Эдди Шах - Манчестер Блю
– Но он принимает наркотики...
– Ну и что, черт возьми! Это модно, вот и все. Правда, если не видеть их в таком состоянии. Послушай, сынок, ему только пятнадцать. У него вся жизнь впереди, он не принадлежит к этим черным ублюдкам. Притащились в нашу страну, завезли свою дурацкую музыку и думают, мы будем нянчиться с ними. Мне ничуть не жаль того хмыря. Так ему и надо. Я бы их всех к ногтю! Если сейчас с ними не справиться, то придет время, когда уже никакая полиция ничего не сможет поделать.
– Они не все такие. – Соулсон обругал себя за попытку возразить: как бы там ни было, Кристли все-таки помог ему.
– Ты меня еще будешь учить. А то я не знаю этих черномазых. – Кристли не скрывал своего раздражения. – Ладно, давай забирай своего парня.
– Увести его?
– Скорее унести. Рой тебе поможет.
– Но почему?
– Потому, что мы заботимся о своих, – раздраженно ответил он. – И помни об этом. Против лома иди с ломом, но своих всегда выручай.
Соулсон взглянул на Армитеджа, тот кивнул. Он подошел к Джимми.
– И что, никто не сообщит о том, что он здесь был?
– Кто? Здесь только я да сержант наверху. После вашего ухода мы позвоним в участок и сюда прибудет полиция.
– А как быть с девушкой?
– Она будет молчать. В своем деле она знает, когда надо слушаться. А соседи ничего не скажут. Им совершенно ни к чему привлекать к себе внимание. Половина из них – нелегальные иммигранты. Давай забирай его отсюда и смотри сам не проговорись.
– Пойдем, Чарли, – сказал Армитедж за его спиной.
Соулсон помог Армитеджу одеть Джимми. Странное ощущение – одевать его в школьную форму в этом ужасном месте. Когда они закончили, Кристли открыл дверь.
– Держи его подальше от неприятностей. Я видел, что бывает с парнями, которые ищут таких удовольствий. Они плохо кончают.
– Спасибо, – поблагодарил Соулсон.
Ирландец усмехнулся:
– И помни, за тобой должок. Однажды я могу востребовать его. Давайте убирайтесь.
Кристли закрыл за ними дверь и вернулся к своим делам, а Соулсон почувствовал, что действительно наступит день, когда ему придется вернуть долг.
Поддерживая с двух сторон Джимми, они потащили его вниз. Громко смеясь, подросток сопротивлялся. Одержимый своими фантазиями, он был уверен, что находится на какой-то вечеринке. Они услышали, как всхлипывания девушки наверху перешли в вопли – действие наркотиков ослабло, и она увидела, в какой переплет попала.
– Здесь живет еще кто-нибудь? – спросил Соулсон, открывая дверь на улицу.
– Никто здесь не живет. Это проходной двор. Как только тот тип отдал концы, все тут же разбежались, как крысы.
Небо заволокло серыми облаками, накрапывал дождь – обычная манчестерская погода. Они затолкали Джимми в машину и тронулись. Соулсон заметил движение занавесок на окнах: за ними наблюдали.
– Спасибо, Рой, – сказал он.
– На то и друзья. Разве не так?
– Просто в голове не укладывается. Я знал, что он сорвиголова, но чтобы так...
– Что ты собираешься делать?
– Понятия не "имею.
– Вы с Мэри должны помочь ему.
– Некоторым помогать вообще бесполезно.
– Джимми неплохой парень. Просто он безответственный. Сейчас они все такие.
– Нет, этого просто невозможно представить. Он – мой младший брат, но я его совершенно не знаю. То есть знаю, конечно. Но такое... – Соулсон в отчаянии покачал головой. Он снова вспомнил картину прошлой ночи, изуродованное тело ребенка. – Некоторые люди по природе своей порочны. Их невозможно изменить. Они такими и останутся.
– Ты так думаешь?
Соулсон рассказал Армитеджу о том ужасном зрелище за брезентовым заграждением.
Потом они сидели молча, ожидая зеленого света, чтобы свернуть на Барлоу-Мур-роуд.
– Мне доводилось видеть кое-что и похуже, – прервал долгую паузу Армитедж. – Но ты не должен переставать верить в добро. Иначе просто нечего будет защищать. Например, Мэри воплощает добро. Она нуждается в защите, так ведь?
– Я не хочу сказать, что в мире вообще нет добра. Но зло... Не знаю, смогу ли я теперь и дальше жить с Джимми.
– Отошли его к родителям.
– Они не смогут с ним совладать. Они деревенские, простые фермеры. Понятия не имеют о наркотиках. Спиртное – да. И потом, отцу уже почти шестьдесят.
– Не можешь же ты его просто взять и выставить, Чарли.
– Да, но и держать тоже не могу. После того, что он натворил... Проклятье! Рой, а если это он нашпиговал того наркотиками?
– Кристли сказал, что не мог он этого сделать.
– Но Кристли там не было.
Остаток дороги проехали молча. Изморось сменилась сильным дождем, все кругом заволокло серой мглой. Промышленный город с серым дымом, серым дождем и серыми тротуарами... Армитедж остановился перед домом Соулсона на Болд-стрит.
– Надо предупредить Мэри, – сказал Соулсон. – Не знаю, как она это воспримет.
Оставив Армитеджа в машине, он пошел к дому и скрылся за дверью. Через некоторое время вышел снова.
– Ее нет дома, – сказал Соулсон. – Давай заведем Джимми, пока она не вернулась.
Они вытащили Джимми из машины и отвели в дом. Парень уже немного пришел в себя и мог держаться на ногах, но на лестнице его приходилось поддерживать. Джимми был удивлен, обнаружив, что он дома, а увидев брата, удивился еще больше.
– Что ты делаешь, Чарльз? – с трудом произнес он и стал хихикать. Не обращая внимания на его слова, Соулсон с помощью Армитеджа проводил его в спальню и уложил на кровать. Джимми продолжал сдавленно смеяться.
– Ты должен остаться с ним, – сказал Армитедж.
– И так все будет в порядке.
– ЛСД – наркотик, вызывающий галлюцинации. Он еще вообразит себя орлом и попробует улететь через окно. Вряд ли тебе доставит удовольствие соскребать его с тротуара, когда вернется Мэри.
– Я посижу с ним.
– Это не будет слишком долго. Он уже начинает приходить в себя.
– Мне жаль, что так вышло, Рой.
– Ничего, бывает.
– Черт, но ведь ему только пятнадцать!
– Не имеет значения. Погоди, вот поработаешь полицейским подольше... – Армитедж печально покачал головой. – Дети сейчас другие.
– Не настолько же другие?! Он всего на девять лет младше меня.
– В наше время это большая разница. Как сейчас говорят – конфликт поколений. Послушай, ночью на улицах я видел детей двенадцати и тринадцати лет, занимающихся проституцией. Мальчиков и девочек. Мы хватали их и отводили домой. Родители ни хрена не могли поделать, просто отсылали их спать. Потом ругали нас за доставленное беспокойство и захлопывали дверь. Никому ни до кого нет дела. Каждый живет только для себя, ни на что не обращая внимания.
– Но мне не безразлично то, что происходит с Джимми.
– Почему тогда он оказался в Мосс-Сайде? – упрекнул Соулсона Армитедж. – Впрочем, это не твоя вина, Чарли. Эти дети... Они слишком многого хотят, а мы не можем им этого дать. Журналы, телевидение прельщают их красивой жизнью. Они видят, как поп-звезды разъезжают на позолоченных «роллерах», веселятся, пьянствуют, принимают наркотики, и хотят того же самого. Им кажется, что это и есть настоящая жизнь. Они еще дети. Не знают ничего лучшего. – Армитедж направился к двери. – Мне пора. Кланяйся Мэри.
– Да, я ему уже говорил об этом, но...
– Ну и не надо повторяться. Пока!
До прихода Мэри Соулсон больше часа провел с Джимми. Когда парень немного успокоился, Соулсон раздел его. Осмотрев его тело и не обнаружив на ногах следов от уколов, он почувствовал облегчение. Затем, укрыв его одеялом, оставил спать.
– Что случилось? – спросила Мэри, выкладывая покупки в кухне.
Соулсон обошел вокруг стола и придвинул ей стул.
– Тебе лучше сесть.
Она молча выслушала его рассказ. Лицо ее оставалось непроницаемым.
– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил он.
Она кивнула, а затем, испытывая облегчение, поведала о поздних возвращениях Джимми, о его репутации преуспевающего мелкого дельца в городе.
– Почему же ты мне раньше ничего не говорила? – спросил Соулсон.
– Я виновата. Но ты ведь такой несдержанный. Я не хотела, чтобы вы ссорились, не хотела скандалов в доме. А с возрастом он изменится. – Она взглянула на мужа. Тот молчал. – Как он сейчас?
– Спит.
– Что ты собираешься делать?
Соулсон обратил внимание, что она произнесла «ты», а не «мы», предоставляя право решать ему самому. Она всегда была слишком мягкой с Джимми, относилась к нему, как к своему ребенку.
– Не знаю.
– Сначала ты должен поговорить с ним.
– Это будет нелегко.
– Почему? Он же твой брат.
– В нем есть нечто такое, чего я терпеть не могу.
– Чарльз, он просто... запутался. Ему нелегко жить здесь, со старшим братом. Он чувствует себя приживальщиком. Он всегда уважал тебя. Смотрел на тебя так... знаешь... будто ты где-то там, наверху, – сильный, уверенный. Ему нужна твоя помощь. Особенно сейчас.
В дверь дома постучали.
