Крейг Расселл - Кровавый орел
– Француженка?
Пауль осторожно улыбнулся и покосился на начальника: этот англичанин был известен своим британским чувством юмора. Но нет, вопрос был деловым, без подколки.
– Если верить Клугманну, то нет. Возможно, просто профессиональная кликуха.
– А как насчет личных вещей? Никаких документов?
– Хоть шаром покати.
Фабель пригляделся к комоду у кровати. Он был припорошен белым – значит, отпечатки пальцев уже сняли. Фабель выдвинул верхний ящик. Пенис-гигант на батарейках, четыре порножурнала – один садомазохистский. Фабель оглянулся на тело: запястья и лодыжки были туго привязаны к стойкам кровати чем-то похожим на простенькие черные чулки. Похоже, преступник схватил то, что оказалось под рукой, без подготовки и без эротического смысла. Да и других обычных садомазо прибамбасов не видно. В следующем ящике обнаружились дополнительный запас презервативов, большая коробка с бумажными салфетками и бутылочка ароматического массажного масла. В третьем ящике не было ничего, кроме стопки писчей бумаги и двух шариковых ручек.
Фабель повернулся к начальнику бригады судмедэкспертов.
– А где Хольгер Браунер? – спросил он, имея в виду руководителя отдела судмедэкспертизы.
– В отпуске до ближайшего понедельника.
Отсутствие Браунера раздосадовало Фабеля. Гениальный малый! Читает место преступления, как талантливый археолог – ландшафт: где другой равнодушно пройдет, этот заметит что-то неуловимое, какую-то подсказку, начнет копать – и докопается!
– Меня интересуют вещи в комоде. Может кто-нибудь из ваших парней собрать их для меня в мешок?
– Конечно, герр гаупткомиссар.
– А нижний ящик с самого начала был пустой?
Начальник бригады судмедэкспертов задумчиво сдвинул брови.
– Все, что мы брали для экспертизы и снятия отпечатков, уже положено на место. Да, в нижнем ящике не было ничего, кроме бумаги и ручек.
– А книгу для записи деловых встреч нашли?
Его собеседник удивленно вскинул брови.
– Она была хоть и проститутка, но не простая уличная шлюха, – пояснил Фабель. – Ее клиенты приходили по предварительной записи – скорее всего договаривались по телефону. Поэтому наверняка имелся ежедневник.
– Нет, ничего подобного мы не находили.
– Мне думается, если ежедневник имелся, то она хранила его именно здесь, – сказал Фабель, показывая на открытый третий ящик комода. – И если мы не можем его найти – значит, эта сволочь прихватила его с собой. По крайней мере я так предполагаю.
– Прихватил – чтобы мы не вышли на его след? – спросил Пауль. – Думаете, он был ее клиентом?
– Сомневаюсь. Этот гад – а я не сомневаюсь, что это наш гад, – вряд ли настолько глуп, чтобы выбрать в жертву того, с кем он прежде общался. Серийные убийцы выбирают, как правило, только случайных жертв.
– Стало быть, это определенно тот же негодяй, который прикончил Урсулу Кастнер?
– А кто же еще? – ответил Вернер Мейер, кивая в сторону трупа. – Его почерк. Фирменная работа. Не спутаешь!
Все надолго замолчали. Каждый погрузился в размышления о том, что лично для него будет значить появление серийного убийцы. И каждый про себя вздыхал, понимая, что ничего хорошего его не ждет. Собственный опыт и чужие рассказы подсказывали, что такого монстра сразу не поймаешь. Он, выматывая их души, будет убивать еще и еще. А они по крохам будут собирать информацию о нем. После изучения каждого нового места преступления будут делать маленький шажок вперед к поимке этой мрази – шажок, оплаченный кровью очередной невинной жертвы. Думать об этом было тошно…
Фабель первым нарушил мрачную тишину:
– А впрочем, если ежедневник прихватил не наш гад, то его мог стащить Клугманн, чтобы не засветить ее клиентов.
Патологоанатом Мёллер, который все это время, низко наклонившись, пристально разглядывал зияющую пустоту в груди женщины, выпрямился и, снимая окровавленные хирургические перчатки, обратился к гаупткомиссару:
– Вы правы, Фабель. Поработал тот же парень… – С неожиданной деликатностью, почти нежно, Мёллер убрал прядь золотистых волос с лица покойной. – Способ убийства во всех подробностях совпадает с прежним.
– Это бросается в глаза. Когда она умерла?
– Подобное дикое расчленение смазывает всю картину – температура тела падает с необычной скоростью…
Фабель перебил его:
– Когда же все-таки? Ваше ученое мнение?
Мёллер откинул голову и пожевал губами. Ростом он был гораздо выше Фабеля и смотрел на него надменно, словно на недостойную внимания козявку.
– По моей оценке, между часом ночи и тремя.
Из прихожей в комнату заглянула высокая блондинка в элегантном сером брючном костюме, более подходящем для заседания правления банка, чем для осмотра места кровавого преступления. Это была оберкоммиссар Мария Клее – новичок в команде Фабеля.
– Идите-ка сюда, шеф. Мы тут нашли кое-что интересное!
Фабель прошел за ней через прихожую в тесную кухоньку-пенал. Как и остальная квартира, кухня производила впечатление нежилой. Чайник да несколько пакетиков чая на столе – вот и все хозяйство. Единственная чашка лежала дном вверх на сушилке для посуды. Никаких других следов нормального быта: хоть бы одно немытое блюдце в мойке или записка, налепленная на дверцу холодильника!
Мария Клее молча указала на открытый высокий шкаф в нише. Фабель заглянул внутрь. Через стекло, заменявшее заднюю стенку, была видна залитая кровью кровать с развороченным трупом.
– Одностороннее зеркало? – спросил Фабель.
– Да, – ответила Мария. – По ту сторону, в комнате, зеркало во весь рост. А теперь полюбуйтесь на это. – Немного оттеснив Фабеля, она вытащила рукой в резиновой перчатке разорванный шнур электропитания из глубины шкафа. – Уверена, тут стояла камера.
– О, наш гад, возможно, заснят на видео?
– К сожалению, камера была и сплыла, – сказала Мария. – Не исключено, что он ее нашел и забрал.
– Спасибо. Проследите, пожалуйста, чтобы эксперты тут каждый сантиметр прочесали.
Фабель пошел к выходу из кухни, но Мария остановила его:
– Помню, девчонкой я ездила со своим классом на экскурсию в телестудию. Нам показывали съемочную площадку какого-то телефильма – мыльной оперы типа «Линденштрассе» или «Хорошие времена, дурные времена». Сперва построенная в студии квартира показалась мне удивительно настоящей. Но когда я подошла к декорациям близко-близко, иллюзия пропала. Бросалось в глаза, что небо просто намалевано на холсте, а дверцы шкафов не открываются…
– Вы это к чему, Мария?
– Эта квартира оформлена как типичное жилище проститутки. Но на самом деле она больше похожа на то, каким подобного рода жилище представляется художнику-декоратору средней руки. Совершенно не чувствуется, что кто-то тут действительно жил.
– А тут и впрямь никто не жил. Чисто рабочее помещение – для одной девицы или даже нескольких.
– Согласна, все правильно… Да только есть в этой квартире что-то неуловимо фальшивое. Разит декорацией! Понимаете, что я имею в виду?
Фабель задумчиво поводил бровями, затем с серьезным видом ответил:
– Очень даже понимаю, Мария.
Гаупткомиссар вернулся в комнату. Фотограф уже установил стойку с лампой и приступил к детальным съемкам. В ярком направленном свете труп и брызги крови казались еще более жуткими: сцена внезапно стала динамичной, насилие воскресало в случайном движении теней. Молоденький полицейский, которого недавно вывернуло наизнанку, замер теперь в двери и таращился на вдруг почти оживший труп. Фабель нарочно остановился между ним и кроватью, закрывая сцену своей спиной.
– Тебя как зовут, сынок?
– Беллер, герр гаупткомиссар. Уве Беллер.
– Ладно, Беллер, ты уже беседовал с соседями?
Взгляд Беллера повело за плечо Фабеля – к бесстыже освещенному ужасу. Усилием воли он сдержался и потупился в пол.
– Что вы говорите, герр гаупткомиссар? Ах да… Извините за рассеянность. На первом этаже – супружеская пара, а прямо под этой квартирой – старушка. Никто из них ничего не слышал. Впрочем, бабуля внизу фактически глухая.
– А имя девушки они знают?
– Нет. И старушка, и супружеская пара утверждают, что практически не видели ее. Прежде тут жила древняя старуха, которая умерла год назад. До нового жильца квартира пустовала месяца три.
– Они заметили, кто приходил к ней этой ночью?
– Нет. Обратили внимание только на того типа, который появился здесь в два тридцать ночи – и позвонил в полицию. Пару на первом этаже разбудил хлопок входной двери – там крепкая пружина, и, если не придержать, ночью гром еще тот… Однако до этого момента никто ничего не слышал. Пара на первом этаже преспокойно спала, а старушка прямо под этой квартирой, как я уже сказал, сильно глухая. – Беллер наклонил голову и все-таки не удержался – украдкой посмотрел через плечо Фабеля. – Работа абсолютнейшего психа!.. Но она сама нарывалась на неприятности. Тащить к себе в койку любого извращенца с улицы – такое добром не кончается.
