Джей Форд - По ту сторону страха
2
— Нам нужно беречь батареи, — заявила Джоди, выключив фонарь.
— Господи, как же здесь холодно! — сказала Коррин. В полной тишине, в этом продуваемом всеми ветрами месте ее голос звучал непривычно громко.
Джоди отвернулась от дороги и, напряженно вглядываясь в темноту, пыталась разглядеть светлые волосы Коррин.
— И темно, — сказала она. — Темно, как в преисподней.
— Холод хуже темноты.
— Ничего подобного. Эта непроглядная темнота наводит такой ужас, что меня просто бросает в дрожь, — сказала Джоди. Осторожно, пытаясь обойти лежавшие на дороге сумки и не споткнуться, она продвигалась в ту сторону, откуда доносился голос Коррин. Ей казалось, что ночь дышит ей прямо в затылок. Она изо всех сил пыталась унять свой страх и не думать о плохом. — Нам нужно было одолжить у водителя тягача его флуоресцентный жилет, — сказала она.
— Ты шутишь? Этот цвет тебе совершенно не идет, — воскликнула Коррин. Прямо перед Джоди из темноты неожиданно возникло ее лицо, освещенное голубым светом мобильного телефона Ханны. Это был единственный телефон, который смог поймать сеть. — Однако сейчас уже тридцать две минуты восьмого. Если через десять минут такси не приедет, я снова позвоню водителю тягача.
Коррин посмотрела на Джоди, и та улыбнулась подруге.
— Господи, ты сейчас похожа на персонаж из страшной сказки о привидениях. Несчастную жертву обезглавили, и ее голова время от времени появляется на шоссе, наводя ужас на водителей. Бедняги разбиваются на своих машинах, и никто не может объяснить, почему происходят все эти ужасные аварии.
Коррин прижала телефон к своему подбородку. В мертвенном голубом свете ее лицо было похоже на безобразный череп без глаз и рта.
— Именно такое лицо может заставить вас поверить в то, что за кожей нужно постоянно и тщательно ухаживать, — продекламировала она.
Джоди расхохоталась и, услышав хриплый приглушенный смех Коррин, сказала подруге:
— Спасибо, что осталась со мной.
Луч света скользнул по темной дороге и погас. Коррин положила телефон в карман.
— Мою участь предопределило то, что у меня крепкий мочевой пузырь и теплое пальто, — сказала она.
Она произнесла эти слова, смеясь, но Джоди поняла скрытый в них подтекст: это не благодеяние, а вынужденная мера.
— Прости меня. Это я виновата в том, что случилось, — сказала она.
— Ты ни в чем не виновата. Та машина пыталась столкнуть нас с дороги.
— Ты успела ее рассмотреть?
— Нет, не успела. Я открывала шампанское.
— Мне кажется, то был один из этих длинных приземистых «ютов».[1] Темного или даже черного цвета. С фарами на крыше. Нет, это были не фары, а прожектора.
— Кажется, у этой машины было что-то типа рамы над поддоном, — сказала Коррин. — Такие массивные серебристые столбики. Может быть, они были белыми. Я только мельком успела увидеть ее.
Джоди включила фонарь и, подойдя к обочине, повернулась направо и посмотрела на вершину холма. Потом, повернувшись налево, взглянула на поворот дороги.
— Что ты делаешь? — спросила Коррин.
— Ничего. Просто смотрю.
— Отсюда видно то же самое.
Держа фонарь в руке, Джоди осветила их сумки и чемоданы, Коррин и кусты за ее спиной.
— Да, знаю, но я не могу стоять неподвижно, как столб. Лучше я буду ходить и осматривать окрестности, — сказала она.
Освещая дорогу, Джоди обошла сваленный в кучу багаж, потом выключила фонарь и скрестила на груди руки. Совсем близко от нее захрустел гравий под сапогами Коррин. Джоди уловила запах ее духов. Откуда-то издалека донесся звук, похожий на крик птицы. Где-то на уровне пояса загорелся экран телефона, осветив на мгновение руку Коррин с безупречным маникюром. Потом свет снова погас.
Звук мотора сначала был тихим, как шепот в ночи, а потом усилился, превратившись в оглушительный рокот, и кусты у поворота осветились ярким светом.
— Слава богу! — воскликнула Коррин.
Свет фар разрезал темноту, и буквально через секунду из-за поворота вылетела машина. Она двигалась в противоположном Болд Хилл направлении. Однако это не удивило подруг. Такси могло выехать откуда угодно. Перекинув через плечо сумочку, Коррин взяла в руки свой чемодан и встала так, как будто она ждет автобус. Джоди подошла к краю дороги. Она крутила в руках включенный фонарь для того, чтобы таксист смог заметить их.
Когда машина оказалась уже почти рядом с ней, она поняла, что это не такси. На крыше не было светящихся «шашечек», да и скорость она не сбавила. Яркий свет фар ударил в глаза, и Джоди прищурилась. Из-под прикрытых ресниц она заметила темную фигуру мужчины, сидевшего за рулем, когда машина проезжала мимо нее. Кроме него в салоне больше никого не было. Джоди смотрела на автомобиль до тех пор, пока за поворотом не исчезли его красные габаритные огни.
— Черт побери! — крикнула Коррин.
Потом что-то с грохотом упало на придорожный гравий. Джоди решила, что Коррин бросила свой чемодан. «Надеюсь, что это был чемодан. Не станет же Коррин биться в истерике, упав в придорожную грязь», — подумала она.
Джоди вышла с обочины в самый центр гладкого, как стекло, дорожного полотна. Фонарь, который она держала в руке, по-прежнему был направлен в сторону поворота.
— Дерьмо собачье, — пробормотала она. После яркого света ночь казалась еще более мрачной и гнетущей. Ей это совершенно не нравилось. И еще ей не нравилось то, как тревожно билось в груди ее сердце. — Который час? — спросила она.
Вспыхнул голубой свет.
— Без двадцати восемь, — ответила Коррин.
— Я сейчас позвоню, — сказала Джоди.
Взяв телефон Ханны, она перешла на противоположную сторону дороги. Только после того, как она сошла на обочину и вплотную приблизилась к придорожным кустам, буквально вжавшись в них плечом, на индикаторе появилась одна полоска. Она набрала номер, который оставил водитель тягача, и, глядя на слегка потускневший свет фонаря, слушала телефонные гудки. Потом включился автоответчик таксиста. Джоди оставила ему вежливое сообщение: «Мы все еще на дороге, ждем вас, приезжайте быстрее». Затем она позвонила Луизе и водителю тягача. Однако никто из них не ответил.
Когда она вернулась к Коррин, фонарь уже почти погас. Казалось, что у него есть переключатель мощности, и этот переключатель повернули в самое нижнее положение. Тяжело вздохнув, она выключила фонарь. Воцарилась кромешная темнота.
— Черт возьми, я вообще ничего не вижу, — сказала она.
Помолчав немного, Коррин ответила:
— Я различаю верхушки деревьев на фоне неба.
Джоди подняла голову. Сначала она видела только неясные тени. По мере того, как ее глаза привыкали к темноте, она тоже увидела на фоне беззвездного неба верхушки деревьев, образовывавших рваную извилистую линию, потом вдалеке она заметила массивные эвкалиптовые деревья и белые придорожные маркеры. В этой непроглядной темноте ей вдруг показалось, что у нее за спиной кто-то стоит. Ей хотелось повернуться. Нужно было убедиться, что здесь, кроме них с Коррин, никого больше нет. «Не будь параноиком, Джоди. Все это уже в прошлом», — сказала она себе. Засунув руки в карманы, она произнесла:
— Я вижу белые линии на дороге.
— А я вижу тебя. Только лицо, а волосы нет.
— Твои волосы напоминают облако пара.
— Спасибо за такое сравнение.
— На здоровье.
— Черт, как же здесь холодно!
Коррин снова зашуршала ногами по гравию. Джоди потопталась на месте, подула на руки и подняла воротник куртки. Вокруг было так тихо, что она слышала, как бьется ее пульс. Ледяной ветер обжигал лицо, шуршал ветками кустов за спиной — этот тихий шелест в мрачной, зловещей тишине казался во сто крат громче, и она вдруг, непонятно почему, почувствовала себя совершенно одинокой.
— Адам сказал, что тебе сегодня пришлось вернуться в школу за его моделью самолета, — проговорила Джоди. Ее голос звучал громко и даже весело. Уж слишком весело. Она решила перейти на более спокойный тон. — Он такой забывчивый. Надеюсь, у тебя осталось достаточно времени и тебе не пришлось собраться в дорогу в спешке.
— Все нормально. Мои чемоданы были уже собраны и стояли у двери. К тому же он так переживал за меня, что если бы я не успела собраться, его маленькое сердечко просто разорвалось бы от горя.
Джоди улыбнулась. Услышав голос Коррин, она успокоилась.
— Он мечтал, чтобы его папочка увидел самолет, который он сделал, — сказала Джоди, хотя ей хотелось произнести совсем другие слова. Ей хотелось сказать, что она очень благодарна Коррин.
Два с половиной года тому назад Коррин запретила Джоди благодарить ее. Это случилось через неделю после того, как Джоди перешла на полный рабочий день. Она тогда все еще злилась на Джеймса и никак не могла прийти в себя после того, как он решил подать на развод и положить тем самым конец их трещавшему по всем швам браку. Из-за постоянных пробок на дорогах она не могла вовремя забирать Адама и Изабель, которые занимались в группе продленного дня. Дети обижались, Джоди чувствовала себя виноватой. К тому же ей приходилось тратить огромные деньги на оплату сверхурочных часов учителям, сидевшим с ее детьми. Потом к ней зашла Коррин, чтобы узнать, как у нее идут дела на новой работе. Коррин была женщиной очень ухоженной и стильной (всегда безупречно одетая, с аккуратной прической и макияжем), и на роль няни она совершенно не подходила. Трудно было поверить, что у нее тоже есть дети. Однако именно Коррин подала эту идею. По средам и пятницам Джоди задерживалась в школе дольше обычного — у нее были уроки у старшеклассников, а Коррин приходила в начальные классы за своим младшим сыном Зои. Два раза в неделю она забирала всех троих детей, везла их домой, поила чаем, и они играли до тех пор, пока не приезжала Джоди. «Не нужно меня благодарить», — сказала тогда Коррин. Ей очень нравилось слушать смех и веселые крики бегающих по дому детей. Ее покойный муж Роланд любил, когда в доме царили шум и гам.
