Селфи - Алиса Бастиан
– Давай я! У меня руки длиннее, – пошутила Катарина, и Аннабель отдала ей гаджет, а затем и свою жизнь.
Красное было повсюду. Платье Аннабель. Балетки, одна на ноге, вторая на соседнем пути. Сумочка, слетевшая с плеча. Помада. Маникюр.
Пятно, расползающееся из-под её головы.
Чехол смартфона.
Смартфона, с которого Катарина удалила несколько фотографий, а с последней обрезала себя и запостила её в «Инстаграм» Аннабель. Смартфона, который Катарина скинула с моста вслед за подругой. И который приземлился как раз рядом с лужей крови.
Лужей крови, в которой бледное лицо Аннабель с красными губами выглядело особенно красиво. Осмотревшись и убедившись, что свидетелей как не было, так и нет, Катарина с чувством выполненного долга, восхитительной безнаказанности и невероятной эйфории направилась к дому.
Всё оказалось так легко, так естественно, что в сознании Катарины отпечаталось как то, что должно было случиться. Аннабель была стройной и лёгкой, почти хрупкой, и эта её хрупкая, трогательная красота, просвечивающая через любые шмотки и макияж, сработала против неё. Пока она старательно смотрела в камеру смартфона, Катарина делала снимки, видя, что получается на них гораздо хуже подруги, и взращивала в себе импульс. Именно его сила, а также полная неожиданность сработали как нельзя удачнее: Аннабель кувыркнулась за перила, не причиняя Катарине никаких неудобств, не оказывая сопротивления. Убийство прошло как по маслу, но в сознании Катарины уже переквалифицировалось в глупый несчастный случай, к которому она не имеет никакого отношения.
Она вскочила в подошедший пятнадцатый автобус, и ей пришла в голову гениальная идея. Предоплаченной фотосессией Аннабель вполне могла воспользоваться и Катарина. Фотограф не знал, какую модель будет снимать, главное было – встретиться с ним в парке, как они и договорились. До встречи было ещё полчаса, и Катарина вышла на Юлемисте, пулей влетела «Т1», купила на распродаже почти первое попавшееся зелёное платье с огромным вырезом, которое вскоре оценит в «Инстаграме» Мартин (или Аннабель), и поспешила на встречу с фотографом. К тому времени, как трамвай довёз её до парка, она опаздывала почти на двадцать минут.
Я вам звонил, сказал фотограф. Ах, я забыла телефон, ответила Катарина.
Ночью она не могла уснуть по двум причинам: гадала, как скоро ей пришлют фотки, которые, как она видела на фотоаппарате, получились просто шикарными, и немного думала о том, что произошло на мосту.
В таком порядке.
* * *
Катарина всегда хотела стать такой, как подруга: учиться так же хорошо, легко находить общий язык с окружающими, а не разбиваться в лепёшку ради хотя бы виртуального одобрения, подавать надежды, иметь безупречную внешность и потрясающего парня. С ужасом распахнув глаза, она поняла, что по-прежнему стоит в примерочной с телефоном в руке. Катарина в панике выключила смартфон, упорно показывающий не то, что должен, но в большом зеркале на стене кабинки платье всё ещё было чужим, как и клатч, и мертвенно-бледное лицо, по цвету теперь почти сливающееся с обесцвеченными губами. В примерочной мигнул свет, и в зеркале – нет, не в зеркале, а за спиной Катарины – заклубилось что-то чёрное. Катарина раскрыла рот в беззвучном крике ужаса, и зеркало треснуло, брызнуло крупными осколками, отскочившими от стен примерочной, наполняя её леденящим звоном, и тогда наконец вопль девушки вырвался наружу.
Катарина всегда хотела стать Аннабель, и, кажется, наконец добилась желаемого. Она видела в осколках зеркала своё отражение: ярко-красное платье, сумочка под цвет, красный чехол выпавшего из рук смартфона и такой же маникюр… Катарина в ужасе сделала шаг назад и упёрлась во что-то спиной. Судорожно обернувшись, она увидела, что находится вовсе не в примерочной. Она стояла на мосту Вессе, окружённом клубящейся вечерней тьмой и красными габаритами проезжающих машин.
А потом поручень под её спиной скрипнул.
