Дэвид Моррелл - Пятая профессия
— Покатайтесь в округе. Мы вернемся примерно через час, — сказала Джойс шоферу, и «ролле» влился в ноток уличного движения.
Затем она обратилась к Савиджу:
— Вы продолжаете меня удивлять.
— Да?
— В отеле не позволили мне сидеть у окна, но ни словом не обмолвились по поводу выхода на публику.
— Быть знаменитостью вовсе не означает быть отшельницей. Пока вы не оповещаете всех вокруг о своем дневном расписании, умелый водитель вполне сможет уйти от любого преследования. — Савидж кивнул в сторону потока машин. — Особенно в Афинах. К тому же вы умеете одеваться так, чтобы не привлекать внимания. Возвращаю вам комплимент, которым вы наградили меня, — вы легко приспосабливаетесь к окружающей обстановке.
— Этому я научилась в бытность актрисой. Одна из самых трудных ролей — выглядеть вполне заурядной…
Перед тем как отправиться на прогулку, она сменила юбку-брюки и блузку от дизайнера на потертые джинсы и мешковатый серый свитер с высоким ворогом «хомутом». Бриллианты оставила в отеле. Часы тоже сменила на обыкновенный «таймекс». Пыльные «рибоки» на ногах. Бросающиеся в глаза белые волосы спрятаны под соломенной шляпой с огромными, опушенными вниз полями.
И хотя прохожие останавливались поглазеть на «роллс», они почти не обращали внимания на выпорхнувшую из него женщину.
— С этой своей ролью вы справляетесь блестяще, — похвалил ее Савидж. — Посмотрев на вас сейчас, ни один продюсер не даст вам сыграть даже в массовке.
Она с издевкой изобразила реверанс.
— Тем не менее я должен высказать еще одно предложение, — продолжал Савидж.
— Я знала, что оно не замедлит появиться.
— Прекратите разъезжать в «роллсе».
— Но мне это нравится!
— Ну и прекрасно. Держите его для особых случаев, а для повседневного пользования купите добротную, но ничем не приметную машину, которую, естественно, придется слегка модифицировать.
— Разумеется.
— Пуленепробиваемые стекла. Тонированное стекло заднего обзора. Бронированная сталь обшивки.
— Разумеется.
— Не иронизируйте, мисс Стоун.
— Я и не думаю иронизировать. Просто мне нравятся люди, получающие удовольствие от своей работы.
— Удовольствие? Для меня это не забава. Я обеспечиваю людям безопасность.
— И у вас ни разу не случилось осечки?
Савидж колебался. Застигнутый врасплох, он почувствовал, как на него надвигаются стеной мучительные воспоминания. Блеск меча, фонтан крови.
— Случилось, — наконец вымолвил он. — Однажды.
— Поразительная откровенность.
— Только однажды. Вот почему я столь скрупулезен: чтобы не оступиться вновь. Но если моя откровенность заставляет вас сомневаться в моей…
— Напротив. Моя третья кинокартина оказалась провальной. Конечно, я могла сделать вид, что ничего не произошло, но я трезво оценила случившееся и извлекла из него урок. И завоевала «Оскара» только потому, что выкладывалась на съемках до предела. В семи предшествующих фильмах.
— Жизнь — не кино.
— А смерть? Видели бы вы рецензии на тот мой третий фильм. Меня просто похоронили.
— Нас всех когда-нибудь похоронят.
— Вам что, в могилу хочется? Прекратите это, Савидж.
— А вам никто никогда не говорил, что есть жизнь?
— Секс? Этому я научилась довольно рано. Смерть? Для этого существуют люди, подобные вам. Чтобы оттягивать ее приход насколько возможно.
— Да, верно, смерть, — произнес Савидж. — Враг.
Глава 5
Они направились вслед за группой туристов к западному склону Акрополя. Это был единственный туристический маршрут с относительно пологим склоном. Минуя пихты, они достигли каменного входа, известного как «Прекрасные Врата».
— Вы бывали здесь прежде?
— Несколько раз, — ответил Савидж.
— Я тоже. Интересно: вас приводили сюда те же самые причины, что и меня, или нет?
Савидж ждал от нее пояснения.
— Руины учат. Учат тому, что в этом мире ничто — будь то богатство, слава, власть — не вечно.
— «Рассказывал мне странник, что в пустыне…»
Она живо повернулась к нему.
— Шелли. «Озимандия».
— Я очень хорошо учился в средней школе.
— Но не уточняете, в какой именно. Это будет, как всегда, далеко от правды, мне пора привыкать. А продолжение стиха помните?
Савидж пожал плечами.
— «Все рушится. Нет ничего быстрейПесков, которым словно не присталоВокруг развалин медлить в беге дней».
— Шелли присуще удивительное чувство слова. Будь он японцем, писал бы, наверное, прелестные хокку.[2]
— Телохранитель, цитирующий стихи?
— В сущности, мисс Стоун, я не совсем телохранитель. Понимаете, я ведь не просто стараюсь кого-то от чего-то уберечь, прикрыть собою. Мои функции значительно шире.
— Кто же вы в таком случае?
— Организатор защиты, или главный защитник. Вот, к примеру, Шелли, ведь, кроме столь дивно описанного песка, его стихотворение напоминает мне о…
Савидж указал на ступени, по которым они поднимались. Мрамор подвергался на протяжении веков разрушительному воздействию не только времени, но и ступавших по нему сначала многочисленных иноземных полчищ, а затем — нескончаемого потока туристов, но более всего он пострадал от выхлопных газов.
Они проходили через Пропилеи,[3] полуразрушенная широкая мраморная дорожка была покрыта деревянными изгибами. Они миновали пять портиков, поднимаясь все выше и выше, достигнув наконец площадки, откуда вправо и влево расходились две тропинки.
После изнурительной летней жары в сентябре установилась приятная теплая погода, а вместе с ней в Афины хлынули туристы. Вот и сейчас, группами и поодиночке, они пробегали мимо Савиджа и Джойс с выпученными глазами, едва переводя дух после крутого подъема. Некоторые фотографировали Браронию и менее впечатляющий Дом Арефорроя.
— Прикажите своим людям следовать за нами, — сказал Савидж. — Я буду наблюдать за тем, что происходит впереди.
Повернув направо, они прошли к обширному прямоугольному Парфенону, который в древние времена являлся храмом, посвященным Афине, греческой богине мудрости и справедливой войны. В 1687 году конфликт между оккупантами привел к тому, что венецианцы взорвали турецкий склад боеприпасов, находившийся в Парфеноне, в результате чего была уничтожена значительная часть памятника, были разрушены колонны и большая часть крыши. Восстановительные работы не закончены и по сей день. Великолепные дорические колонны были в лесах. Внутрь храма, дабы уберечь его от дальнейшего разрушения, посетителей не пускали.
Савидж поспешил отвернуться от туристов, подходивших к крутому южному склону Акрополя. Облокотившись на упавшую колонну, он смотрел на раскинувшиеся внизу Афины. Утренний бриз утих. Несмотря на безоблачное голубое небо снова начал наползать смог.
— Вот здесь, не опасаясь быть подслушанными, мы можем поговорить. Мисс Стоун, причина, по которой я не был уверен, что смогу на вас работать…
— Но вы еще не знаете, зачем вы мне понадобились!..
— …заключается в том, что организатор защиты, или главный защитник, является одновременно и слугой и хозяином. Вы сами распоряжаетесь своей жизнью — определяете, куда желаете пойти и чем заняться, но ваш защитник решает, каким образом вы попадете в нужное вам место и какие меры предосторожности при этом следует соблюдать. Но вы обладаете репутацией властной женщины. Поэтому я не уверен, что вы готовы подчиняться приказам человека, которого сами же наняли.
Она, вздохнув, пристроилась рядом с ним.
— Если проблема только в этом, то можно считать, что ее не существует.
— Не понял.
— Речь идет не обо мне. В беде оказалась моя сестра.
— Поясните.
— Вы о ней что-нибудь знаете?
— Рейчел Стоун. Десятью годами младше вас. Тридцать пять лет. Была замужем за сенатором из Новой Англии, баллотировавшимся на пост президента и погибшим от пули неизвестного убийцы. Вдова политика и сестра кинозвезды, она оказалась в числе наиболее заметных и привлекательных женщин нашего времени. За ней принялся ухаживать греческий корабельный магнат. В прошлом году они поженились.
— Поздравляю. Домашнее задание выполнено на «отлично».
— Вы тоже заслуживаете «пятерку».
— Этот брак очень смахивает на Парфенон. Развалины. — Джойс Стоун порылась в скромной сумочке из гобелена, извлекла из нее пачку сигарет и стала закуривать. — Вы не джентльмен, — резко бросила она Савиджу.
— Потому что не поднес вам зажигалку? Я ведь только что объяснил вам: когда дело касается защиты, вы становитесь служанкой, а я хозяином.
