Я — ярость - Делайла Доусон

— Я лишь хочу, чтоб у тебя все было хорошо, дорогая. Всегда хотела. Ты должна позаботиться о себе. Ради детей. — Патрисия косится на семейный календарь, пестрящий фотографиями Эллы и Бруклин на пляже, и хмурится. — Когда это вы ездили? Не помню, чтобы ты меня приглашала.

Но прежде чем Челси успевает ответить, взгляд Патрисии цепляется за письмо из банка. Она хватает его и читает с той же жадностью, как и журналы со светскими сплетнями, которые прячет под раковиной в ванной и притворяется, что ненавидит. Мать судорожно вдыхает, прижав руку к груди.

— Челси, что это такое? Превышен лимит?!

Скрипя зубами с такой силой, что становится боязно за коронки, Челси выдирает бумагу из рук матери и, складывая, засовывает в задний карман джинсов.

— Ничего такого, это просто ошибка. Дэвид со всем разберется.

Патрисия по-лисьи облизывает губы и, сделав шаг, кладет тонкие руки на плечи Челси. Ее излюбленный аромат — лилии и еще какие-то ядовитые белые цветы — забивается в рот, в нос, Челси хочется согнуться пополам и блевать.

— Дорогая, — важно и одновременно с жалостью говорит мать. Глаза у нее широко распахнуты, как у испуганной невинной овечки. — Если у вас проблемы, ты можешь всё мне рассказать.

«Помогать тебе, конечно, я не стану, но ты должна мне все рассказывать», — мысленно продолжает Челси.

— Мы в порядке, мам. — Челси невинно пожимает плечами и пытается улыбнуться. — Оглянись: у нас все хорошо.

Патрисия оглядывается с такой опаской, будто дом вот-вот рухнет ей на голову.

— Ну тогда… Уверена, Дэвид знает, что делать. Мне надо бежать. Весь день расписан, ты знаешь, как это бывает…

Пока мать идет к дверям, мимоходом проводя пальцем по мраморной облицовке стен и хмурясь, Челси думает о том, что будь у нее сердечный приступ, она ни за что в жизни не догадалась бы об этом. Стесненное дыхание, боль в груди, внезапный жар, онемение в пальцах — все это симптомы пребывания в одной комнате с Патрисией Лейн, причем неважно, как долго она рядом. Слава богу, на праздники мать уезжает в свои апартаменты на Внешние отмели — ведь от детей у нее начинается мигрень. Интересно, не грустно ли ей? Не одиноко ли праздновать Рождество в прекрасно обставленном, но абсолютно пустом пляжном домике, пока ее последний муж играет в гольф? Разумеется, Челси никогда не спросила бы о таком вслух — чего доброго, мать может начать отвечать.

— Спасибо, что заглянула, — говорит Челси напоследок.

Патрисия оборачивается. Она хмурится: лоб рассекает одна-единственная элегантная и непокорная морщинка.

— Что-то я тебе хотела сказать, но никак не могу вспомнить, что именно… Не старей, дорогая! У меня не память, а сплошное решето.

Челси выдавливает улыбку-гримасу в знак понимания и распахивает дверь.

— Ты всегда можешь написать мне, мам.

Патрисия выходит на улицу, залитую солнцем, томно прикрывая глаза рукой.

— Мессенджеры — это так бездушно! Не понимаю, как вы, молодые, заменяете ими теплоту личного общения?

На это отвечать уж никак нельзя, так что Челси жизнерадостно машет:

— Пока, мам!

Та кивает, разворачивается на маленьких каблучках своих туфель-лодочек, идет по тротуару к машине и останавливается на полпути.

— Я вспомнила! — вскрикивает она, не утруждаясь тем, чтобы вернуться. — Это было в новостях! Какой-то новый вирус, но не ковид. Люди ведут себя странно, проявляют Ярость. В каком-то магазине был инцидент… Человека до смерти забили бутылкой с соусом «Тысяча островов», представляешь?

Челси не намерена отступать: мать почти ушла и сейчас важно не дать ей ни малейшего повода задержаться.

— Буду следить за новостями и избегать продуктовых магазинов. Всё поняла. Спасибо, мам!

Патрисия делает к ней шаг, в глазах у нее неожиданная мольба.

— О нет, дорогая! Не ходи именно в этот магазин… Посмотри в интернете, как он называется, почитай про это. Может, стоит надеть маску… Будь осторожна! Ради детей.

«Ради меня» — вот что она имеет в виду.

Не то чтобы мать любит Челси, но смерть — это такое утомительное бремя. Потеря первого мужа была «такой неудобной» (именно так Патрисия выразилась), особенно с учетом того, что все наследство он отписал в пользу детей, а ей пришлось искать нового мужа, побогаче (да еще и второпях, ведь приближался гала-концерт в загородном клубе!). Если что-то случится с Челси или ее дочерьми, то Патрисия рискует пропустить, к примеру, поход в парикмахерскую.

Рассказав наконец-то, что планировала, Патрисия снова разворачивается и торопится сесть в свой изящный белый седан.

Она не машет на прощание, но, уходя, топчет недавно посаженные бегонии.

Глядя в зеркало заднего вида, Патрисия проверяет макияж и решает, что следующий подарочный набор из «Эсте Лаудер» она отдаст Челси — бедняжке так нужна качественная тушь, да и хорошие румяна не повредят. С самого рождения дочь хмурилась, вечно обижалась, кричала и брыкалась, но, боже мой, неужели так сложно попробовать новую помаду? Патрисия, в отличие от Челси, не гнушалась прибегать к маленьким женским хитростям и уловкам, и в целом ее устраивало то, что она видела в зеркале, — хотя лоб, пожалуй, нуждается в подтяжке. Она включает задний ход и сдает, вздыхая, когда колесо встречает какое-то препятствие на подъездной дорожке — может, шланг, или газету, или еще что-то, что следовало бы убрать. Если бы такое случилось с ее собственной подъездной дорожкой, Розу или Мигеля ждал бы серьезный разговор.

Челси живет не в самом ужасном районе, но ворота у нее открываются чудовищно долго и с грохотом. По пути Патрисии сигналят те, кто едет сзади, когда она поступает более чем разумно — к примеру, выходит за скоростной лимит на извилистой дорожке вдоль озера. Она раздраженно переключает радиостанции, но везде одно и то же: вопли и стенания по поводу того несчастного случая в супермаркете. Такие случаи Ярости в новинку для местных. Разумеется, Патрисия никогда не оказалась бы в подобном магазине и не вступила в драку за туалетную бумагу и сырные слойки с какой-нибудь надутой домохозяйкой (вот уж кому в самом деле требуется помощь!).

На большом перекрестке Патрисия не успевает проехать на зеленый