Александр Днепров - Настоящий покойник

Продолжая улыбаться, я ухватил его выставленную руку чуть выше локтя двумя пальцами и сильно сжал. Морда Скорохода перекосилась от боли, а больно ему было не потому, что в моих пальцах сила могучая, сила-то есть, но надо еще знать, где нажимать.

— Ты в кого, шестерка вонючая, ручонками тычешь, а? — прошипел я, — Еще раз коснешься меня, руку на хрен сломаю. Понял?

— Да-а-а, — прохрипел он искаженным от боли голосом.

Я, с трудом сдерживая ярость, ткнул его основанием открытой ладони в грудь так, что он впечатался спиной в стену и медленно сполз по ней на пол. Я же быстро покинул здание, так как ловить мне тут, кроме неприятностей, больше было нечего.

До намеченной встречи еще была масса времени, и я решил заскочить домой. Мать все еще спала, если состояние, в каком она пребывала, можно было назвать сном. На всякий случай я решил вызвать «Скорую» и, как оказалось, вовремя. Сама мама уже идти не могла. Мы попробовали снести ее вниз на носилках, но, увы, из-за узких лестничных пролетов это тоже оказалось невозможным. Тогда мы положили ее на одеяло и, взяв по краям, медленно спустили вниз. Далее все происходило предельно быстро — машина «Скорой помощи» с включенной сиреной помчалась через весь город в больницу, где после осмотра маму срочно доставили в реанимационное отделение. Пообещав врачу всяческое содействие, в том числе и финансовое, и оставив ему номер своего телефона, я вместе с Анатолием Иосифовичем покинул больницу. Договорился, что он будет ждать меня у нас дома, и поехал на встречу.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль я входил в бар. Камбала уже был там: развалившись за столиком, как хозяин, он разминался пивком. Увидев меня, призывно помахал рукой. Не успел я сесть за стол, как огромный бокал, стоящий напротив меня, наполнился пивом.

Осушив его, я с удовольствием закурил.

— Я смотрю, — проговорил Камбала, снова наполняя бокалы и хитро прищурившись, — ты не можешь жить спокойно.

— Ты о чем?

— Да все о том же — зачем Хохлу двери выломал?

— Кто тебе такую чушь сказал? — Я был несколько поражен его осведомленностью.

— Да земля слухами полнится, — ушел от ответа он. — А Скороход на тебя заяву кинул… — Камбала выжидающе посмотрел на меня, ожидая моей реакции после услышанного. Я молча пил пиво. — Телесные повреждения средней степени. — Камбала отхлебнул из бокала. — После того, как ты его об стену хряпнул, он часа два икал. В справочке…

Мои брови поползли вверх, а челюсть вниз.

— Ка-акой справочке?

— Ему судмедэкспертизу делали.

— Че-его?

— Чего слышал. Так вот, в справочке ему написали, что у него… как это… — Камбала на секунду сосредоточился, вспоминая запись в медицинском заключении, — «…нарушение нормального функционирования внутренних органов», вот.

— Что за хренотень, — возмутился я, — у него что, запор с перепугу образовался?

— Я же тебе сказал, — продолжая невозмутимо попивать пиво, проговорил он, — икота у него была. Дуча там за тебя глотку рвет. Скорее бы его уволили, — мечтательно сказал Камбала, — я бы его к себе забрал.

— Кому что, а рыбе червячки, — буркнул я, находясь еще под впечатлением услышанного. — Так это что, я теперь в розыске?

— Ага, — подтвердил он, причмокивая, с наслаждением прикусывая плавничок сушеной рыбины.

— Весело вы живете.

— А ты думал, что только у вас в Москве серьезные люди есть? — усмехнулся Камбала.

В этот момент на свободный стул упал запыхавшийся Дуча.

— Пива мне… и много, — выдохнул он.

Ни капли не удивившийся Камбала придвинул к нему свободный бокал и наполнил его до краев. Дуча вылил в себя жидкость, как в бочку, и, не переводя дыхания, попросил еще. Камбала взял новую бутылку, снова наполнил бокал, который мгновенно оказался пустым.

— Теперь, — с довольной физиономией потирая руки, выговорил Дуча, — можно и с непьющими бороться.

— Жарко было? — поинтересовался Камбала.

— Не то слово, — ответил Дуча и посмотрел на меня. — Короче, Влад, все обвинения с тебя сняты… — начал он.

— А их что, много было?

— Достаточно, — неопределенно ответил Дуча. — Обвинения-то сняты, но при одном условии… — Дуча сделал паузу, давая мне возможность сосредоточиться и отнестись к его словам со всей серьезностью. — Завтра ты должен уехать из города.

— Угу, разогнался, — пробурчал я.

— Тебе решать, но тогда тебе лапти сплетут однозначно, и я уже ничем не смогу тебе помочь.

Я прекрасно понимал, что Дуча прав и что мне лучше всего уехать отсюда первым же поездом… «Но я же дал клятву на могиле отца! Ну уж нет, пока я с этими гнидами за отца не рассчитаюсь, никакая падла меня отсюда не выгонит», — решил я.

— Ты принес список тех мудаков, что отца убили? — спросил я у Дучи.

— А ты что, просил? — деланно удивился он, одновременно опуская руку в карман потертых джинсов, но когда он ее вынул, я увидел в ней зажигалку. Дуча скосил глаза на входную дверь. — Эти мальчики неспроста здесь.

Я тоже заметил вошедших в бар четверых молодых ребят. Выглядели они как близнецы: все одного роста, темноволосые, со стрижками «под горшок», колючие глаза, квадратные челюсти, крепко сбитые спортивные фигуры (мальчики явно дружили со штангой). Их одежда тоже ничем не различалась: красные джинсовые военного покроя рубашки, черные джинсы, заправленные в полуботинки (это в такую-то жару). Даже издали были заметны их крепкие кулаки.

Молодые люди внимательно осмотрели зал и медленно подошли к столику, стоявшему почти у самого выхода. За столиком сидели парень и девушка, они ужинали и о чем-то весело разговаривали. Пришедшие молча уставились на парочку.

— Вам что-то нужно? — спросил паренек, кладя нож и вилку на тарелку.

— Валите отсюда, — коротко отрезал один из четверки.

— Не-е по-оня-ал. — Паренек был достаточно крепок и вполне мог постоять за себя и свою девушку, но та вскочила с места и схватила его за руку. Парень взглянул на девушку и тоже встал. — Официант! — громко произнес он, но вполне мог бы этого и не делать, так как официант уже спешил к ним.

Рассчитавшись, он взял девушку под руку и, не оборачиваясь, вышел из помещения.

— Красная гвардия — солдаты «Союза», — прошептал мне в ухо Дуча.

Я посмотрел на него, требуя взглядом продолжения. Дуча понял, чего я от него хочу, но прежде чем начать свой рассказ, закурил.

— Ты, Влад, даже не понимаешь, во что вляпался, — опустив голову, заговорил он. — Официально этим «Союзом» руководит некий Фролов Николай Петрович. Они арендуют под офис несколько комнат в здании бывшего горисполкома. Помнишь, где это?

Я кивнул.

— Но по моим подозрениям, — продолжал Дуча, — есть кто-то другой, кто дергает за ниточки этих отморозков, в том числе и Фролова. Сначала, как только этот «Союз» стал действовать, люди отнеслись к ним как к очередной группе горлопанов, желающих сорвать бабки и пробиться к власти. То есть вообще не обратили на них внимания. Но через некоторое время оказалось, что в городе и области осталась всего одна партия — этот «Союз». Остальные партии и общественные организации прекратили свое существование. Некоторые сами по себе, а некоторые после гибели своих лидеров. — То, о чем рассказывал Дуча, все больше заинтересовывало меня. — Погибали они по-разному: один в канализационный люк упал, причем вниз головой, а нашли его только через неделю; другой в плавательном бассейне утонул, как написали в газетах: «…был в состоянии алкогольного опьянения». Другие — кто из окна выпал, кто под лед провалился во время зимней рыбалки… Гибли в основном те, кто не хотел просто так сдаваться или раскусил новоиспеченное народно-патриотическое движение, — не без сарказма произнес Дуча последние слова. — Среди народа поползли слухи, но их быстро прекратили… особо говорливых… как твоего отца… Извини, Влад.

В этот момент к нашему столику подошел официант, кативший перед собой тележку с множеством тарелок и бутылок. Он встал между мной и Камбалой, оказавшись спиной к компании «солдат», как назвал их Дуча. Расставив перед нами заказанное Камбалой несметное количество еды, которой хватило бы, чтобы накормить полресторана, официант взял полную пепельницу и поставил ее на освободившуюся тележку. Чистую он почему-то поставил поближе ко мне и, чуть сдвинув ее, украдкой показал мне торчавший из-под нее краешек свернутой салфетки. Я наклонился вперед, положил руки на стол так, чтобы пепельница оказалась между ними, и незаметно извлек из-под нее бумажку. Сжав ее в кулаке, я снова откинулся на спинку стула, а еще через мгновение она оказалась в кармане моих брюк. Официант едва заметно улыбнулся.

— Если что-то нужно, вы только моргните, — обратился он к нам и ушел, катя за собой тележку.