!
Молодые журналистки ахают и отворачиваются. Зато теперь на Макса и Главреда пялится вся остальная редакция поверх компьютерных мониторов. Макс пытается сохранить невозмутимость.
МАКС
А Титов?
ГЛАВРЕД
Без тебя разберемся. Ты у него не единственный френд.
Главред разворачивается и уходит. Макс откидывается на стуле. Оглядывается на коллег. Бравирует.
МАКС
Браво, Валентин Петрович! Татьяна Тарасова ставит вам за ваше выступление высшую оценку!
Но никто не смеется его шутке. Люди торопливо прячутся за своими мониторами.
ИНТ. ОФИС КОМПАНИИ TRUETALK. ДЕНЬ
Денис закрывает жалюзи в своем офисе-аквариуме, отсекая себя от глазеющих на него сотрудников. Достает пачку болеутолящего из кармана, извлекает таблетку, глотает. Потом лезет в сейф, достает там папиросную бумагу, стафф, скручивает косяк и садится перед облаками, раскуриваясь. Закрывает глаза.
ДЕНИС
Спас-Прогнание, сука. Езжай, бля, помолись. Свечечку поставь.
Втягивает в себя целиком косяк, закашливается. Потом достает телефон и вбивает в Яндекс слова: «Спас-Прогнание».
ЭКРАН ТЕЛЕФОНА
На экране – сверстанный под телефон сайт: монастырь с золотыми куполами в зеленых дебрях, лазурное небо, окошко чат-бота. Все очень современно.
ВОЗВРАТ К СЦЕНЕ
Денис расслабленно хихикает и вбивает в окно чат-бота: «Хелоу».
ИНТ. ИНСТИТУТ СКЛИФОСОВСКОГО. РЕАНИМАЦИЯ
Больничный коридор, упирающийся в стеклянную стену с надписью «Реанимация». Дверь в стене приоткрыта, в дверях стоит РЕАНИМАТОЛОГ (48) – женщина в медицинском комбинезоне, с усталым лицом, перегораживая вход юной девушке с почти ангельской внешностью – СОНЕ (22). Соня вцепилась в дверь, пытается перетянуть ее на себя. Борются они молча, яростно – и Соня, несмотря на свою хрупкость, начинает побеждать.
РЕАНИМАТОЛОГ
Охрана!
Соня отпускает дверь, реаниматолог захлопывает ее и запирает у нее перед носом. Соня – лицо в слезах – садится на скамейку у дверей и всхлипывает.
ИНТ. КВАРТИРА СОНИ. ВАННАЯ КОМНАТА
Довольно просторная, хотя это совмещенный санузел. Соня – мокрые волосы, завернута в банное полотенце, на шее почерневший серебряный крестик, в руках смартфон – продолжает плакать, сидя на полу. Вдруг раздается стук в дверь – негромкий, но настойчивый.
СОНИН ОТЕЦ (З.К.)
Софья! Софья! А ну, живо открывай!
Голос властный и как будто бы спокойный, но в нем слышится сдавленное бешенство.
КРУПНО: ЭКРАН ТЕЛЕФОНА
На нем открыта фотография девушки, очень похожей на Соню, – в обнимку с парнем в мотоциклетной кожанке. Соня приближает фотографию парня.
СОНИН ОТЕЦ (З.К.)
А ну, живо выметайся! Сколько можно?! Чем ты там вообще занимаешься?!
СОНЯ
Ничем!
Замок внезапно проворачивается, без спросу открываясь снаружи – и в ванную вваливается Сонин отец. Огромный, бородатый, упитанный, краснощекий. Он притворяет за собой дверь и говорит тихо, но зло.
СОНИН ОТЕЦ
Опять ты с этой своей чертовой штуковиной. Христом Господом клянусь, отберу. Что ты там делаешь? Дай сюда!
Соня вся сжимается, прячет телефон. Отец хмурится, но не настаивает.
СОНИН ОТЕЦ
Там люди ждут, тебя одну ждут, ты понимаешь это или нет?
Протягивает свою ручищу, чтобы поднять ее с пола, – она съеживается, но берется за нее, он рывком поднимает Соню с пола. С нее сваливается полотенце. Отец отводит взгляд.
СОНИН ОТЕЦ
Прикройся. И пойдем.
ИНТ. СОНИНА КВАРТИРА. ДЕНЬ
Большая старомосковская квартира. Обстановка небедная, но нарочито простая. Множество икон на стенах, все в богатых золотых окладах: видно, что хозяева квартиры – люди верующие и воцерковленные. На столе стоит букет цветов и две фотографии похожей на Соню девушки – на одной она серьезная, и эта фотография в траурной рамке. На другой – веселая, стоит на фоне мотоцикла. Отец толкает Соню на стул, хватает фотографию с мотоциклом и сует ее Соне под нос.
СОНИН ОТЕЦ
Зачем ты сюда поставила эту фотографию?!
СОНЯ
Потому что… Она тут счастливая…
СОНИН ОТЕЦ
Она тут на своем проклятом драндулете! На котором и разбилась! Стояло ведь хорошее фото!
Показывает на большое фото с траурной лентой, убранное подальше. Соня молчит, смотрит в пол.
СОНИН ОТЕЦ
Она такой должна была быть. Серьезной. Скромной. Как ты…
Кладет одну руку Соне на плечо. Соня съеживается.
СОНЯ
Кому должна?
СОНИН ОТЕЦ
Нам должна. Матери твоей покойнице должна. Кем выросла… Помада! Юбки такие, что срам видно! Путалась с кем попало!
