Дуэль. Вальс расколотых - Bademus Arcarius
— Тьфу, чтоб вас всех!
Капитан выругался, заставив Регину снова креститься, и принялся расхаживать по каюте. Уставился на заросшего по грудь старпома:
— Ефрем, ну хоть ты мне скажи, что знаешь, куда подевался этот прохвост.
— Товарищ капитан, не имею понятия. Лично контактировал с товарищем радистом порядка семидесяти четырёх часов назад, ведя диспут в уборной относительно необходимости поднятия сиденья унитаза в случае справления малой нужды. На указанном же обеде сутки назад я не присутствовал по уважительной причине: вёл агитработу с представителем фауны Карибского бассейна, опознанным мною как мурена, явно империалистических взглядов. Насколько позволяют судить мои навыки переговорщика, теперь число завербованных мною морских обитателей сравнялось с тремя сотнями, можно организовывать батальон. О чём, кстати, подано письменное ходатайство на ваше имя тридцать семь часов назад с подробным обоснованием целесообразности, расходов на содержание и важности этого дела для победы коммунизма в мире. Назвать предлагаю традиционно, в честь Фиделя Кастро.
— Чёрт с тобой, организовывай что хочешь. Только, если мне не изменяет память, это ведь уже третий батальон имени Фиделя Кастро?
Старший механик задумался. Почесал бороду, прикинул на пальцах.
— Так точно, товарищ командир, четвёртый.
— Так зачем же называть их одинаково?
— В целях конспирации: потенциальный противник ни в жизнь не догадается, какими силами мы располагаем, если все батальоны будут названы одинаково и периодически сменять друг друга на передовой.
Ринат не нашёлся, что возразить, и скомандовал всем разойтись. Сам же пошёл на традиционный обход помещений судна. Осмотрел внимательно столовую, все службы, ходовую часть и боеприпасы. Проверил тщательным образом рубку, так и не найдя нигде следов Еремея. Затем направился в гальюн, обследовав и там каждый квадратный сантиметр пространства. Уставился на стену и протяжно выругался.
На белой плитке, сразу под напоминанием о необходимости мыть руки после похода в туалет, почерком Регины было дописано: «Нельзя отмыться от грехов хозяйственным мылом, но надобно очистить душу деятельным раскаянием». Ниже рукой Еремея было приписано: «Я бы тебе дырочки да прочистил, аж боженька бы нас услышал». Следом отметилась София: «Милый, бросай ты это дело и вступай в ряды профсоюза: вдвоём мы сможем найти Эдем в нашей каюте». Ответ радиста был тут же: «Никаким эдемом никогда не болел, в партии не состою и ничем таким заниматься в твоей каюте не желаю, гомик». Под конец вмешался и старпом: «А вот про партию — это вы зря, товарищи. Как говорил Ленин...» — дальше шла длинная цитата из Кодекса строителя коммунизма с несколькими орфографическими ошибками, поверх которой кто-то нарисовал мужской половой орган. Надо признать, анатомические особенности были переданы весьма детально и не без претензий на художественное мастерство.
Капитан ругался неспроста: сто тридцать четыре часа назад он приказал прекратить диспут на стене гальюна и впредь не совершать подобных актов вандализма над социалистической собственностью, вынес всем участникам строгий выговор с занесением в личное дело, а Регину попросил отмыть надписи с плитки. В итоге спустя двести пятьдесят два часа и четырнадцать минут надписи остались, вот только ещё и исчез радист. Чёрт бы их всех побрал!
Зайдя в медсанчасть, Ринат тяжёло опустился на кушетку. Напротив висел высушенный труп покончившей с собой врача. Капитан посмотрел на часы, кивнул сам себе и подошёл к телу. Достал из кармана повесившейся ключ, открыл сейф и сделал пару глотков спирта прямо из баллона. Выдохнул, поправил пробор, глядя в отражение своей физиономии на стеклянной дверце шкафа с медикаментами, запер сейф и вернул ключ на место. Снова сел, уставился на лицо Татьяны.
— Эх, красивая ты всё-таки баба. И умная. Тебе там хорошо. Там коммунизм. Всё бесплатно, всё в кайф, нет венерических заболеваний и врагов народа... Ладно, все там будем. До завтра.
Потрепал врача по плечу и вернулся в свою каюту. Сверился с часами и принялся за силовые упражнения. Затем лёг на койку, закрыл глаза и задремал. Через два часа проснулся, посмотрел на часы и пошёл в туалет. Снова обматерил исписанную стену, вымыл тщательно руки и какое-то время разглядывал своё лицо в замызганное зеркало с трещиной. Вздохнул: сорок лет, а на вид дашь все шестьдесят. А, да и ладно, чёрт бы с ним...
Утро началось с зарядки. Затем, по расписанию дня, последовал час тренировки в картографии: капитан вглядывался в карту Карибского бассейна, пытаясь предположить, где можно будет всплыть в случае войны для поддержки со стороны наших. Когда глаза уже начали слезиться, Ринат взглянул на часы, кивнул и отправился в обход помещений. Внимательно всё осмотрел, поздоровался со всей командой, включая Татьяну. Засел на складе с Софией и принялся пересчитывать запасы провизии. Остался доволен и вернулся в каюту. До обеда ещё была пара часов: по расписанию следовало заняться уборкой помещений, которые попадали под его ответственность.
В обед, как и предыдущие четыреста сорок три дня, была манка. Размоченная и с комочками, на удивление безвкусная и крепко прилипшая к тарелке. Покончив с ней, все собрались в каюте капитана для совещания и культпросвет работы. Сегодня, по штатному расписанию, старший механик рассказывал о принципах работы двигателя подводной лодки. Затем было чтение следующей главы «Мертвой зыби»...
Ринат окончил чтение вслух. Отложил книгу, сверился с часами: как и восемьсот дней назад, двадцать минут пятого на треснутом циферблате. Капитан кивнул, пустым взглядом осмотрел сидевших: у Софии слегка съехал парик. Капитан подошёл, аккуратно поправил его на скелете. Сверился с часами: шестнадцать часов двадцать минут. Достал наградной револьвер, приставил к виску и спустил курок. Боёк, как и триста с лишним дней назад, щёлкнул по пустой гильзе. Ринат выругался, бросил револьвер на пол. Прошёлся по кругу, заложив руки за пояс, нагнулся и поднял оружие. Уставился на скелет, спрятанный под койкой.
Еремей нашёлся!
